Сергей Литовкин - Никому ни слова Страница 10

Когда половина пути к КУНГам была преодолена, неожиданно послышались громкие удары по металлу, шумы автомобильных моторов и человеческие голоса. Через открывшиеся ворота в направлении моего местонахождения проехали «Победа» и фургон-санитарка. Я залег и замер. Машины остановились метрах в десяти от моего лежбища. Из них вылезли Ефимыч, мичман и еще одна крупногабаритная личность, судя по дальнейшему поведению – грузчик. Открыв первый КУНГ, они начали загружать в санитарку извлекаемые из него коробки, ящики и мешки. Семен Ефимович подергал дверь финансового пристанища и громко спросил:

– Капитан, вы здесь?

– Здесь, здесь, – как эхо ответил Андрей, появляясь на пороге в купальном халате, – что случилось? Почто в столь неурочный час посмели мой покой нарушить?

– Опять девчонку притащил? – Ефимыч понизил голос, взял капитана под руку и проволок в моем направлении. – Доложу я о твоих фокусах, допрыгаешься. Ты должен меня слушаться. Я дольше пожил, а потому – умнее.

– Видал я дураков и постарше, – финансист, похоже, разозлился. – В чем дело?

– Ладно, погоди, – обиженно прошептал его собеседник. – Приказано сворачиваться. Наверное, где-то что-то просочилось. То кадровики рвутся с ревизией, то улыбчивых придурков на вакансии присылают. (Вот ведь гад. Это он обо мне!) А вчера пришла директива представить сорок шесть человек на диспансеризацию и вакцинацию. (Узнаю руку шефа!)

– Ваши недоработки по административной линии. – Андрей хихикнул. – У меня все тип-топ. Никаких проблем. Копейка к копейке. А теперь из-за ваших проколов всю документацию надо заново оформлять. Как не стыдно на меня еще и наговаривать?

– Велено сегодня свернуться и перебазироваться на маяк. Все почти по плану. Только на месяц раньше. Мичман остается сдавать территорию базе отдыха, а мы – по маршруту.

– Велено, так велено. Только я приеду завтра утром. Как джентльмен – не могу оскорбить даму своим бегством. Подождите, сейчас вынесу документацию.

Капитан вытащил из своего жилища штук восемь коробок и портфелей, пару ящиков с бутылками, ружье и два мотоциклетных колеса. Все это, как и многое другое из соседних КУНГов, было погружено в санитарку, а что-то, видимо особенно ценное, засунули в «Победу». Я повторял шепотом буквы и цифры автомобильных номеров, но был уверен, что забуду, если не запишу. А писать было нечем, да и не на чем. Лежа в темноте, я выложил цифры наощупь из мелких камушков, слева от себя. Машины со всеми, кроме Андрея, уехали, а я выбрался за пределы забора и устроился в засаде около мотоцикла.

Через пару часов ожидание увенчалось успехом. В то время как капитан со спутницей садились на своего боевого коня, я незаметно подобрался сзади и стальным голосом советского разведчика повелел:

– Капитан, признавайтесь! Ваша карта бита! – В качестве веского аргумента в моей руке ослепительно блеснула кухонная секира.

– Наденька, познакомься, пожалуйста, это мой добрый приятель и сослуживец, мэриман. Все, что ниже ватерлинии, – в ракушках, девчонкам нравится… А ты подожди меня десять минут, – обернулся ко мне Андрей, – подругу отвезу, и поговорим. У меня еще немного виски осталось.

– Угу, – ответил я, пораженный доброжелательностью его тона и железной выдержкой в сложной ситуации, – я подожду, только недолго.

Мотоцикл резко рванул с места и через секунду исчез из вида. Я, правда, успел заметить, как девица помахала мне левой рукой, делая правой захват на шее Андрея.

– Как я мог его упустить?! Загипнотизировал он меня, что ли? Ну как я мог поддаться? – Ругал я себя, ругал, но тут раздался шум мотора, возвещая о возвращении моего чуть было не потерянного «языка».

Андрей поставил мотоцикл на то же место и тем же маршрутом проследовал в свой КУНГ, я – за ним. Мы сели за столик, выпили по рюмке, и не успел я еще задать свои вопросы, как он начал рассказ.

– Пару лет назад служил я на одной небольшой бербазе[19] финансистом и горя не знал. Но однажды случилась комплексная проверка нашей лавочки с полной ревизией всех складов и материальных ценностей. Я-то был за свой участок спокоен, но командир трясся от страха и хорошего не ждал. Вызвал он меня и попросил найти средства для достойной встречи комиссии. Вино там, шашлыки, баня и прочие радости жизни. Мужик он был неплохой, и мне очень хотелось ему помочь…

Взгляд капитана прошелся по помещению и задумчиво уперся в мое лицо. Я готов был поспорить, что он меня не видит. Где-то вдалеке заливисто залаяла собачонка, ей ответил целый кобелиный хор, и только эти звуки вернули Андрея к реальности.

