Альфрид Изатулин - Медики уранового стройбата Страница 11

  Окно служебного кабинета смотрело на бетонный забор. Там, за забором, начинался склон сопки, а за сопкой поселок Октябрьский, предтеча города Красноуранска. В поселке имелся вино-водочный магазин (ВВ, валентина владимировна). Начальник ПМП в тоскливые зимние дни, когда ветер сотрясает оконные стекла и воет, и на душе делается смутно, получал приказ сбегать за водкой. Лейтенант медицинской службы Бато (кличка Батон) наглухо застегивал все пуговицы шинели, опускал уши шапки и уходил. Долго поднимался на сопку, уменьшаясь в размере, пока не превращался в черную точку. Затем переваливал через вершину и исчезал на 30 минут. Как правило, на обратном пути ветер бывал встречным. Амир наблюдал, как Бато идет против ветра. Если раскинуть руки и падать вперед, не упадешь, ветер держит.

  В такие дни на обед врачи в город не ездили. Ели в лазарете. Санинструктор приносил большущую сковороду жареной на сале картошки. Затем ложились на соседние койки в одной из палат, на пол ставили шахматную доску, играли до победы и мирно засыпали.

  Медицинский пункт военно-строительного полка в диких степях Забайкалья. Знаете, что это такое?

  В зимние неласковые утренние часы в приемной медпункта невозможно протолкнуться. Каждое утро, открывая входную дверь, Амир наталкивался на военных строителей. Весь холл заполнен ими. Дело вот в чем. На утреннем построении в ротах старшина опрашивает личный состав на предмет заболевших. Согласно Уставу Внутренней службы СА, солдаты записываются в специальную книгу больных, а затем в сопровождении санинструктора роты идут в полковой медицинский пункт. Согласно неписаному правилу, количество трудопотерь по болезни в полку не должно превышать 2,7 процентов.. Полк имел численность личного состава 1800. Легко подсчитать, что число больных в этом полку не должен превышать 48. Полк состоял из 12 рот. Таким образом, в роте допустимый максимум освобожденных по болезни 4 военных строителя. Старшины рот это прекрасно знают. Они также знают, сколько на сегодня (итог подводится к 8:00 ежедневно) больных в роте. Если трое больных уже есть, он запишет при утреннем опросе в книгу больных только одного, и т. д. Остальных "не услышит".

  А на дворе зима, мороз, забайкальский ветер с песком. По доброй традиции, в стройбате много лиц азиатских и кавказских национальностей. К холоду они непривычны.

  Всеми правдами и неправдами к 8 часам солдатики пробиваются в полковой медицинский пункт (санчасть на армейском жаргоне).

  Простуженный кашель, чихание, стоны - привычная картина для врача, входящего в санчасть. Как и всякому военному врачу, Амиру пришлось решать старую дилемму: или он врач, или он офицер. Если врач - нужно осмотреть всех, кто пришел на прием. Если же офицер - только тех, кто записан в ротной книге больных. Первое время он приказывал осматривать всех.

  Однако жестокая уставная реальность взяла своё. Командир роты освобождал от работ только на основании записи врача в ротной книге больных, то есть, тех, кого записывал старшина. Назначать лечение иным (а таких было значительное большинство) просто не имело смысла - их отправляли на работы, на мороз. Как тут не вспомнить "Один день Ивана Денисовича" А. Солженицына.

  Вообще, в период "двухгадюшничества" Амир частенько вспоминал сей роман, который прочитал в средней школе, в районной библиотеке. Роман его поразил.

  И не переставали напрашиваться очевидные параллели со стройбатом. Как говорится, все было один к одному.

  И там, и тут, ограничение свободы работника. И там, и тут, утром вывод на работу, вечером так называемый съем. Сверка наличия личного состава (там зеков) утром и вечером. А прибытие рот с работы вообще как бы копировало картины из романа. Так же холодно зимами, так же темно, так же военные строители в ротных колоннах (в романе бригадных) несут ворованный стройматериал (в романе дровишки). Впрочем, ничего удивительного. Наоборот, всё логично. Ведь крестный отец военных строителей Минсредмаша СССР - Лаврентий Берия.

  Основное подразделение полка - рота. Ротой командует офицер в звании от лейтенанта до капитана, у него два зама: по производству и по политчасти. В основном - выпускники военно-строительного училища, расположенного в Дубне. Иногда служили офицеры, призванные на два года после окончания гражданских институтов. В роте около 100 военных строителя (80-120). Часто вся рота состояла из азербайджанцев (или армян, узбеков и т. д.).

