Эльчин Гасанов - Баку + Симона = ... Страница 10

Угадав ее мысли, он покосился на свою рюмку.

- Это, случаем, не отравлено? - он понюхал содержимое.

- Вот еще, - ответила она и, как ящерица, быстро и

боязливо тронула кончиком языка сладкий напиток. - При вскрытии

в желудке найдут следы яда. Ты лучше душ проверь. Я установила

предельную температуру, чтобы тебя хватил удар.

- В жизни не поверю! - фыркнул он.

- Ну, допустим, замышляла - призналась она.

В парадную дверь позвонили.

Симона просияла:

- Совсем вылетело из головы: у нас же сегодня гости! Это

Гасанчик с женой. Он, конечно, ужасный пошляк, но ты прояви

терпение. И надень очки.

- Да уж, надо бы. Очередная попытка меня поймать? Не намазала ли ты очки отравой?

- Жаль, не додумалась! Ну, шагом марш!

И они, взявшись под ручку, с фальшивым хохотом направились

к порогу встречать гостей, о которых чуть не забыли.

Начали с коктейлей. Баку с Симоной сидели рядышком,

держась за руки, как школьники, и натужно смеялись незатейливым

анекдотам Гасанчика. Сверкая фарфоровыми улыбками,

они приговаривали:

- Надо же, как смешно! И тут же - друг

другу на ухо:

- Какие есть задумки? - Электробритву в ванну?

- Неплохо, неплохо!

- А Гейдар ему и говорит... - рокотал Гасанчик.

Стараясь не шевелить губами, Баку прошептал Симоне:

- Знаешь, моя неприязнь к тебе уже бьет через край, как

первая любовь. А теперь, в довершение всего, ты склоняешь меня

к тяжкому преступлению. Как тебе это удается?

- Учись, пока я жива, - так же тихо ответила Симона.

В гостиной зазвучали раскаты смеха. Обстановка

разрядилась, стала непринужденной и даже легкомысленной.

- А Абуля ему и говорит: 'Сначала ты, потом я!

- торжествующе закончил Гасанчик.

- Ой, хохма! - раздался новый взрыв хохота.

- Ну-ка, дорогой мой, - Симона повернулась к Баку,

- теперь ты что-нибудь расскажи. Но прежде, - со значением

добавила она, - спустись в погреб, милый, принеси вина.

Гаснчик - сама любезность - вскочил с кресла.

- Позвольте, я схожу!

- Ах, что вы, Гасан, ни в коем случае! - Симона

отчаянно замахала руками.

Но Гасанчик уже выскочил из комнаты.

- О Аллах, - ужаснулась Симона.

В тот же миг из погреба донесся отчаянный вопль, а затем

- оглушительный грохот.

Симона засеменила на помощь, но через мгновение вернулась,

сдавив рукой горло.

- Бэлла, крепитесь, - простонала она. - Надо спуститься

и посмотреть. Кажется, Гасанчик упал с лестницы.

На следующее утро Баку, шаркая, переступил через

порог; он прижимал к груди обтянутый бархатом футляр размером

примерно метр на полтора, с закрепленными в гнездах

пистолетами.

- Вот и я! - прокричал он.

Ему навстречу, позвякивая браслетом, вышла Симона: в одной

руке она держала ром с содовой, а другой опиралась на

тросточку.

- Это еще что? - недовольно спросила она.

- Сначала ответь, как здоровье Гасанчика?

- Порвал связки. Жаль, что не голосовые.

- Надо же, как некстати подломилась эта верхняя ступенька.

- Он повесил футляр на свободный крючок. - К счастью, слазать

в погреб вызвался Гасанчик, а не я.

- Скорее к несчастью. - Симона залпом осушила бокал. -

Теперь объясни, что это значит.

- Я ведь коллекционирую старинное оружие. - Он указал

на пистолеты в кожаных гнездах.

- Ну и что?..

- Оно требует ухода. Пах - пах! - ухмыльнулся он.

- Коллекционер застрелил жену во время чистки дуэльного

пистолета. 'Я не знал, что он заряжен', - повторяет безутешный

вдовец.

- Один-ноль в твою пользу, - сказала Симона.

Через час он принялся чистить коллекционный револьвер и

едва не вышиб себе мозги.

Симона прибежала, застыла в дверях.

- Подумать только. Ничто тебя не берет.

- Заряжен, Аллах - Аллах! - Трясущейся рукой он поднял

револьвер. - Он же не был заряжен! Неужели...

- Неужели что?

Он выхватил три других экспоната.

- Все до единого заряжены! Это ты!

- Конечно я, - не стала отпираться Симона. - Пока ты

обедал. Наверно, чаю хочешь. Пошли.

В стене зияло пулевое отверстие.

- Какой, на фиг, чай? - взвился он. - Неси черное пиво.

Настал ее черед делать покупки.

