Александр Мясников - Земляничная поляна Страница 11

— Нам не нужна война, — гогочет Виталик.

— Да я не обиделся, — бодрюсь я.

— Вот и хорошо, а то, — начинает он что–то объяснять, но в это время раздается обиженный окрик Ольги:

— Алик, ну что же ты там? Мы ждем тебя.

— Ну ладно, — встряхивает он последний раз мою руку. — Идем. — Он наклоняется и треплет Прошу. — Идем! — подмигивает он мне и добавляет: — Клубничник.

— Вот видишь, — улыбается Виталик и вздыхает. — Все и встало на свои места.

«А кто знает, где чье место? — хочется мне выкрикнуть в лицо Витальке. — Кто и как их распределяет?» Но вместо этого я иду и занимаю место в кругу играющих. Встаю между сестрами–двойняшками, потому что напротив, там, где стоят Ольга и Алик, тесно, но крайней мере для меня.

Но после первого паса вынужден выйти из круга — Проша начинает, как всегда, нервно метаться. Успокаиваю пса — глажу по теплой мохнатой голове. Затем набрасываю поводок на суковатый пень. Проша смотрит то на меня, то на уродливый деревянный обрубок, бывший когда–то елью.

Второй пас я получаю от Катьки, но промахиваюсь: «картошка» слишком редкая. Меня спасает Алик, перехватив мяч левой рукой. Он передает его Ольге, но она мажет; — мяч падает. Ольга присоединяется к «картошке». Следующим в центр круга садится Алик — он пропускает фантастически легкий мяч. Теперь Ольга смеется, спрятавшись за спиной Алика.

Катька снова пасует мне. Мяч идет под руку, под сопротивляться. Может быть, и зря, но оказывается — это удивительно хорошо, когда кто–то решает за тебя. Его можно во всем винить, на него сваливать — ведь пошел на поводу. Пока же я иду на поводке… У костра, как заклинатель огня, Витька.

— Садись, — кивает он мне, и я соглашаюсь, хотя поводок уже отпущен.

— Может быть, принести дров? — спрашиваю я, но Витька словно и не слышит моего, в общем–то, никчемного вопроса — рядом с костром возвышается объемистая кучка дров. Из них при желании можно сложить миниатюрную поленницу.

— Сколько ни смотрю на огонь, не пойму, живой он или нет?

— От него тепло, как от живого, — говорю я и прижимаю к себе теплую Прошину голову.

— И пищу потребляет — дрова ест. А вот потрогать его нельзя. Удивительно, — нараспев произносит Витька последнее слово.

Я отпускаю голову Проши, и он кладет ее мне на колени сам.

— Ты не обижайся на них, — кивает Витька в сторону играющих.

— Стараюсь.

— Все пройдет. Пройдет, и будет казаться, что этого не было или было, но не с тобой.

— Это, наверное, только кажется…

— У огня и у времени много общего, — произносит Витька мудреную фразу, и я пытаюсь в ней разобраться, а Витька уже рассказывает историю с исчезновением отца и заменой его какими–то приходящими в дом дядьками.

«От огня остается зола, ее можно потрогать, — рассуждаю я, — обугленные деревяшки. Это будет в будущем от настоящего. Это будет настоящее, оставшееся от прошлого. Будет и уже прошлое, которое нельзя исправить…»

Кто–то больно дергает меня за плечо. Оборачиваюсь и вижу расплывшуюся от счастья физиономию Виталика.

— Идем играть! — он опять дергает меня за плечо. Проша удивленно вскидывает голову, и Виталик подмигивает ему.

— Нет, мне не хочется, — неуверенно отнекиваюсь я.

— Обиделся, что ли? — удивляется Виталик и, об–ернувшись к играющим, кричит: — Алька! Алька! Он не хочет! Он обиделся.

— Что ты врешь! — вспыхиваю я. — Кто тебе сказал такое?

— Проша нашептал, — говорит Виталик и вдруг заходится безудержным смехом.

Я вижу, как ко мне приближается Алик. Он улыбается, а мне кажется, что это он, а не Виталик захлебывается в смехе.

— Давай пять, — протягивает мне руку Алик.

Я молча, отвечаю ему тем же жестом. Алик сжимает мне руку и резко дергает. Я встаю с земли.

— Мир? — хлопает по плечу свободной рукой.

— Нам не нужна война, — гогочет Виталик.

— Да я не обиделся, — бодрюсь я.

— Вот и хорошо, а то, — начинает он что–то объяснять, но в это время раздается обиженный окрик Ольги:

— Алик, ну что же ты там? Мы ждем тебя.

— Ну ладно, — встряхивает он последний раз мою руку. — Идем. — Он наклоняется и треплет Прошу. — Идем! — подмигивает он мне и добавляет: — Клубничник.

— Вот видишь, — улыбается Виталик и вздыхает. — Все и встало на свои места.

«А кто знает, где чье место? — хочется мне выкрикнуть в лицо Витальке. — Кто и как их распределяет?» Но вместо этого я иду и занимаю место в кругу играющих. Встаю между сестрами–двойняшками, потому что напротив, там; где стоят Ольга и Алик, тесно, по крайней мере для меня.

