Петр Киле - Таинства любви (новеллы и беседы о любви) Страница 11

- Думаешь уйти?

- Когда надумаю, тебе не скажу. Еще последуешь за мной сдуру.

- А я скажу тебе. Надо же исповедаться перед кем-то, прежде чем как уйти из жизни.

- Ничего не говори мне. Ведь я  скажу сестре, и не удастся тебе разыграть из себя шарманщика.

- Не скажешь, как не скажешь о своем решении. Я чувствую, мы оба на пределе, а у тебя есть весьма веские причины. Ни поэзии, ни любви - как поэту жить?

- Черт! Ты словно подталкиваешь меня к роковому шагу, который я уже давно держу про запас.

Елена, заглядывая в гостиную:

- Что с вами? Что случилось?

Стас в том же тоне:

- Да, быть или не быть, - вот в чем вопрос!

- Дима, и ты? У него это игра. Сейчас Сана по пути на концерт завезет к нам мать и сына, которых я пригласила от твоего и своего имени.

Стас злорадно:

- В честь шарманщика с его лебединой песней и крахом.

- Прекрати! Шарманщик - вечная фигура.

- Как флюгер. О боги! (Носится с новой идеей, внезапно осенившей его.) Флюгер такой и такой, всех времен и народов. Целая галерея картин.

Веснин:

- Всемирная слава!

Звонок. Елена открывает дверь, входит Василина.

Василина, смеясь:

- Я одна. Сана взяла с собой Вову. Почти у всех девушек маленькие дети. За кулисами там целый детский сад.

Елена:

- Хорошо. Это даже кстати. Папа и мама  отправились в театр на Чехова.

Василина раздевается, снимает сапожки:

- Вот молодцы!

- Да. У нас все хуже.

- Что случилось?

- Ничего нового. У Димы перепады настроения и раньше бывали. А теперь все острее переживает, и мысль о самоубийстве все чаще мелькает. Благо, есть с кем поговорить на эту тему.

- И Стас? Его показывали по телевидению. Там что-то произошло с его картиной.

- Кто-то задел раму, может быть, не нарочно, без умысла, а она висела на плечах шарманщика, и он развалился. Все делали серьезные мины и втихомолку смеялись. Это было ужасно. Но теперь фото с картины «Шарманщик» мелькает в интернете, как бренд.

- Можно поздравить его с успехом?

- Нет, впал в отчаяние, вот они с Димой с утра пьют и упиваются мыслью о самоубийстве.

- Хорошо.

- Хорошо?

- Хорошо. Пусть принимают и меня в клуб самоубийц.

Елена смеется:

- Сначала мы хорошо поужинаем.

Василина проходит в гостиную, куда Елена приносит горячее блюдо. Веснин и Стас встают, видно, навеселе, и  принимаются угощать женщин, что их не устраивает, и они меняются местами.

Веснин, улыбаясь:

- Василина! А где Вова?

- Увезли в театр.

Стас жене:

- Садись поешь. Налить вина?

Веснин Василине:

- Вам водки?

- С чего вам вздумалось унывать? Эх, мне бы на ваше место! Ах, зачем я не родилась мужчиной!

- Нет, нет, одна привлекательная женщина стоит всех мужчин на свете!

- Да, да... Я могла бы нажить себе состояние, а почти всего лишилась из-за мужа, которого обобрали до нитки;  я бы могла возглавить одну из компаний, но из-за дочери лишилась хорошей должности и превратилась в бабушку, которой не позволяют заниматься воспитанием внука. Какая у меня жизнь? Прошу принять меня в клуб самоубийц.

- Нет такого клуба. Это Елена выдумала.

- Ну, тогда в клуб влюбленных самоубийц.

Елена:

- Хотела бы я знать, в кого влюблен Стас?

Веснин:

- В самом деле, мысль о самоубийстве возникает у влюбленных в жизнь. Не парадокс ли это?

Стас поднимает палец:

- Парадокс! Мейнстрим. Проще сказать, гламур.

- В самом деле, Василина, вы всегда производили впечатление влюбленной женщины... Было завидно, в кого вы влюблены, кто этот счастливчик.

Елена предлагает Стасу помочь ей унести пустую посуду; они уходят; затем Стас выходит на крышу.

- Правда?! Только я сама не всегда знала, в кого. Образы мужчин и женщин множились и сливались, как вдруг обретали осязаемые черты и телесность. Сегодня это Вова и, что греха таить, вы.

- Я?!

- Будто не знали.

- Но я думал, это просто ваша непосредственность, ваша манера обращения, ласковая и доверительная до нежности.

- Не со всеми я такая была и есть. Я всегда знаю, кто может в меня влюбиться или в кого я. Уже это меня радует, но разумнее не увлекаться. Это как цветет папоротник втайне. Но однажды все-таки распускается цветок.

Прямой любящий взгляд, который ничего не просит и не обещает, как свет звезды в душевной глубине женщины.