- В доме завелись летучие тараканы. - Что-то со стуком

перекатывалось у нее в сумке. По всем комнатам без промедления

были расставлены ловушки для тараканов; на подоконники, на столах, кресле, в общем, везде.

- Теперь летучим тварям спасенья нет, - заявила она, щедрой

рукой рассыпая отраву на полках со съестными припасами.

- Роешь мне яму, - заметил Баку, - и сама же в нее

попадешь.

- Не дождешься. И вообще, жертве должно быть все равно,

как отдать концы. Все равно ведь превратимся в птицу. Нет разве?

- Но такой садизм - это уж слишком.

- Мелочь это. Чтобы тебя навеки перекосило, милый мой,

достаточно подмешать тебе в какао одну-единственную щепотку

мышьяка!

- Имей в виду, - выпалил он в ответ, - у меня есть рецепт

гремучей смеси, от которой тебя и вовсе разнесет в клочья!

Она присмирела.

- Ладно, Баку, не стану же я подсыпать тебе мышьяк!

Он поклонился:

- Тогда и я не стану подсыпать тебе гремучую смесь.

- Договорились, - сказала она.

Смертельные игры не прекращались. Он купил самые

большие крысоловки, чтобы расставить в закутках коридора.

- Привыкла расхаживать босиком - вот и получай: увечье

невелико, а заражение крови обеспечено!

Тогда она усеяла все диваны булавками для чехлов. Стоило

ему провести рукой по обивке, как из пальцев начинала сочиться

кровь.

- Ой блин! - Он зализывал ранки. - Это что, отравленные

стрелы из африканского Кельмаджаро?

- Нет, что ты: самые обычные ржавые иглы от

противостолбнячных инъекций.

- Ну и ну, - только и сказал он.

Несмотря на быстро подступающую немощь, Баку

оставался заядлым автомобилистом. Его частенько видели за

рулем, когда он с азартом гонял по небу свой желтый 'Бэмри', парил над холмами и равнинами.

Как-то вечером он позвонил из Сумгаита.

- Симона? Представляешь, я чуть не рухнул в пропасть.

Правое переднее крыло отлетело на ровном месте!

- Я рассчитывала, что это произойдет на пике!

- Ну, извини.

- В журнале 'Пассаж' показывали, как это делается: ослабляешь болты - и дело с концом.

- Ладно, я - козел, - сказал он. - А у тебя-то

что новенького?

- На лестнице оторвалась ковровая дорожка. Слуга Аким плечо вывихнул.

- Бедняга Аким!

- Я ведь теперь его всюду посылаю вперед. Скатился

кубарем, все ступеньки пересчитал. Его счастье, что не умер, лишь вывих.

- Неровен час, он по нашей милости отправится на тот

свет.

- Ты шутишь? Аким мне - как родной!

- В таком случае дай ему расчет, а сама подыскивай

нового слугу, или служанку. Окажись она между двух огней, ее, по крайней мере, будет не так жалко. Страшно подумать, что на Акима может упасть огромная люстра или, к примеру...

- Люстра, говоришь? - вскричала Симона. - А ведь ты возился

с хрустальной люстрой из Эрмитажа, что досталась мне

от бабушки! Вот что я вам скажу, господин хороший: руки прочь

от этой люстры!

- Молчу, молчу, - пробормотал он.

- Нет, надо же было додуматься! Этим хрустальным подвескам

нет цены! Да если они, упав, не укокошат меня на месте, я и

на одной ноге доскачу, чтобы прибить тебя, а потом

откачаю и еще раз прибью!

Как-то вечером, отужинав, Баку вышел на террасу

с сигарой. Вернувшись в комнату, он обвел глазами стол:

- А где же твой пирожок с кремом?

- Угостила новую горничную. Мне не хотелось сладкого.

- Ты соображаешь, что делаешь?

Она вперилась в него ненавидящим взглядом:

- Не хочешь ли ты сказать, что пирожок был отравлен?

В кухне что-то с грохотом обрушилось на пол.

Баку отправился посмотреть, в чем дело, и очень скоро

вернулся.

- Новая горничная свое отслужила, - сообщил он.

В течении двух мину тело новой горничной превратилось в бедую чайку, упорхнула в небо через открытое окно.

В доме что ни день толпились гости. Так задумала Симона. Обычно они вели уединенный образ жизни.

- Под шумок легче провернуть дело. Чем не стрельба

по движущейся мишени!

К ним опять зачастил Гасанчик, который сильно хромал

после падения с лестницы, хотя с той поры прошла не одна

неделя. Он все так же сыпал анекдотами и надсадно хохотал,

а однажды едва не отстрелил себе ухо из дуэльного пистолета.

Гости помирали со смеху, но сочли за благо убраться пораньше.

Гасанчик поклялся, что ноги его больше не будет в этом доме.