Гийом Мюссо - Прошло семь лет Страница 11

В кармане Себастьяна завибрировал мобильник. Звонил Джозеф.

— Очень сожалею, — начал начальник мастерской, — но мы упустили контракт. Проводить экспертизу Бергонци будет Фрустенберг.

Себастьян выслушал новость совершенно равнодушно. Сейчас ему было не до контрактов. Зато он воспользовался разговором с Джозефом, чтобы спросить его напрямую:

— Скажи, пожалуйста, сколько может стоить килограмм кокаина?

— Что? Что? Шутишь, что ли? Что там с тобой творится?

— Долгая история. Потом объясню. Ну, как ты думаешь?

— Понятия не имею, — ответил Джозеф. — Я больше разбираюсь в солоде и винах двадцатилетней выдержки.

— У меня нет времени на шутки, Джозеф.

— Понял. Думаю, цена зависит от качества, от того, откуда привезли…

— Об этом я догадался и без тебя. Ты можешь посмотреть в Интернете?

— Погоди. Сейчас выйду в Гугл. Так, вышел. Что нажимать?

— Сообрази сам, только быстро.

В телефоне раздался оглушительный треск. Себастьян въехал в зону дорожных работ. Рабочий, отвечающий за движение на полосе, сделал знак Себастьяну свернуть и ехать в объезд. Поворот на юг, и вот он снова в пробке, которая не дает ему выбраться в нужную сторону.

— Нашел статью, которая может тебе помочь, — снова раздался в трубке голос Джозефа. — Слушай: «Девяносто килограммов кокаина стоимостью в 5,2 миллиона долларов было обнаружено на парковке в Вашингтон-Хайтс».

Себастьян занялся арифметикой:

— Если девяносто килограммов стоят 5,2 миллиона, то килограмм…

— Где-то около 60 000 долларов, — закончил Джозеф. — А теперь ты можешь мне объяснить…

— Не теперь, Джозеф, потом. Спасибо тебе. Я вынужден отключиться.

Луч надежды блеснул перед Себастьяном. У него возник план. Сумма, конечно, значительная, но не чрезмерно. В любом случае он мог ее быстро достать наличными. Значит, действовать он будет так: немедленно поедет в бар «Бумеранг» и сделает предложение этому Дрейку Декеру, от которого тот «не сможет отказаться», а именно: Себастьян возместит стоимость пропавшего наркотика и прибавит в качестве компенсации еще 40 тысяч долларов за беспокойство и за обещание забыть о существовании Джереми навсегда.

«Деньги — единственная сила, против которой устоять невозможно», — любили повторять в их семье. Изречение дедушки Лараби стало своего рода мантрой, семейным девизом, который на долгие десятилетия определил их образ жизни. Себастьян долго осуждал подобный образ мыслей, но теперь и сам уцепился за него. И сразу без опаски посмотрел в будущее. Он заплатит дилеру и избавит семью от опасности. Как только им ничего не будет больше грозить, он разыщет сына и сам займется его воспитанием и кругом общения. Еще не поздно. Возможно, случившееся станет для всех них спасением.

Вот так. Решение принято, теперь нельзя терять ни секунды.

Себастьян уже выехал к указателю, но, вместо того чтобы взять направление на Манхэттенский мост, развернулся и снова поехал в сторону Бруклина.

Он торопился в «Бумеранг».

15

— Вали отсюда, падла!

Эти слова относились к Себастьяну, огибающему компанию бомжей, которые рылись в мусорных ящиках «Пиццы-хат» на Фредерик-стрит. С бутылками пива в руках, которые они складывали в крафтовый мешок, бомжи охраняли свою территорию, отгоняя ругательствами прохожих и водителей, если те оказывались слишком близко.

— Крысиная морда!

Остатки пива потекли по ветровому стеклу. Себастьян поднял стекло со своей стороны и включил дворники.

«Какая прелесть, однако!»

В этой части города он был в первый раз. И не сомневался, что в последний.

В воздухе веяли запахи жирной пуэрториканской кухни. Из открытых окон неслись карибские мотивы. Крыльцо дома украшали доминиканские флаги. Ни для кого давно уже не было секретом, что Бушвик-авеню стала обиталищем латино. Квартал щупальцами расползся в разные стороны, занял немало домов и остался подозрительным. Колонии фриков, которые заполонили Вильямсбург, сюда еще не добрались. Здесь не было юных чудаков, модных художников, биоресторанов, зато были склады, лачуги с крышами из толя, кирпичные домишки, стены, покрытые граффити, и пустыри, заросшие сорной травой.

Улица была широкой и почти безлюдной. Себастьян заметил «Бумеранг», но предпочел поставить свой «Ягуар» на параллельной улочке. Он запер машину и вернулся на Фредерик-стрит, как раз когда на мостовую упали первые капли дождя, сделав Бушвик серым и унылым.

