Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла Страница 11

Тот посмотрел на него с ласковой улыбкой санитара психбольницы и, подключив к речи такие художественные обороты как «целевая аудитория», «социально-демографический портрет» и «имущественный срез», в два счета развеял все наши сомнения. По всему выходило, что «The Moscow Star» является, очевидно, лакомым кусочком для любого мало-мальски разумного рекламодателя. Да, тираж ее, конечно, невелик, ее не встретишь на развале у метро, и язык ее, конечно, английский — но зато читают ее сплошь деловые люди, бизнесмены, включая, само собой, зарубежных, и вообще — сплошная элита и сливки самого высшего общества! Эксклюзивность, престижность, продвинутость — вот три основных составляющих ее имиджа! В конце концов, мудро заметил Сергей, вы никогда не увидите, чтобы кто-то завернул курицу в нашу газету! (этот светлый образ будет еще неоднократно навещать нас ив дальнейшем).

Доверие публики было восстановлено — настал момент «подсекать». Из сумки наконец-то была извлечена бумажка, снабженная красочной эмблемой газеты «The Moscow Star» и откликавшаяся на диковинное заграничное имя «прайс-лист». Слева на ней, насколько хватало нашего почти уже законченного научно-технического образования, располагался ряд «степеней двойки», а справа… а от цифр справа просто вдохновенно зарябило в глазах!!! Сто долларов! Двести долларов! Четыреста! Семьсот пятьдесят! Тысяча двести! И наконец — две тысячи долларов с таким хвостом, что страшно было произнести даже внутри себя!!! О, неужели, неужели — неужели это график возрастания нашей зарплаты, о которой так щедро сулился Рожаев, а мы, ослы, еще имели наглость не верить ему???0000!!!!…

Для читателей, справедливо полагающих, что реклама — это то, что мешает смотреть любимые телепередачи, я поясню. Газеты по своему размеру (ну или типа графски выражаясь — «формату») можно условно разделить на две группы. «Большие» (навроде «Правды» или «Известий») — это «формат А2». А если сложить его пополам — то это «формат A3», и эксклюзивно-продвинутое издание «The Moscow Star» принадлежало как раз к последнему подвиду. Реклама в газете продается долями полосы: целая полоса — 1/1, далее «полполосы» 1/2, потом «четверть», и так далее, до 1/32, размером аккурат со спичечный коробок. Но даже этот коробок тянул, если верить «прайс-листу», на полновесную сотку баксов — а что уж было говорить про остальные!!! Поразительно, кстати, устроен русский язык. Сто долларов (во всяком случае, в кругах нашего вращения) — это была «сотка», а сто рублей — «стольник», и никогда наоборот. Иван Сергеевич Тургенев, узнай он о таком занятном факте, наверняка многое бы тягостно переосмыслил и перераздумал. В каком-то смысле даже хорошо, что он не дожил до этих прекрасных времен…. Хотя ладно. Вернемся к главному.

Закадычный же школьный друган Рожаева, нимало не смущаясь, кооптировал нас на службу в качестве рекламных агентов — то есть людей, которые будут день и ночь, высунув язык, бегать по городу, агитируя православный народ расстаться со своей кровной денежкой, дабы каждый вложенный в рекламу

рубль обернулся затем плотным потоком благодарных покупателей и клиентов. В принципе, это грамотный, хотя и вполне циничный подход: средств на содержание агента не требуется никаких, он не занимает дорогостоящего офисного пространства, не пользуется казенными телефонной и факсовой линиями, нуждаясь лишь в регулярном эмоциональном взбадривании — но зато в случае успеха его «старшОй» может ухватить вполне жирный куш. По идее, набрать их можно хоть сто, хоть тыщу — нашлись бы такие старательные и ответственные дураки (а они нашлись, но в полном объеме этой информацией еще, конечно, не овладели). А что касается размеров оплаты труда, то…

— …а что касается оплаты, то скажу сразу: семь целых двадцать пять сотых с каждого заказа — ВАШИ. Сразу и без вопросов, как только приходят деньги…

О! — в этой цифре, данной с точностью аж до второго знака после запятой (заметьте — 7,25%!!!), чувствовался строгий, научный подход. До той поры все потенциальные работодатели комментировали наши будущие гонорары несколько туманно: «спервараскрутитесь», потом «закроете первоначальный взнос», «в принципе, уже на второй месяц бесперебойных поставок возможен выход на маленький плюс», и так далее. С другой стороны, отсутствие гарантированного прожиточного минимума не могло не настораживать, поскольку постольку…

Всё дело, как всегда, испортил Курбский. Мгновенно выхватив откуда-то из-под полы калькулятор, он тут же произвел некое вычисление и торжествующе выпалил:

— То есть, если я продам целую полосу — то как раз выйдет двести грина?!!!

