Лорен Вайсбергер - Бриллианты для невесты Страница 10

— Хочешь, сделаю тебе чаю? — предложил он.

И снова Ли потребовалась вся, до капельки, воля, чтобы не сорваться на крик. Она не хотела ложиться в постель. Она не хотела чаю. Хотела только, чтобы он замолчал.

Ли невольно глубоко вздохнула.

— Спасибо, ничего не нужно. Дай мне еще несколько минут, хорошо?

Он посмотрел на нее с понимающей улыбкой и, поднявшись, сжал в медвежьем объятии. Ли почувствовала, как напряглось ее тело, но ничего не могла с этим поделать. Рассел обнял ее крепче, уткнулся лицом в изгиб шеи возле плеча, под подбородком. Пробившаяся щетина царапнула кожу, и Ли поежилась.

— Колется? — засмеялся Рассел. — Мой отец всегда говорил, что со временем я начну бриться два раза в день, но я не верил.

Ли хмыкнула.

— Схожу за водой. Хочешь воды?

— Конечно, — сказала Ли, хотя не хотела.

Она снова углубилась в рукопись и прочла полстраницы, когда Рассел крикнул из кухни:

— Где у тебя мед?

— Что? — крикнула она в ответ.

— Мед. Я делаю нам чай и хочу добавить в него теплого молока и меда. Мед у тебя есть?

Ли глубоко вдохнула.

— В шкафчике над микроволновкой.

Через несколько минут он вернулся, держа в каждой руке по кружке и пакет шоколадного печенья в зубах.

— Сделай перерыв, детка. Обещаю оставить тебя в покое после полуночного перекуса.

«Полуночного? — подумала Ли. — Сейчас половина второго ночи, а мне нужно встать в пять тридцать. Не говоря уж о том, что не каждый имеет тело как у спортсмена элитарного колледжа и может жевать в любое время».

Она откусила печенье и вспомнила годы с двадцати до тридцати лет, когда ей страшно хотелось этой сцены: заботливый друг, романтический пикник поздно ночью, удобная квартира, полная любимых вещей. Тогда это казалось невозможным или по крайней мере очень далеким; теперь все это у нее было, но реальность не имела ничего общего с фантазией.

Едва проглотив пару печений и не тронув чай, Рассел обнял подушку и благополучно погрузился в глубокий и мирный сон. Кто еще так спит? Ли не уставала изумляться. Рассел заявлял, будто это идет из детства, прошедшего хаосе, когда он научился спать под шум, производимый родителями, двумя сестрами, живущей с ними няней и тремя беспокойными биглями. Возможно. Но Ли считала, что больше связано с чистой совестью, праведной жизнью и, если уж быть по-настоящему честной, с отсутствием стрессов. Трудно ли спать как младенец, если твое ежедневное расписание включает два часа упражнении (час силовых и час тренировки сердечно-сосудистой системы) и не содержит кофеина, сахара, консервов, белой муки и трансгенных жиров? Если ты записываешь еженедельную получасовую программу, посвященную предмету (спорт), который любишь от рождения просто потому, что ты мужчина, и у тебя целая команда авторов и продюсеров составляющих текст, который ты читаешь? Если у тебя здоровые и продуктивные отношения и с родными, и с друзьями, все любят тебя и восхищаются тобой только за то, что ты есть ты? Достаточно, чтобы вызвать тошноту или в край нем случае возмущение, и если уж быть честной до конца, это частенько с Ли случалось.

Нынешним вечером Ли ощутила страстное желание закурить. Какая разница, что она бросила почти год назад как раз когда они с Расселом начали встречаться. Не проходило дня, чтобы она отчаянно не тосковала о хорошей глубокой затяжке. Курильщики всегда поэтизировали данный ритуал, утверждая, будто значительную часть наслаждения доставляет распечатывание пачки, удаление фольги и извлечение ароматной трубочки. Они заявляли, что любят прикуривать, стряхивать пепел, держать что-то между пальцами. Все это прекрасно и замечательно, но ничто не сравнится с самим курением: Ли обожала затягиваться. Сжать губами фильтр и потянуть в себя, чувствуя, как дым ползет по языку и горлу прямо в легкие, — и на мгновение погрузиться в нирвану. Она вспоминала — каждый день — ощущение после первой затяжки, когда никотин попадает в кровь. Несколько секунд умиротворения и бодрости одновременно, как раз в нужных пропорциях. Затем медленный, дополняющий блаженное состояние выдох — достаточно сильный, чтобы дым не просто струился у тебя изо рта, но и не такой энергичный, чтобы разрушить очарование.