Бар «Бумеранг» ничуть не походил на модную уютную гостиную, он был мрачной грязной забегаловкой, где подавали дешевый виски и сэндвичи — хлеб с мясом — за два доллара. Прилепленная скотчем к железной шторе записка извещала, что алкогольные напитки начинают продаваться здесь только с пяти часов. Между тем металлическая решетка была уже на три четверти поднята, открывая доступ к входным дверям заведения.

Дождь лил уже вовсю, когда Себастьян постучал в закопченное стекло.

Никакого ответа.

Он отважился поднять решетку до конца и попробовал открыть дверь.

Она легко поддалась ему.

Он успел уже промокнуть под проливным дождем, но все же колебался, застыв на пороге. Заведение выглядело мрачно, глубина комнаты терялась в потемках. В конце концов он решил войти и осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не привлекала внимания прохожих.

— Есть тут кто? — спросил он, не без опаски делая шаг вперед.

Сделал еще несколько шагов и зажал рот рукой. От особого специфического запаха у него защекотало в горле и поднялась тошнота. Запах был явственным, настойчивым.

В этой полутемной комнате пахло кровью.

Себастьяну захотелось убежать, но он подавил страх. Подошел к стене и стал искать выключатель.

Тусклый свет растекся по помещению, и Себастьяна охватил ужас.

Куда бы он ни посмотрел, всюду он видел кровь. На полу черные липкие пятна. На кирпичных стенах что-то вроде красного мусса. Стойка бара в бурых потеках. Брызги долетели даже до полок, на которых теснились бутылки за стойкой.

Бойня, по-другому не скажешь.

В глубине комнаты на бильярдном столе в луже крови плавал мертвец.

«Дрейк Декер?»

Себастьян старался держать себя в руках, но сердце у него колотилось как сумасшедшее. Преодолевая панику и отвращение, он подошел к мертвому. Изуродованное тело лежало на спине, вокруг чернела застывшая кровь. Бильярдный стол, на котором лежал труп, походил на алтарь, на жертвенник, где приготовились совершить темное жертвоприношение. Убитый — лысый великан с усами — весил, наверное, килограммов сто. С большим животом, волосатый, он, похоже, был из «медведей», гомосексуалистов, которые нарочито подчеркивают свою мужественность. Его хлопчатобумажные брюки цвета хаки почернели от крови. Распоротая клетчатая рубашка открывала не грудь и не живот, а месиво внутренностей. Кишки, печень, желудок — липкий и клейкий ком.

Себастьян не выдержал. Желудок был пуст, и его стошнило горькой зелено-желтой желчью. Несколько минут он посидел на корточках, не чувствуя сил подняться, весь мокрый от пота, с пылающим лицом, пытаясь перевести дыхание.

Мало-помалу ему удалось преодолеть смятение. Он увидел кожаный бумажник, торчащий из кармана рубашки убитого. С трудом, но все-таки вытащил его и, заглянув в водительские права, убедился, что на бильярдном столе лежит Дрейк Декер.

Когда он пытался засунуть бумажник обратно, тело Дрейка сотрясла конвульсия.

Себастьян чуть не подпрыгнул. Кровь запульсировала в жилах на висках.

«Последнее посмертное содрогание?»

Себастьян наклонился к лицу, залитому кровью.

«Покойник» открыл глаза. Себастьян вскрикнул и отшатнулся.

«Черт бы их всех побрал!»

Скорее всего, Дрейк уже был в агонии, хрип из его груди смешался с тоненькой струйкой крови, вытекающей изо рта.

«Что же делать?»

Паника. Растерянность. Горло, сведенное судорогой.

Себастьян вытащил мобильник и набрал номер «Скорой». Отказался назвать свое имя, но попросил как можно скорее прислать машину по адресу Фредерик-стрит, 17.

Дал отбой и заставил себя снова посмотреть на лицо и тело Дрейка. Не было никаких сомнений, что «медведя» пытали, не избавив ни от одного из возможных мучений. Кровь пропитала сукно, покрывавшее бильярдный стол. Бортики стола послужили своеобразными плотинами, перекрыв путь потокам крови и направив их в лузы. И вот только теперь Дрейк Декер умер по-настоящему.

Желчь снова обожгла пищевод и подступила к горлу. Зато во рту было сухо. Колени подгибались. В голове лихорадочно бились мысли.

Нужно было как можно скорее бежать отсюда. Обдумает он все потом. Проверяя, не оставил ли он здесь случайно какой-нибудь мелочи, Себастьян заметил на стойке бутылку бурбона и рядом налитый наполовину стакан. В виски плавала цедра апельсина и два больших кубика льда. Вид этого стакана заставил его задуматься. Кто пил из этого стакана? Несомненно, «мясник». Тот, кто пытал Дрейка. Но раз лед еще не растаял, значит, он ушел только что…