От произнесения вслух магической цифры вновь потемнело в глазах, и вопросы отступили.

— Я не думаю, что ты так сразу уж прям продашь целую полосу, — мягко заметил Оборотнян, снова надев на себя добро-

желательное лицо работника оздоровительного учреждения. Но тут он, как говорится, не на тех напал: недаром, по общему мнению, наше заведение дает своим питомцам одно из лучших технических образований в стране. Курбский тут же произвел новую серию расчетов и вновь захватил стратегическую инициативу в свои руки:

— Так, ладно. Если я продам не полосу, а восемь раз по одной восьмой… О, так даже больше выходит!!! (это эффект так называемого «непрямого деления» полосы: 8 по 1/8 всегда выйдут дороже одной по 1/1 — прим. ред.)

— Ну, в принципе, верно, — согласился Оборотнян, вовремя смекнув, что трудовой энтузиазм будущего сотрудника будет прямо пропорционален цифре, которую он сейчас увидит на экране прибора, благо она сама по себе обходится бесплатно.

— Ну а где их брать, этих самых рекламодателей? — подал с дальнего конца стола реплику присный Корефаныча.

— Везде! — веско провозгласил Сергей Оборотнян, — Практически везде! Оглянитесь вокруг себя: зайдите в любой бизнес-центр, откройте другие газеты и журналы, посмотрите телевизор! Хотя с телевидением, конечно, вам работать еще рановато. .. но будущий рекламодатель может ждать вас буквально за любой дверью!!!

Мы оглянулись: кроме буфетчицы, с любопытством следившей за процессом вербовки, вокруг по-прежнему никого не было, а сама она на «рекламодателя» как-то не тянула. Зато услышав слово «дверь», оживился один из героев, в голове которого тут же ожил ассоциативный ряд.

— За дверью… дверь… — задумчиво молвил он, — В принципе, это дело очень похоже на укрепление дверных коробок!

Оборотнян озадаченно поднял бровь — очевидно, до того момента ему не приходилось подвергать свое жилище этой необходимой процедуре. Это было явно наше упущение, и мы с Курбским в двух словах обрисовали ему суть мероприятия.

Оборотнян вторично поморщился: видимо, наше сравнение хромало, и метафора показалась ему достаточно «нисходящей» — но, дабы не угасить порыва, он задумчиво выронил:

— Ну да… да. В чем-то, в принципе, да.

Мы с Курбским возликовали — еще бы, да мы же практически уже профессионально подготовлены! Можно было переходить к производственным нюансам.

Вслед за «прайс-листом» из волшебной сумки появилась бумажка с еще более ласкающим слух именем — « Контракт »… «Так вот ты какой…» — подумали Соискатели, уставившись на сероватый листок, снабженный снизу печатью, выполненной в лучших традициях минимализма: окружность, четко и незатейливо название в середине и пара черточек для разнообразия в случайных местах. Такую печать дети, играя в больницу, изображают на своих рецептах…

— Правила заполнения контрактов знаете? — спросил Оборотнян. Тут автор вздрогнул: до того момента Контракт ему случалось заполнять лишь один, а именно — контракт на прохождение обучения на военной кафедре. С того момента «расторгнутым контрактом» бравые полковники регулярно пугали нерадивых будущих офицеров запаса. Особенно тех, кто в тот самый момент, когда все прилежно готовятся к будущей схватке с вероятным противником — вместо этого сидит в баре «Патиссон-Европейской» и, сладостно вздыхая, мечтает о резервной валюте, этим самым противников эмитируемой…

— …слева — кого и что ставим, справа — сколько. Это несложно…

…Несмотря на все последующие события, я очень благодарен Оборотняну за приобретенные под его руководством жизненные навыки — и дарованная нам схема была первым таким примером. «Слева — кому (или что), справа — куда (или сколько)». Это, друзья, поистине та самая гениальность в простоте, и этим принципом я затем пользовался бесчисленное число раз, и в самых разных областях. Например, если пишется пьеса — пожалуйста! Слева — кто говорит, справа — что. И так далее. Еще светлой памяти мастер Каравайцев говорил мне примерно то же самое: «Неважно, что ты всего лишь грузчик. Главное — это ЧТО ты грузишь. А еще важнее — КУДА…» (но это лирика).

Критично оценив число Соискателей и немного пожавшись, наниматель вынул из сумки еще четыре бумажки. Это оказались «Копии Контракта», поэтому печать на них смотрелась чуть менее комично, сливаясь серым цветом с прочими линиями.