Сергей Кравченко - Крестный путь Страница 10

Храмы нуждались во внутреннем убранстве, поэтому список популярных военных приобретений пополнился церковными предметами. Но икон все равно не хватало. Поэтому настенная роспись по сырой штукатурке использовалась не реже, чем в Италии.

Можно до бесконечности приводить сохранившиеся сведения о количестве, убранстве, архитектуре церквей, но так и не добраться до главной, краеугольной мысли, засевшей где-то в глубокой подкорке:

«Для чего все это затевалось?».

— Как, для чего? Для небесного покровительства, для военных побед, для государственного благополучия!

— Да? А я думал, для другого...

Глава 12

Анатомия любви

Особую любовь православных вызывают мощи святых. Это самая крутая святыня, самый эффективный инструмент воздействия на живое воображение. Мощи — такая страшная штука, что хочется посвятить им особую главу.

Что есть мощи? Это куски мертвого тела, руки, ноги, голова, любая «малая частица» мертвой плоти. Чуть ли не ногти с перхотью. Важно, что принадлежать мощи должны праведнику, святому. Илья Муромец, например, лежит в Киево-Печерской Лавре вообще целиком.

Философия мощей покоится на трех посылках. Две из них — общепринятые, одна — моя, безответственная.

Исходный смысл мощей таков.

Во-первых, они нетленны. То есть, лежат себе на открытом воздухе без всякого бальзамирования и не портятся. Только каменеют и чернеют помаленьку со скоростью ядерного распада углерода. По тленности или нетленности мощей легко отличить покойного праведника от мертвого грешника. Для такой проверки в православной традиции трупы положено выдерживать без погребения хоть три дня. Другие религии предписывают хоронить покойников побыстрее — до захода солнца. А то и вовсе жечь, спуская пепел в воды Ганга.

Нетленность дается не всем. Ее процент неизвестен. Он вряд ли выше процента Героев СССР и России, других почетных покойников, достойных мраморных досок. Так что, нетленность — верный признак святости. Нетленность является элементом Чуда, которого мы ждем повседневно.

Второй ипостасью мощей можно считать их наглядность, предметность. Икона, фреска, мозаика, бабушкины сказки на ночь — это все вещи суетные, человеческие. Каждый может сеятеля в нимбе нарисовать. А мощи — дело другое. Смотришь на кость и до дурноты понимаешь: это в натуре был такой человек! И его за какие-то добрые дела порубили на части. Я два раза пытался подходить к витринке в питерской Кунст-камере, и оба раза меня косило под корень. Хорошо, что там лавочки есть. Мощи в витринах, получается, были неправославными. А то я испытал бы восторг, какой испытывали древние славяне при виде черепа папы Климента:

«Тобою русские князья хвалятся, святители ликуют, иереи веселятся, монахи радуются, люди добродушествуют... Поистине твое честное тело лежа, аки солнце, просвещает вселенную».

Третий мотив мощей я подозреваю такой. В доверчивом сознании легко выстраивается логическая цепь: вот Христос живой, — вот — распятый, отдавший Богу душу, — вот — нетленно пролежавший в пещерке трое суток, — а вот снова путешествующий по стране, как ни в чем не бывало! А эти мощи, тоже святые, — вдруг, как вскочат! — как оживут! — как пойдут расхаживать! Страшно! Так покайтесь же, грешные! Замрите! Работайте со страхом!

Мистический ужас — самое грозное психологическое оружие, его носитель — мощи нетленные. Мне так кажется.

Новорожденная Русская церковь не могла насытиться импортными мощами. Следовало открывать свои. «Открывать» мощи — дело тонкое. Мощи распознаются не сразу. Как правило, сначала тело, подозреваемое в праведности, предается-таки земле. Потом по прошествии времени, в связи с каким-нибудь пристойным поводом — перезахоронением, строительными работами, происками черных копателей — его как бы нечаянно беспокоят, и обнаруживают: лежит, как новенькое!

Первыми на Руси, естественно, были «открыты» мощи первопроходцев — святой Ольги и ее правнуков — Бориса и Глеба.

Тело Ольги потревожил сам Владимир святой. Он решил перезахоронить бабушку с днепровского бугра под сень Богородицы — в Десятинную церковь. Церемония совершалась в несколько этапов. Сначала Владимир совещался с митрополитом Леонтием. Вдвоем вопрошали о благости мероприятия. Бог не возражал. Потом «подвизаемые» Богом Владимир и Леонтий назначили день перезахоронения. Собрали всенародный крестный ход, вынесли основные иконы. Перед каждой курили фимиам.

