Геннадий Аксенов - Бажоный [Повесть] Страница 10

— Попадут — дак пристрелим, разговору-то куча.

И в эту ночь Василек долго не сомкнул глаз: все ждал — вот-вот заревет попавший в капкан медведь. В лесу стояла тишина.

— Что, Вашка, глаза крашные? Ночь не шпал? — посмеивался над ним утром Яшка. — Иди, мишка в капкане шидит, тебя дожидаетша.

Нифон с Васильком, пересчитав, выпустили стадо и пошли к лосю. И диву дались: до чего смышленый зверь оказался. В проход, где стоял капкан, не пошел, а разобрал забор и проник в ограждение сзади. Тяжелую голову лося медведь бросил в капкан, он и захлопнулся. А самой жирной и мягкой задней частью лося зверь полакомился.

Нифон побагровел от злости.

— Не поймать нам его, Васька: слишком мудрый и хитрый этот топтыгин. Если б ему вместо когтя палец, так он и стрелять бы стал. Зря валандаемся.

— Дядя Нифон, ну еще разок капкан насторожим! — взмолился Василек. — Я все сделаю, помоги пружины сжать.

— Насторожить можно, но пустое это занятие. Зверь понял, что мы замышляем.

Однако Нифон, все же заделав отверстие, разобранное в заборе медведем, укрепил его кольями. А в оставленный проход они с Васильком прикатили толстый лиственничный чурбак. И Василек обухом топора забил в него пробой от цепи с капканом и, набрав в подол рубахи на стороне ягеля, замаскировал им капкан и следы.

Этот день прошел без происшествий.

А когда олени потянулись на ночь в чум, пастухи вновь заговорили с парнишкой о своем — съездить в деревню.

— Из тебя, Вашка, получитша хороший, шмелый паштух. В лешу лучше мужиков разбираешьша, — польстил ему Яшка.

— Собаки тебе помогут, — заверил его Нифон. — Постарайся только поладить с ними.

И Василек вечером не раз выбегал из чума, вынося собакам кости и куски жареного мяса. Тайгу он уже смело трепал за загривок. И другие собаки признали, не рычали на него, а как хозяину уступали дорогу. А как он боялся их вначале! Казалось, в любой момент нападут на него всей сворой.

«А волки где они? Ими и не пахнет. Следов их даже не видели, — успокаивал себя парнишка. — Про них больше выдумывают пастухи, одурачивая председателя».

Ночь прошла тихо: топтыгин не давал о себе знать. Утром, выполняя свою обычную обязанность принести воды, Василек отправился к ручью. Возвращаясь обратно, он увидел, что в ограде мечутся два крупных оленя. Все олени стоят спокойно, а эти носятся вдоль изгороди, отыскивая выход.

Василек сказал об этом пастухам.

— «Дикари»! — разом воскликнули они, схватив ружья, раздетые выскочили из чума.

Почти одновременно прогремели два выстрела. Василек, ничего не понимая, тоже выбежал с ружьем.

— Опоздал, охотник, — захохотали пастухи, показывая на убитых оленей. — Бросай ружье и неси скорей ведро.

Перелив воду в чайник и кастрюлю, Василек принес ведро и подал его Нифону. Тот наклонился над убитым оленем и перерезал ему ножом глотку. В подставленное ведро хлынула кровь.

Это же он проделал и с другим оленем. Крови налилось больше чем пол ведра,

Вернувшись в чум, пастухи устроились на корточках и примялись, черпая алюминиевыми кружками, пить парящую красную, вязкую жидкость.

— Кровь жирная, ешти не надо. Пей, Вашка, — предложил Яшка.

— Кровь не пьешь, мерзнуть будешь, болеть будешь, поддержал его Нифон.

И Василек решил попробовать. Он смело глотнул соленую, теплую жидкость, но уже через минуту выбежал из чума, и его стошнило.

Пастухи беззлобно посмеялись над ним. А затем засобирались в дорогу.

— Оставляем тебе в помощники Тайгу, Шалого и Серого. Всех бы оставили, но остальные убегут от тебя следом за нами. Тайга — сука молодая, будет тебя слушать. А кобелей пинай, подчиняться будут. Ворон самый умный, но он не останется. Если топтыгин в капкан попадется и будет реветь, стреляй в отверстие, не выходя из чума, а сам к нему не суйся, — поучал Василька Нифон. — Больно хитрый он, притворится мертвым, а как ближе подойдешь — злость и ярость у него вспыхнут мгновенно. Пусть лучше сутки-двое посидит, а там приедем и одним выстрелом тебе шкуру медведя добудем. Только навряд ли это случится. Он занят сейчас: берлогу к зиме готовит и не подходит ни к чуму, ни к туше лося. И еще, увидишь «дикарей» стреляй. Иначе уведут за собой полстада. Придешь к толстой сосне у ручейка и сиди с собаками — олени сами к тебе подойдут. Повернешь стадо и гони в чум. А завтра выпустишь оленей в западные ворота и перехватишь на другом бору. Если не всех в ограду загонишь, ничего. Из лесу никуда не денутся. Через день-другой вернемся из деревни — всех соберем.