  В роте, состоящей сплошь из таджиков, с Амиром однажды случился казус (смешной, наверное, не ему решать, вам). Кто служил в Армии - тот в цирке над клоуном не смеется!

  Призванные солдаты проходят курс молодого бойца. К проведению занятий с новобранцами привлекаются штабные офицеры, коим является и старший врач полка.

  Амир получил приказ провести занятия по военно-медицинской подготовке. Рота была собрана в летнем классе. Июнь, жара. Амир скомандовал "вольно", старшина роты продублировал странным словом.

  Амир:

  - В чем дело, старшина? Я дал команду вольно, а вы что сказали?

  - Товарищ старший лейтенант, они русский язык не понимают, таджики. Я буду ваши слова переводить (старшина таджик, выпускник института, призван на год).

  - Ясно. Тогда начали.

  Занятие началось. Амир читал абзац конспекта, старшина переводил. Воины кивали (на Востоке кивание означает усвоение сказанного). Дело вроде пошло. Но медленно. После перерыва Амир стал замечать, что перевод стал короче. Он читает абзац минуту, старшина говорит полминуты.

  - В чем дело, старшина, - не выдержал опять Амир, когда переводы совсем сократились.

  - Товарищ старший лейтенант, сейчас выяснилось, что они русский немного понимают. Теперь я спрашиваю только: "поняли врача, салабоны"? Они отвечают хором: "поняли, товарищ старшина".

  - Я проверю потом, что они поняли. Смотри, если обманываешь - получишь у меня на орехи! Понял!

  - Так точно. А какие это орехи?

  - Грецкие, бля, в клизме!

  Было.

  Начальник штаба полка подполковник Иван Михайлович Н. Ветеран, собирался на пенсию. Кстати, после его увольнения в запас вновь назначенный на должность начальника штаба капитан Е. ругался последними словами примерно в течение одного месяца: такими запутанными оказались штабные документы.

  Иван Михайлович среднего роста, с типично русским, округлым лицом, нос картошкой, залысины в седеющих русых волосах. Выпускник девятимесячных курсов младших офицеров, младших лейтенантов. Были такие. "Курсы беременных". Любил поговорить на тему "офицеры и всё остальное человечество", это, как известно, одна из наиболее часто обсуждаемых тем в среде русского офицерства (упоминается еще в "Поединке" Куприна). Форменные брюки навыпуск Иван Михайлович называл параллельные брюки.

  Амир заметил, что начальник штаба любит употреблять слово преамбула, произнося как "преампула". На совещаниях у Амира постоянное место было по правую руку от командира полка, за книжным шкафом. Если сидеть прямо, упираясь затылком об стену, командиру будут заметны лишь колени старшего врача и ботинки. Очень удобно. Амир с волнением ожидал каждого выступления начальника штаба, что случалось на каждом совещании. И вот, наконец: "преампула" произнесена. Чтобы не расхохотаться, Амир стискивал зубы, задерживая дыхания.

  Как-то после очередного совещания он зашел в кабинет начальника штаба. Надо же помочь подполковнику.

  Иван Михайлович:

  - Ну, доктор (на армейском жаргоне), что у тебя, ... мать, бл.дь?

  - Товарищ подполковник, люблю ваши выступления на совещаниях. Вы всегда так доходчиво говорите, все офицеры отмечают.

  - А как же, бл.дь! У нас выслуга лет, б..дь, а так же опыт ... мать! Вам, салагам, учиться и учиться у нас, мать..., мать... - закуривает и хитро смотрит на доктора.

 -  Так точно. Только вот ...

  - Ну, чего там еще, б..дь, в ...мать?

  - Вы знаете, что обозначает слово преамбула?

  - А ты как думаешь, ...мать? Если у тебя верхнее образование (армейский жаргон, обозначает высшее образование), значит, умнее меня, что ли, б..дь, ... мать? Это слово обозначает как бы вступление, предисловие. Понял, летёха (армейский жаргон, лейтенант, значит), б...дь, ...мать

  - Понял, понял. А что обозначает слово ампула?

  - Ну, ты совсем уже меня не уважаешь. Пузырек это, ваша медицина бл..дская, в ... мать! Как вас на докторов учат, немыслимое дело! Ну, б...дь, ну ...мать

  - А что же вы говорите всегда "преампула"?

  Иван Михайлович выпучил глаза, затем расхохотался. После этого начальник штаба и Амир подружились. Иван Михайлович любил выпить, да что там любил, пил он крепко, весьма. По понедельникам лицо начальника штаба можно было описать двумя словами: "пить вредно".

  Он заходил в кабинет Амира, примерно в 9:30, закончив неотложные штабные дела. Строго спрашивал: