Хорхе Семпрун - Нечаев вернулся Страница 10

«Con la muerte»[13], — прошептала она и тут же убежала в вихре накрахмаленных юбок вокруг стройной, гибкой фигуры.

Через две недели Марру добрался до последней точки земного пути Даниеля. Это был Сан-Франсиско-эль-Альто, маленький городок на высоте 3000 метров, в долине Самала. Даниель провел здесь три дня в маленькой гостинице, на границе индейского квартала, и отсюда отправился в свою роковую поездку. Из окна его комнаты был виден огромный, окутанный облаками конус вулкана Санта-Мария.

Роже Марру дал царские чаевые хозяину гостиницы, чтобы тот позволил ему побыть одному в этой комнате. Он пододвинул к окну тяжелый деревянный стул и сел.

Перед тем как впустить его сюда, хозяин долго и туманно намекал Марру на некий предмет, который мог бы его заинтересовать, и в конце концов вынес блокнот Даниеля, найденный в ящике стола после его гибели. Служанка обнаружила блокнот, когда делала уборку (по обычаю комнату покойника полагалось тщательно вымыть и заново побелить), уже после того, как все вещи Даниеля были отправлены французскому консулу.

Роже Марру сел у окна, за которым в клочьях облаков высилась громада вулкана. Он открыл записную книжку Даниеля. Это был красный блокнот в картонной обложке, размером 11x18, made in China. Даниель записывал туда свои размышления, какие-то афоризмы, иногда с датой, иногда без, но все они, за редким исключением, касались Сергея Геннадиевича Нечаева. Или — через него, в связи с ним — отношений между терроризмом и революцией.

Марру, не отрываясь, прочел заметки Даниеля, как читают последнее письмо самоубийцы, пытаясь отыскать между строк намек на причины его поступка. Но в этом смысле записи Даниеля ничего не давали, никакого ключа. Скорее наоборот, все запутывали. Если в блокноте и упоминалась смерть, то только как гибель в борьбе, героическая веха на великом общем пути. То есть гибель осмысленная, оправданная, омытая славной жертвенной кровью, обращенная к жизни. А не смерть от отчаяния и бессилия, о которой Даниель писал матери несколько недель назад.

Роже Марру закрыл блокнот с ощущением, что переворачивает главную страницу своей жизни, так и не узнав правды.

Через двадцать шесть лет после смерти Мишеля его сын вслед за ним растаял в небытии.

Марру долго сидел неподвижно на стуле с прямой жесткой спинкой, мучаясь чувством вины. Он не сумел сделать так, чтобы Мишель жил. И не сумел подготовить к жизни его сына, которого любил, как своего собственного. И который, пока не вырос, платил ему тем же.

Что теперь будет с Жюльеттой?

Подавленный, он долго сидел у окна, глядя на дремавший вулкан.

Вернувшись в Париж, Марру отправился к Сапате выяснить, не его ли видели с Даниелем в Гватемале. Луис искренне удивился. Сказал, что вообще не знаком с Даниелем, из всех друзей Марка Лилиенталя знает только Сергэ и хоть сейчас может доказать, что был все это время во Франции. Доказательства у него действительно имелись, причем такие убедительные, так обстоятельно представленные, что вызывали невольные подозрения. От всего этого веяло хорошо срежиссированным спектаклем. Но делать было нечего. У Марру не было никаких рычагов, чтобы надавить на Луиса и заставить его сказать правду.

Они расстались довольно прохладно. И с тех пор больше не виделись. Марру не получал от Сапаты никаких известий до сегодняшней мольбы о помощи.

В сквере Жоржа Ламарка инспекторы Лакур и Дюпре потрудились как следует. Им повезло. День оказался удачным, такое бывает. Привратницы из соседних домов, любители ранних прогулок — все словно сговорились и оказались в нужный момент в нужном месте. Инспекторам удалось собрать массу разных по времени показаний. Сложив их вместе, кусочек к кусочку, минута к минуте, они получили довольно полную картину.

— Выходит, что Сапату застрелили женщины, — сказал инспектор Дюпре. — Две молодые женщины…

Роже Марру кивнул.

— Кажется, вас это не удивляет! — воскликнул второй инспектор.

— В общем, нет, — лаконично ответил Марру.

— Однако!

Недоумение Лакура можно было понять. В разборках между преступными группировками женщины не участвуют. Их не допускают к мужским делам. Еще не хватало! В уголовном мире место женщины на кухне или на панели — мужской шовинизм здесь еще сильнее, чем в так называемом нормальном обществе. Равенство полов в праве на убийство — завоевание революционной идеологии.

— Давайте сначала посмотрим факты, — сказал Марру. — А потом я вам скажу, какие у меня предположения.