Веснин шепотом:

- Вы прекрасны!

- Вы все думаете о смерти?

- Я не думаю о смерти. Гадкого и отвратительного на свете и так сверх всякой меры. Мысль о смерти - это как стрела пронзает мозг, но я еще жив, испытание продолжается.

Стас на крыше, покрытой снегом. Пройдя к краю, стоит, как у пропасти.

Стас:

- Зарыться в снег и заснуть. И не проснуться. Бомж в сугробе. Какая идея! Нет. Идеология - это примитивно. Но без идеологии выходит еще примитивнее. Как у дикарей. Где же выход? Выхода нет. Если у Димы не хватает дыхания, то я давно не дышу, нельзя дышать смрадом свалки. Лучше броситься в снег, пока он пушист и чист. (Бросается вниз головой.)

Елена на крыше: Стаса нет. Она возвращается вниз.

Елена, пожимая плечами:

- Где он? Он был на крыше. Но там его нет.

Веснин выбегает на улицу; Василина с Еленой обходят квартиру. Входят Татьяна Дмитриевна и Семен Иванович, празднично настроенные. Елена и Василина выбегают к ним навстречу.

Елена:

- А Диму вы не видели?

Татьяна Дмитриевна:

- Нет. А где мы должны были его видеть? В театре?

Семен Иванович радостно:

- Василина! Приветствую! Очень рад. А что, Дима с Вовой вышли на прогулку?

Татьяна Дмитриевна с тревогой:

- Да, что произошло?

Василина:

- Сейчас... Как вам понравилась постановка? Ведь нынче классику ставят так, что Чехова не узнаешь.

Семен Иванович смеется:

- А мы знали, куда идем. Так хорошо, словно на несколько часов вернулись в старое доброе время.

Веснин приводит Стаса, который счастлив до слез.

Веснин:

- Стас угодил в сугроб.

Стас с воодушевлением:

- Здорово! Какой кайф - умереть и воскреснуть!

18

Интерьер квартиры Весниных, с крышей, ухоженной, как японский садик, с цветущей вишней. Меж верхушек деревьев виды Москвы по ходу действия сменяются то сельской местностью, с деревней за озером, то моря и гор Кавказа, то полетом самолета над бескрайними лесами и полями.

На крыше Стас что-то мастерит; Веснин словно уносится в дали, где время от времени проступает Хор девушек, среди которых Сана. Это ансамбль «Альгамбра» на гастролях.

Стас:

- Разве ты не видишь, писатель...

Веснин:

- Я не писатель; писатели вымерли, как и живописцы.

- А кто же ты?

- Поэт.

- А поэты не вымерли?

- Не дождетесь.

- Поэт! Разве ты не видишь, Василина чего-то ожидает от тебя, ведет себя как влюбленная девушка?

- Это поэзия, поэтому я еще жив.

- Это любовь, писатель!

- Любовь и есть поэзия, песнь бытия.

- А Сана?

- В дикарке еще была поэзия. Теперь она модель и актриса. Это игра по определенным правилам, каковые относительно легко освоить, имея на то данные. Настоящая актриса и в жизни, и на сцене - поэзия.

В квартиру входят Василина и Елена с покупками. Мелодия мобильника, это у Василины.

- Да, Игорь Сергеевич, я почти не бываю дома. Сана на гастролях, внук у дедушки с бабушкой в деревне, куда мы уезжаем в ночь. Хорошо, приезжайте. Мы как раз садимся ужинать.

Елена:

- Игорь Сергеевич? Тот?

- Он самый. Сдается мне, он преодолел искушение жениться на молодой и хочет помириться со мной.

- Только помириться?

- Для меня и этого не мало. У меня снова будет работа. Но у него еще что-то на уме.

- Что?! Ты догадываешься?

- Не станем торопить события, когда, поднявшись на гору, скатиться так легко.

- Боже!

Веснин, выглядывая из своей комнаты:

- Что такое?

Елена:

- Сейчас придет Никитин с миллионом роз!

Василина, рассмеявшись, смотрит на Веснина вопросительно; Елена уходит в сторону, уводя выглянувшего из гостиной Стаса.

Стас:

- С миллионом роз?

Елена:

- Не понимаешь?

- Еще как понимаю. Но как поместить на картине миллион роз - найти решение, значит, составить состояние.

- Ты все о том же.

- Что касается Василины, она влюблена в Диму; Дима в ней находит поэзию, что и есть миллион роз.

Василина и Веснин разыгрывают пантомиму, что похоже на объяснение в любви и ссору.

Василина:

- Ни в кого вы не влюблены. Старая история. Русский человек на рандеву. Онегин, Печорин, Рудин... Случилось нам встретить Веснина... Красив, умен, знаток искусства и поэт... В конце концов, просто порядочный мужчина, но ни Богу свечка, ни черту кочерга...