Процессия вышла в чисто поле, где в одинокой могиле покоилась Ольга. Разрыли могилу. Вытащили гроб. Откинули крышку...

Мама дорогая! Тело княгини лежало «совершенно целое, неповрежденное, не изменившееся вместе с одеждою», так что князь, митрополит и все госслужащие, «пораженные чудом, обливаясь слезами живейшей радости... поспешили облобызать святые мощи».

А ведь это был уже 1007 год! Ольга скончалась в 970-м, почти сорок лет тому! Короче, она прошла проверку на мавзолейное содержание.

Тело Ольги переложили в новый деревянный гроб, который в свою очередь вложили в каменный саркофаг Десятинной церкви.

От мощей очень ждали Чуда, его так недоставало на Руси! Мощи стали исцелять хромых и нервных, но этого у нас и без них хватало, — еще не всех колдунов перебили. Хотелось Чуда настоящего. И Ольга выдала его с прибором!

Этот древний прибор можно считать аналогом современного детектора лжи.

Поскольку нетленность Ольги нуждалась в наглядности, а хрусталя тогда не знали, то в верхней части гроба было прорезано окошко, прикрытое шиферной крышкой на петлях. И вот же Чудо! Стоило войти в Десятинную церковь праведнику, крышка со скрипом откидывалась, и нетленный лик святой представлялся на обозрение. А входил человек грешный, крышка хлопала обратно. Отец Макарий видит в этом намек: раз ты грешен, аки пес, — так тебе светит не лик нетленный, а чистый гроб!

Агрегат Ольги исправно действовал до татар — 230 лет! Татары церковь сожгли, но тело от них было спрятано в подземельях. Его вернули в новую церковь, построенную на том же месте. Правда, грехометр воссоздан не был. Само тело пропало еще через 400 лет — в смутные времена воссоединения Украины с Россией.

Хотелось приобщить к нетленности других членов княжеского рода, и Владимир приказал похоронить в Десятинной церкви кости убитых ранее братьев Ярополка и Олега.

— Так они ж некрещеные?!

— А вы их окрестите... посмертно!

С тех пор и завелась на Руси традиция посмертных званий и наград.

Десятинная церковь и земля вокруг нее стремительно наполнились костями княжеской родни и киевского начальства...

Святых Бориса и Глеба убили по приказу их сводного брата Святополка Окаянного. Резня разворачивалась вокруг наследства князя Владимира в первые дни после его смерти.Святость убиенных состояла в их непротивлении. Оба знали, что их должны убить, и оба расслабились, вместо чем спасаться.

Бориса сами убийцы похоронили с почестями в Вышгороде. Глеб ехал проститься с отцом, и его перехватили по дороге. Хоронить вовсе не стали, тело было зажато между двумя колодами — половинками расколотого бревна. Я все-таки думаю, что это была попытка погребения, и половинки были долблеными, иначе, зачем убийцам вообще было руки марать? Глеб пролежал в буераках 5 лет. В 1019 году воцарившийся Ярослав Мудрый послал искать тело брата. Искали целый год. Нашли совершенно целым, не объеденным зверьем, вообще не испорченным на свежем воздухе. Его торжественно отвезли в Вышгород и зарыли рядом с братом.

На могилах стали происходить некие «чудеса и знамения». В чем они состояли, летописцы почему-то не передают. Лопухи! Я бы первым делом описал содержание знамений, а уж потом разорялся, как благостен крестный ход при тихой погоде.

Не донесли о чудесах и князю. Ярослав узнал о них случайно, когда к нему пришли с докладом о пожаре Васильевой церкви под Вышгородом.

— Не велишь ли, батюшка, отстроить церковь вновь, а то место там больно святое, чудоносное...

— Что за чудеса?

— На могилках братьев твоих знамения бывают...

Был срочно вызван на ковер митрополит Иоанн. После вздрючки крестный ход из Киева чуть не бегом бежал. Сам князь в Вышгород не поехал, так что Иоанн потом клялся, что тела в гробах, — истинный крест! — были нетленны. Их выставили в особых клетках по праву руку от пепелища, и в первую же ночь получили пару новых Чудес: хромой и слепой, ночевавшие у клетки и подглядывавшие на святых через решетку, к утру стали совершенно годны к строевой.

Над клеткой построили большую, великолепную церковь. На освящении 24 июля Ярослав смог и сам наблюдать дежурное Чудо. Некий «хромой» к мощам шел с клюкой, а от мощей отходил уже симметрично. Еще об одном Чуде князю доложили на ухо — из местной тюрьмы непостижимым образом разбежались зэки...