Василек, возбужденный от большого доверия пастухов, вышел из чума. Он смело подзывал собак, давая им куски мяса, и по очереди садил на привязь. Собаки ворчали, но не пытались его укусить. У животных так — кто кормит, тот и хозяин.

Яшка в это время подбирал ездовых оленей. Пастух понимал, один плохой олень в упряжке всю езду испортит, и ловил проверенных. Пятеро уже стояли в сбруе, понуро опустив головы с ветвистыми рогами. А Яшка, намотав тридцатисаженный тынзей на руку, нацелился еще на комолого. Тот бежал по краю стада на расстоянии ста саженей от пастуха. Но Яшка прыгнул несколько раз навстречу ему и, когда расстояние сократилось, метко бросил через плечо тынзей, который, повторив звуки волчьего воя, обвил могучую шею оленя. Комолый захрапел и остановился.

Собрав поводки в руку, Василек потянул трех собак за собой. Они, видя, что хозяева остаются, начали вырываться. Увидевши это, Нифон подбежал и быстро навел порядок.

— Что рветесь? Что рветесь, падлы? Оставаться с Васькой и слушать его!

Пастух подкрепил слова пинками, и свирепые псы присмирели.

— А спички-то у тебя есть? — вдруг вспомнил Нифон.

— Я не курю, но спички есть, почти целый коробок.

— Вот и хорошо. Спички в лесу необходимы. Без хлеба еще прожить можно, а без огня в тайге беда. Возьми вот это. Вынув из-за пазухи тряпочку с твердым катышом внутри, Нифон протянул ее парнишке. — Это мурцовка.

— Зачем она? — с недоумением посмотрел на нее Василек.

— Ее все охотники большие носят. Чтобы получить мурцовку, растопленный медвежий жир смешивают с мукой. Если кончится продукты, она от голода спасет. Лишь соси ее помаленьку. И зверь тебя с ней не тронет. Эго вроде охотничьего талисмана.

…Василек шел по лесу, таща упиравшихся собак. Серый и Шалый не хотели идти рядом и постоянно щерились, готовые вцепиться друг в друга. Первой покорно бежала по тропке Тайга. Но неожиданно псы, затеяв драку, сплелись в один движущийся клубок, добравшись и до нее. С помощью палки удалось разнять их. Больше он бил псов, так как Тайга, запутавшись в ремнях, оказалась в драке.

Дойдя до знакомого места, Василек сел на бревно, на котором уже не раз сидел с Нифоном и Яшкой. С ними и время летело незаметно, а одному было невыносимо скучно. Тот же бор казался другим холодным и неласковым.

Дав собакам по куску вареной оленины, парнишка привязал их на расстоянии друг от друга, чтоб не дрались. А сам, отрезав ломоть черствого черного хлеба, стал с наслаждением жевать его с кусочком сахара.

«Хоть бы „дикари“ не попадались мне, которых наказывал убивать Нифон», — подумалось мальчишке. И тут Василек живо представил жаркий август и себя на пастбище. Наевшись досыта малины, он тогда забрался от гнуса на ель и сверху наблюдал за телятами, разбредшимися по лесной поляне. Разморенный жарой, не заметил, как задремал. Очнувшись, вместо телят увидел оленя, который, опустив ветвистые рога, стоял по колено в ручье. Здесь овода не мешали ему, и он наслаждался прохладой.

Но вот уши оленя дрогнули и вытянулись в струнку, чутко и жадно ловя звуки. До его слуха долетел человеческий голос. Это тетка Авдотья с Витькой, увидя телят без пастуха, хватились Василька и принялись звать его.

Тонкие ноздри оленя затрепетали. Он фыркнул и, стремительно рванувшись вперед, выбрался из воды.

Его копыта утонули в мягком бархате густой травы. Неслышно ступая, олень двинулся по лугу, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, и растаял в глубине леса. Василек смотрел ему вслед, зачарованный красотой зверя. «Нет, не буду я стрелять в диких оленей, если они появятся в стаде», — решил он.

Лежавшие собаки одновременно вскочили и заподергивали ноздрями. «Почуяли оленей», — решил Василек и стал вспоминать наставления Нифона.

От Тайги отвязал поводок:

— Лежать, Тайга!

Потом снял веревку с Серого:

— Серый, лежать!

Если Тайга подчинилась сразу, то на Серого пришлось прикрикнуть, чтобы заставить его лечь. И пес Яшки Шалый, глядя на двух подчинившихся собак, тоже улегся.

Но вот и олени. Хорошо заметные в редколесье, они легко пробирались между деревьями, хватая мягкими губами ягель. Передовая важенка уверенно вела свой большой отряд.

Собаки, увидев оленей, заерзали от нетерпения на брюхе и, зевая и повизгивая, ожидали команду. Олени же, заметив собак, кинулись врассыпную. И тогда Василек подал сигнал, как это делали Нифон и Яшка: