Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде Страница 11

Гай ничего не ответил. Он не мог поднять глаз на Энн. Он попросил ее ничего не говорить родителям про Палм-Бич, пока не уедет. Куда он направится на следующей неделе? Он мог поехать в Чикаго и поучиться там пару месяцев. Он уже сложил свои пожитки в Нью-Йорке, и его квартирная хозяйка ждала от него решения, чтобы сдать его квартиру. Если он поедет в Чикаго, то в Эванстоне сможет увидеть великого Сааринена, а также молодого архитектора Тима О'Флагерти, еще не признанного, но в которого Гай верил. В Чикаго может найтись кое-какая работа. А Нью-Йорк без Энн действовал на него угнетающе.

Миссис Фолкнер коснулась руки Гая и произнесла:

— Он не возражал бы, если бы ему дали перестроить весь Нью-Йорк, правда, Гай?

Гай почти не слушал. Он хотел бы погулять с Энн, но она настаивала, чтобы Гай поехал с ними в «Ритц» и посмотрел на шелковый халат, купленный ею для своего двоюродного брата Тедди, пока не успела отослать его. А после этого уже будет поздно гулять.

Он остановился в отеле «Монтекарло» кварталах в десяти от отеля «Ритц», большом неопрятном здании, похожем на бывшую резиденцию гарнизонного командования. Ко входу вела подъездная дорога, выложенная черной и белой плиткой, словно в ванной. Потом был большой темный холл, также выложенный плиткой. Рядом находилось помещение бара в виде грота и ресторан, который всегда пустовал. Вокруг внутреннего дворика шла мраморная лестница, и вчера, поднимаясь по ней следом за служащим отеля, Гай через открытые двери и окна видел игравшую в карты японскую пару, молившуюся коленопреклоненную женщину, людей, пишущих письма или просто застывших, словно пленники в застенках. Здесь царили мрачность и непонятная загадочность, и Гаю это сразу понравилось, хотя Фолкнеры, включая Энн, подшучивали над его выбором.

Гай снимал дешевый номер в дальнем углу отеля с мебелью, окрашенной в коричневые и розовые цвета. Там стояла кровать, похожая на смятый пирог, до душа надо было пройтись по коридору. Где-то во дворе всё время капала вода, время от времени доносился грозный шум водопада из соседних туалетов.

Когда Гай вернулся из «Ритца», он снял с руки часы — подарок Энн и положил их на розовый столик возле кровати, а бумажник и ключи — на поцарапанное бюро, как он это сделал бы и дома. Он с удовольствием добрался до постели с местной газетой в руке, а также книгой по английской архитектуре, которую купил в этот день в книжном магазине «Аламеда». На короткое время погрузившись в испанский язык, он положил затем голову на подушку и перевел взор на свое неприглядное жилище, прислушался к звукам, напоминавшим крысиную возню, но на самом деле представлявшим собой результат человеческой деятельности в разных концах здания. Ему хотелось было понять, чем же его прельщает нынешняя ситуация. Живет в неустроенном, малопристойном жилище. Может, он тут прячется от Мириам? Не легче ли было бы спрятаться в «Ритце»?

Энн позвонила ему утром и сообщила, что для него есть телеграмма.

— А я тут слышу, тебя разыскивают. Чуть было не бросили тебя искать.

— Прочти, пожалуйста, Энн.

Энн прочла:

— «Мириам вчера случился выкидыш. Расстроена хочет видеть тебя. Можешь приехать домой? Мама». О, Гай!

Ему стало тошно от этого, от всего этого.

— Она сама это сделала, — пробормотал он.

— Ты же не знаешь, Гай.

— Знаю.

— Ты не думаешь, что тебе лучше бы увидеться с ней?

Его рука сжала телефонную трубку.

— Я получу «Пальмиру» обратно, — произнес он. — Когда отправлена телеграмма?

— Девятого, во вторник, в четыре дня.

Он послал телеграмму мистеру Бриллхарту с просьбой, нельзя ли пересмотреть его решение. Конечно, это возможно, думал он, но в какое же дурацкое положение он ставит себя. И всё из-за Мириам. Он написал Мириам:

«Это, конечно, меняет все наши планы. Независимо от тебя я намерен получить развод сейчас же. Буду в Техасе через несколько дней. Надеюсь, ты к тому времени поправишься, но если и нет, я сумею уладить всё необходимое сам.

Желаю скорого выздоровления.

Гай.

Буду по этому адресу до воскресенья».

Письмо он направил авиапочтой и заказным.

Потом он позвонил Энн. Он хотел пригласить ее вечером в лучший ресторан города. И хотел он начать с самого экзотического коктейля в баре «Ритца».

— Ты действительно чувствуешь себя счастливым? — спросила со смехом Энн, словно не веря ему.

— Да, есть ощущение счастья. И чего-то странного. Muy extranjero.[3]

— Почему?