– Придумал я одну хитрость, – продолжил он и закурил. – Дело в том, что при бербазе давным-давно существовала какая-то лаборатория по контролю не то аккумуляторов, не то электрорегуляторов…

Мой собеседник поднялся с места, открыл дверь КУНГа. На берегу было совершенно темно. Ночь была безлунной.

– Давай прогуляемся к берегу, – предложил он. – Никому еще все это не рассказывал. В процессе ходьбы из меня легче слова выскакивают…

Не торопясь, ориентируясь по шуму волн, мы направились к береговой черте.

– На чем это я остановился? Да, лаборатория. Важно то, что она была только на бумаге, а сократить ее все время забывали. Вот я и предложил командиру укомплектовать лабораторию, но не мертвыми душами, как у Гоголя, а увольняющимися в запас матросиками. Мол, на сверхсрочную мы их якобы оставили, а документы продублировали. С ребят взяли подписку о готовности служить у нас при экстренной необходимости сверхсрочниками и о сохранении в тайне такой договоренности. Ибо, как известно, американцы спят и видят, как бы нас объявить милитаристами, наращивающими численность военных рядов…

Накатывающиеся на берег водяные холмы выбрасывали к нашим ногам клочья пены, фосфоресцирующие во тьме. Происходящее казалось каким-то нереальным. События последних дней и наши разговоры виделись малозначительными. Более важной казалась судьба выброшенных на песок медуз, растекающихся по суше, ежесекундно теряющих свою элегантную форму.

– Матросы, – продолжал капитан свое повествование, – уволившись, разъехались по домам, но по бумагам вроде бы продолжали служить. Средства на достойную встречу комиссий появились. Даже с избытком. Мы реализовали еще штук пять весьма прогрессивных идей. Но нельзя себя считать умнее всех…

За все время его рассказа я не проронил ни слова. Но теперь Андрей уставился на меня, ожидая, видимо, какой-то реакции. Я трижды кивнул и хмыкнул. Этого оказалось достаточно, и он продолжил.

– Один из московских военкомов умудрился проследить по бумагам несколько любопытных ниточек и взял меня в оборот. Вместо пребывания в уютной двадцатиместной камере, он предложил организовать при моем активном участии отдельную режимную часть. Для изыскания финансовых средств в высших интересах. Каких? Клянусь – не знаю. Всех наших сотрудников ты уже видел. Семен – очень темная лошадка, я его опасаюсь. Мичман – добрый парень, но ему в рот смотрит…

Мне тоже очень хотелось обругать Семена Ефимыча, но я сдержался и ограничился повторным одобрительным хмыканьем. А он резюмировал:

– Рассказал тебе это потому, что побаиваюсь за свою судьбу. Знаешь, что? Отдам я тебе один конвертик, а ты его только тому покажешь, кто тебе предложит виски морсом запить.

Он хихикнул, а я кивнул.

– Своим родным рассказать стыдно, – капитан насупился, – а ты и так почти все знаешь. Я тебя за КУНГами сразу приметил. Но на особиста, кажется, ты не похож. Из любопытства, что ли, или как?

– Ага, – вылетел из меня универсальный ответ.

– Так согласен взять конвертик? А я тогда на все вопросы отвечу.

– Согласен. А почему МОРС? – задал я свой первый вопрос.

– Это просто. Помнишь, из какой ягоды морс делается? Знаешь, наверно, что означает «развесистая клюква». Я сам придумал расшифровку: многоцелевой… и так далее.

– А почему сорок второй? – меня радовала и настораживала открытость собеседника.

– Размер моей обуви… – он усмехнулся.

– Да уж… И куда вы теперь со своим МОРСом? – осторожно подбирался я к самому главному.

– Полная смена названия, позиции, дислокации и всех параметров. С сегодняшнего дня МОРСа больше нет на ЧФ. Скорее всего, он передан во флотилию, а там уже расформирован. Где он возродится – не знаю, и тебе лучше не знать…

«Язык», казалось, ничего не скрывал, только не было ли здесь подвоха?

– Почему ты не смоешься? – я взял капитана за локоть. – Неужели невозможно? Давай, что-нибудь придумаем, может, я помогу.

– Дурные привычки появляются быстро, а избавляться от них приходится долго. У меня есть сейчас все, что пожелаю. – Он явно играл на публику. – Люблю виски, хороший табак, мотоциклы и веселых подружек. Кроме того, где-то на меня наверняка заведено дело… И как ты предлагаешь его закрыть?