Но после первого паса вынужден выйти из круга — Проша начинает, как всегда, нервно метаться. Успокаиваю пса — глажу по теплой мохнатой голове. Затем набрасываю поводок на суковатый пень. Проша смотрит то на меня, то на уродливый деревянный обрубок, бывший когда–то елью.

Второй пас я получаю от Катьки, но промахиваюсь: «картошка» слишком редкая. Меня спасает Алик, перехватив мяч левой рукой. Он передает его Ольге, но она мажет — мяч падает. Ольга присоединяется к «картошке». Следующим в центр круга садится Алик — он пропускает фантастически легкий мяч. Теперь Ольга смеется, спрятавшись за спиной Алика.

Катька снова пасует мне. Мяч идет под руку, под удар. Он, этот удар, должен прийтись точно по Ольге. И Ольга, словно чувствуя возможную опасность, поворачивается и смотрит на меня. Смотрит спокойно. Она уверена в том, в чем сомневаюсь я.

И я отбиваю мяч Мишке. Он перебрасывает мяч «Тамаре, и она неожиданно для всех бьет по «картошке» и попадает точно в Ольгу. Я очень стараюсь не замечать, что происходит с Ольгой и вокруг нее. Но все равно вижу. Вижу, как она вздрагивает, как растягиваются в гримасе ее губы, как неожиданно быстро начинают набухать глаза. Вижу, как она старается что есть сил сдержаться, чтобы не расплакаться, и у меня, так же, как в тот вечер на берегу, холодеют ноги.

Игра продолжается, но Ольга в ней не участвует. Выйдя из круга, она бредет к костру. Мне кажется, еще чуть–чуть, и она натолкнется на костер. Но она останавливается, присаживается, натягивает на колени пушистую кофту, поворачивается к Витьке и что–то спрашивает у него. Он кивает в ответ. Вижу, как к ней, опустив голову, подходит Проша, но она его не замечает. Поводок натягивается.

— Серый! — ввинчивается в меня чей–то крик, и я спохватываюсь, что я в игре. Наотмашь бью по мячу, летящему прямо на меня. Мяч обжигает ладонь и штопором входит в «картошку». Рикошетит от чьей–то спины, и я опять бью. Мяч ударяет прямо по голове Алика, но теперь не отскакивает, а. падает прямо в оторопело застывшие руки Алика. Все освобожденные «картошечки–ки» радостно кричат — теперь их место займу я. Алик тоже пытается улыбнуться.

Я направляюсь в центр круга занять место и вижу, как Проша, видимо все это время стоявший понуро, вдруг подался вперед. И лизнул Ольге щеку.

Пронзительный, исступленный крик Ольги впивается в меня тысячами раскаленных игл.

Я нелепо сижу на корточках и вижу, как, оттолкнув стоявшего рядом Мишку, к костру бросается Алик. По–футбольному размахивается ногой и бьет Прошу. Глухой удар тонет в густой шерсти. Проша с визгом дтска–кивает, и Алик бьет еще раз, и еще.

Мне кажется, что на все происходящее здесь на Поляне и на себя самого я начинаю смотреть со стороны. Но сквозь мутное, словно запотевшее Ътекло. Я слышу свой крик. Но этот крик не слышат остальные, потому что крик застревает во внезапно пересохшем и сжавшемся до шершавости растрескавшейся резиновой трубки горле.

Я вижу вскочившего с корточек, бегущего к Алику человека. Вижу, как он повисает на руке Алика.

I1 только когда Алик разворачивается и бьет человека по плечу, начинаю осознавать, что этот человек я.

. — Уйди, клубничник, — горячо выдыхает мне в ухо Алик.

— Мальчики! — взвизгивает Ольга, но, заметив кинувшегося ко мне Прошу, исступленно кричит.

— Стойте! — рвутся в нашу сторону Катька и Тамара, но Виталик отталкивает их.

— Отпусти руку! — хрипит Алик и бьет меня по запястью. Но пальцы словно намертво впились в мясистый рукав его ватника. Алик бьет еще раз. — А-а! — сквозь зубы выдавливает он и оборачивается. Я вижу ткнувшегося в ноги Алика Прошу.

— Кончайте, ребята, — встает с земли Витька.

— А–а–а, — продолжает цедить Алик, и его сапог вновь впивается в живот Проши.

— Сделайте с ней что–нибудь! — кричит Ольга, тьма рукой в хрипло рычащего Прошу. — Она взбесилась, она нас перекусает!

— Это подло, — шепчу я Алику. — А ты знаешь кто…

— Что-о, — ласково тянет он.

— Сделайте с ней что–нибудь! — захлебывается в истерике Ольга.

— Стойте же! — кричит Катька, безуспешно пытаясь приблизиться к нам.

— Ну, погоди, — неизвестно кому грозит Виталик и, отталкивая девчонок, кидается к кустам. Через секунду он появляется из кустов с длинной корягой.