— Потому что я не думал, что это судьба. Я не думал, что «Пальмира» это часть моей судьбы.

— А я верила.

— О, ты верила?!

— А почему же, ты думаешь, я так разозлилась на тебя вчера вечером?

Он не ожидал ответа от Мириам, но в пятницу утром, когда они с Энн были в Хочимилко, он не удержался и позвонил в свой отель, чтобы узнать, нет ли для него каких-либо сообщений. Его ждала телеграмма. Гай сказал, что заберет телеграмму через несколько минут, но не вытерпел и, оказавшись в городе, позвонил в отель из аптеки в Сокало. Служащий «Монтекарло» прочел телеграмму по просьбе Гая: «Вначале нужно поговорить. Пожалуйста приезжай скорее. Любовью, Мириам».

— Теперь она покрутится, — сказал Гай, повторив телеграмму Энн. — Я уверен, что тот другой не хочет жениться на ней, у него и так есть жена.

— М-м.

Он взглянул на нее на ходу и хотел что-то сказать Энн насчет того, что, мол, сколько же ей требуется терпения с ним, с Мириам, со всей этой историей.

— Забудем об этом, — только и сказал он с улыбкой и прибавил шагу.

— Ты сейчас хочешь поехать?

— Ну уж! Может, в понедельник или во вторник. Я хочу провести эти несколько дней с тобой. Я соберусь во Флориду не раньше чем через неделю с лишним. Это если они намерены придерживаться прежнего графика.

— А Мириам теперь не поедет за тобой?

— Через неделю в это время, — сказал Гай, — у нее не будет уже никаких притязаний на меня.

Десятая глава

Элси Бруно сидела за туалетным столиком в номере гостиницы «Ла-Фонда» города Санта-Фе и салфеткой снимала с лица ночной крем для сухой кожи. Время от времени она приближала широко открытые голубые глаза к зеркалу и рассеянным взглядом пробегала по сети морщинок у век и «линиям улыбки», идущим от основания носа. Хотя подбородок у нее не выдавался, нижняя часть лица была слегка выдвинутой, оттого губы были выпячены, и совсем не так, как у ее сына. Санта-Фе, подумалось ей, было единственным местом, где можно было неторопливо разглядеть у зеркала свои морщины.

— Этот свет вокруг — как рентгеновские лучи, — заметила она сыну.

Чарли, одетый в пижаму, развалился в кресле из плетеной сыромятной кожи. Он поднял взгляд припухших глаз на окно. Он слишком устал, чтобы подняться и пойти задернуть шторы.

— Ты хорошо смотришься, мам, — хрипло пробурчал он, прильнув к стакану с водой, стоявшему у него на лишенной растительности груди, и в задумчивости нахмурился.

Как огромный грецкий орех в тонких беличьих лапках, эта идея крутилась у него в голове в течение нескольких дней. Ничего более грандиозного и навязчивого ему до сих пор в голову не приходило. Когда мать уедет, он собирался расколоть этот орех — и всерьез взяться за дело, то есть поехать и найти Мириам. Сейчас самое время. Гаю это нужно именно сейчас. Через несколько дней, даже уже через неделю, Палм-Бич может уплыть от него.

По припухлости щек рядом с аккуратным треугольником носа Элси показалось, что за несколько дней пребывания в Санта-Фе ее лицо пополнело. Она тряхнула кудрявой головой и обратилась к Чарли:

— Чарли, не купить ли мне тот серебряный пояс? — спросила она таким тоном, словно разговаривала сама с собой.

Пояс тянул сотни на две с половиной, но Сэм подкинет ей в Калифорнию еще одну тысячу. Пояс был на загляденье, в Нью-Йорке такого не найдешь. Впрочем, в Санта-Фе, кроме серебра, ничего хорошего и не было.

— Больше ни на что этот Сэм и не годится, — пробурчал Чарли.

Элси взяла шапочку для душа и умоляюще обратилась к Чарли с широкой улыбкой, которая у нее была безвариантной:

— Дорогой.

— М-м?

— Ты без меня не наделаешь тут ничего такого, чего нельзя?

— Не, мам.

Она водрузила шапочку на макушку, оглядела длинные красные ногти и потянулась за стопкой шкурки для обработки ногтей. Конечно, Фред Уайли был бы только рад купить ей этот пояс, но он и так, скорее всего, появится на вокзале с чем-нибудь ужасным и вдвое более дорогим. Но в Калифорнии Фред ей не нужен, хотя стоило бы его лишь пальчиком поманить, и он был бы там. Для него лучше поклясться в вечной любви на вокзале, промокнуть глаза и тут же укатить домой, к жене.

— Однако надо сказать, что последний вечер получился веселым, продолжала Элси. — Фред отметил это первым.

Она рассмеялась, и стопка шкурки разлетелась.