Однако идиоткой Ли не была и прекрасно знала о страшных последствиях своей излюбленной привычки. Эмфизема. Рак легких. Болезни сердца. Высокое кровяное давление Необходимость терпеть выразительные журнальные фотографии почерневших легких и наводящие ужас рекламные ролики, озвученные загробными голосами людей с трахеотомией. Желтые зубы, морщины, пропахшие волосы и пятна никотина на верхнем суставе среднего пальца правой руки. Постоянный бубнеж матери. Зловещие предсказания врача. Бесящий топ, каким совершенно чужие люди перечисляли ей — «на всякий случай, может вы не знаете» — множество связанных с курением опасностей, бесцеремонно обращаясь к ней на улице возле здания, где размещалась ее контора. А потом Рассел! Мистер Мое Тело — Это Храм не курил никогда, ни единого дня, и ясно дал это понять с первого же мгновения. Достаточно, чтобы завязал даже самый заядлый курильщик, и после восьми лет наслаждения «пачка-в-день» Ли наконец бросила. Это потребовало нечеловеческих усилий и способности неделями терпеть мучительную тягу закурить, но она выстояла. Пока что ей не удалось полностью избавиться от никотина — кто-то мог бы сказать, что она лишь перенесла свою прочную привычку с сигарет на никотиновую жевательную резинку, — по данное заявление особой критики не выдерживало. Жевательная резинка не убьет ее в ближайшем будущем, надеялась Ли, а если и убьет, что ж, так тому и быть.

Она бросила в рот еще подушечку для ровного счета и отложила рукопись в сторону. Обычно не составляло труда увлечься свежей книгой, за которой охотились многочисленные издательские дома, но эта оказалась слишком нудной. Неужели американская публика и в самом деле хочет читать очередной восьмисотстраничный исторический опус о президенте прошлого века? Ли, например, предпочла бы свернуться клубочком в кресле с хорошим легким романом, погрузившись не в такую смертную скуку. Она бы все отдала за вечер Понедельника без общения с людьми. Не имея больше ни сил, ни настроения прочесть еще хоть слово про избирательную кампанию, про ходившую сто лет назад, Ли отбросила рукопись и по вила на колени ноутбук.

В два часа ночи одна из ее подруг частенько оказывалась в «аське», но сегодня все было спокойно. Ли быстро со знанием дела прошлась по любимым сайтам, пробегая страницы информации. На cnn.com — нападение аллигатора в Южной Флориде. На «Yahoo!» — видеодемонстрация, как сделать арбузную корзинку с помощью поварского ножа и нетоксичного маркера. На gofugyourself.com — забавные сведения о челке Тома Круза и приспособления для стрижки волос. На neimanmarcus.com — сообщение о новых поставках кожаных аксессуаров. Она щелкала и щелкала «мышью». Просмотрела последний список бестселлеров в «Паблишере уикли», поддержала бесплатную маммографию на сайте, посвященном раку молочных желез, и узнала, что истек ее прямой доступ на chase.com. Мгновение она колебалась, не проверить ли симптомы навязчивого невроза на сайте «WebMD», но удержалась. Наконец, чувствуя себя уставшей, если не совсем измучен ной, Ли осторожно умылась правильными круговыми движениями, идущими снизу вверх, и сменила спортивные брюки на мягкие хлопчатобумажные шорты. Глядя на лицо Рассела, она легла в постель рядом с ним, медленно забираясь под одеяло, чтобы не разбудить. Он лежал неподвижно. Ли выключила свет и ухитрилась повернуться на бок, не побеспокоив Рассела, но когда мысли замедлили свой бег, а члены расслабились на прохладных простынях, почувствовала прижавшееся к ней тело. Возбужденное тело Рассел обнял ее и ткнулся носом в шею.

— Эй, — прошептал он на ухо Ли, его дыхание отдавало печеньем.

Ли обмякла, молясь, чтобы он снова уснул, и ненавидя себя за это желание.

— Ли, детка, ты не спишь? Я-то точно не сплю.

Он еще раз легонько подтолкнул ее на тот случай, если она не поняла, что он имеет в виду.

— У меня нет сил, Расс. И уже так поздно, а завтра нужно встать из-за собрания.

«Когда это я начала говорить точь-в-точь как моя мать?» — спросила себя Ли.

— Обещаю, тебе ничего не придется делать.

Он притянул ее к себе поближе и поцеловал в шею. Ли содрогнулась, но Рассел принял это за дрожь наслаждения и провел пальцами по коже, покрывшейся мурашками, что тоже счел добрым знаком. Когда они начали встречаться, Ли считала, что он целуется лучше всех в мире. Она до сих пор помнила их первый поцелуй — ощущение было просто неземное. Он повез ее на такси после книжной вечеринки и пивного бара и на подъезде к ее дому притянул к себе для одного, из самых нежных, самых изумительных поцелуев в жизни, — идеальное взаимодействие губ и языка, безупречное давление, точное количество страсти. Сомнений не было, он опирался на огромный опыт, будучи одним из самых известных и востребованных мужчин из всех, с кем она встречалась. Однако в последние несколько месяцев ей начало казаться, будто она целуется с незнакомцем — и не в волнующем смысле этого слова. Теперь его губы вместо мягких и теплых часто оказывались холодными и влажными и прикосновение их было неприятным. Его язык действовал слишком жадно и казался то жестким, то распухшим. Этим вечером, когда он целовал ее в затылок, его губы напоминали папье-маше, не успевшее как следует затвердеть. Рыхлое папье-маше. Холодное и рыхлое.