Инспектор Лакур был в отделе новеньким и наслушался самых лестных отзывов о своем начальнике. Но такого он снести не мог! Строить предположения, еще не зная всех обстоятельств дела? Это же вопиющий непрофессионализм! Однако он промолчал, ожидая, что будет дальше.

Дюпре вытащил из кармана блокнот. Марру подозревал, что он в нем не нуждается. Кто-кто, а уж он-то знал, что память у Дюпре фантастическая. Блокнот ему нужен только для солидности. Или он просто подражал лейтенанту Коломбо, что тоже было не исключено.

— Сапата приехал на «ягуаре» ровно в восемь. Он остановил машину во втором ряду, вышел, осмотрелся… Его видела привратница из дома напротив… Он как будто ждал кого-то, кто должен был сесть к нему в машину… Поэтому он и не припарковал ее… Так решила привратница…

Он перевернул страничку в блокноте на пружинке. Да, в точности как Коломбо, Марру угадал!

Они стояли на тротуаре, на месте убийства. «Ягуар» Сапаты все еще был здесь, а тело уже увезли. Полицейские продолжали прочесывать квартал в поисках еще каких-нибудь свидетелей и улик.

— Потом она видела, как появились девушки, — продолжал Дюпре. — Одна шла по тротуару, другая по мостовой… Привратница сказала — молодые. Одеты как хиппи…

Дюпре поднял глаза от блокнота.

— Это ее выражение, — пояснил он. — Его давно уже никто не употребляет, но у нее вид довольно допотопный!

Никто не отреагировал на этот лексикологический комментарий.

— Ладно. Одеты как хиппи, в тряпках с блошиного рынка… Потом она уже ничего не видела, потому что вкатывала в арку мусорный контейнер… Но слышала три приглушенных выстрела… Сначала два подряд, а через некоторое время еще один. Как будто хлопали пробки от шампанского, так она объяснила… Когда она снова вышла, за вторым контейнером, мужчины возле «ягуара» уже не было… А девушки садились, почти на ходу, как циркачки, в черную БМВ, которая тут же рванула с места!

Помолчав, он продолжал:

— Минутой раньше, на углу улиц Фруадво и Булар, — Дюпре кивнул головой в ту сторону, — БМВ этих девушек высадила. Их видел парень, который выгуливал собаку… Возраст, одежда — все совпадает с описанием привратницы… За исключением того, что он нашел их одетыми хорошо. Очень модно! У каждого поколения свой вкус. Он моложе привратницы… Но поразило его то, что машина, из которой они вылезли, продолжала медленно ехать за ними. Больше он ничего не видел, он шел в другую сторону, по направлению к авеню Мэн.

Инспектор Дюпре убрал блокнот.

— Разрешите мне, комиссар? — сказал Лакур.

Он смущенно откашлялся. Ободряющий взгляд Марру придал ему уверенности.

— Складывается впечатление, что убийцы следовали за Сапатой почти по пятам, не особенно заботясь о том, чтобы оставаться незамеченными… Вы обратили внимание? Девушки выскочили из БМВ чуть ли не у него на глазах! Как будто не могли терять время… И воспользовались первым же удобным моментом, чтобы его застрелить. Стоило ему остановиться, как они тут же ринулись… Видимо, рассчитывали на внезапность. Это похоже не на заранее расставленную ловушку, а скорее на экспромт!

Марру одобрительно кивнул:

— Очень возможно! Даже вполне вероятно.

Он огляделся.

— Луис был вооружен?

— Нет, — хором ответили оба инспектора.

— Сколько пуль он получил?

— Три, — сказал Дюпре. — Две в область сердца… Одну в голову…

— Чтобы было наверняка, — пробормотал Марру.

Он передернулся.

— Мы знаем, что Сапата хотел со мной поговорить… И знаем почему…

При этих последних словах Дюпре с Лакуром встрепенулись и посмотрели друг на друга. Знаем почему? В самом деле?

— Остается узнать, кому он назначил здесь встречу… Не случайно же…

Марру говорил, явно ни к кому не обращаясь. Он просто размышлял вслух.

— Вы знаете, почему он хотел с вами поговорить? — спросил озадаченный Дюпре.

Марру двинулся к своей машине.

— Возвращайтесь, — коротко сказал он. — Жду вас у себя в кабинете… Подведем итог…

Лакур посмотрел ему вслед. У него походка как у героя вестерна, подумал он.

Инспектор Лакур был невероятно возбужден. Он чувствовал, что дело будет захватывающим. Работал он недавно, и у него еще не притупился интерес к сыску. Может быть, его влекли приключения. Или истина. Хотя вряд ли он читал Аристотеля.