Глеб Соколов - Шанс дождливого безумия Страница 11

Ох, и устал он за день! Другому бы хватило, чтобы быть ни на что не способным. Но только не ему. Короткая передышка на диванчике, – прочь мысли, кроме приятных, возбуждающих, и снова готов к действию, наслаждению...

Алексей поднялся. По позвоночнику пробежала легкая дрожь. Вдруг захотелось потянуться всеми мышцами, хрустнуть суставами. Загодеева взирала на него с каким-то жадным интересом. В глазах молодой бабенки появилась шальная рассеянность. Стоя чуть в сторонке от него, опершись рукою о стол, она ждала.

Алексей не двигался. Простота, незатейливость ситуации в сравнении с муками, испытанными на пути к ней, казались обидными.

– Не боись, не укушу! – по-своему истолковала его поведение Татьяна, шагнула навстречу, ухмыльнулась, губы жирно подведены помадой.

Он протянул руку, сильно схватил ее сзади за волосы, произнес (лицо оставалось жестким, неулыбчивым):

– Тварь...

– Тварь и есть, – она по-прежнему ухмылялась. Похоже, грубость Алексея доставляла ей своеобразное удовольствие.

Или, может, она заведомо была готова к ней? И теперь просто играла роль женщины, которой нравится, когда ее унижает мужчина?.. Алексею вдруг показалось: в глазах Татьяны мелькнули трезвые, холодные огоньки. Будто в это мгновение она еще раз удостоверилась в правильности каких-то, одной ей известных расчетов...

Сладко обняла его за торс, прижалась. Толкнула прочь, в сторону дивана. Подушка там уже была. В момент извлеченная теперь из шкафа, наброшенная ею на драную обивку, мятая простыня сбилась в складки, – ненужная, паскудная деталь, призванная обозначить отсутствующую интимность.

Когда Алексей не дал ей дотянуться до кнопки выключателя, – потушить свет, – Татьяна издала хриплый смешок. Тут уж он повалил ее навзничь и быстро, не путаясь в деталях, раздел. Перевернул на живот, подсунул под него руку, ладонью ощутил бархатистую мягкость кожи. Живот у Татьяны был слабый, – мышц не чувствовалось, – немного провисший, как это часто бывает у рожавших женщин...

Сильный, молодой мужчина откинулся на спинку кресла, поднес фотографию ближе к глазам, вгляделся: Вероника, Вера, Верочка... Подобного задания получать не приходилось, – шутка ли, – помочь девушке стать матерью, самому стать отцом! Пусть никто и не узнает об этом...

Всегда думал, что он, детдомовский сирота, не бросит собственного ребенка, если тот когда-нибудь появится. Мечтал о тепле семейного очага. Видел себя заботливым отцом. И вдруг...

Молодой мужчина нащупал в кармане таблетки, – психотропное вещество, призванное помочь выполнить неожиданный, кажущийся мрачной шуткой приказ. Легендированным агентом с чужим паспортом и выдуманной биографией, он должен попасть в постель к девушке и зачать жизнь, продолжение которой не имеет права увидеть.

Единственное, что утешало: ребенок не станет, как он, сиротой, – по замыслу операции у него будет ничего не подозревающий папа...

Скольких женщин молодой мужчина чуть ли не силой заставил сделать аборт, – не предполагал жениться и не думал оставлять детей, где не хотелось задержаться самому. Но теперь вынужден под давлением приказа нарушить принцип. Иначе, кто знает, каким будет наказание. Ведь в убийстве литовцев, заснятом на видеопленку служебным оператором, он, хоть и невольно, а принимал участие.

Молодой мужчина горько усмехнулся, поднялся с кресла и выключил телевизор, – шли кадры гражданской войны в Югославии. Братоубийства не любил, – насмотрелся.

А усмехнулся потому, что понял: судьба издевается над ним, – оберегая тайну убийства, должен создать жизнь...

Достал из сумки заранее припасенный пакетик жареных ломтиков картофеля. Захрустел, отправляя в рост пригоршнями. После этого всегда разыгрывался аппетит.

Двери лифта наконец-то распахнулись. Продолжая жевать, Алексей шагнул в кабину. Встряхнул запястьем, посмотрел на часы: без пятнадцати шесть. Створки, глухо ударившись, сомкнулись, лифт пошел вниз. Откуда-то извне шахты доносились детские голоса, топот ног по лестнице. Оживленное время, все возвращались с работы. В пору он покинул Загодееву!

Если бы!.. Татьянин муж уже был в подъезде. Алексей, расслабленная походка, сразу видно: человек чем-то доволен, переживает приятное, – вывалился из лифта и чуть грудью не толкнул мужа обратно вниз по лестнице, по которой тот едва поднялся.

Муж не отступил, не шагнул в сторону, – средний рост, телосложение посредственное, но не из робких, чувствовалось: есть природная злость. Моментально забуравил Алексея глазами. В упор, цепко. Сомнений не оставалось: узнал, все понял.

Алексей дернулся в сторону. Мол, чего вам, товарищ? Дайте пройти, мы незнакомы!.. Бесполезно. Замедленной реакцией законный не страдал, моментально повторил маневр соперника. Взглядом впился, как скорпион жалом. Но руки не распускал, хотя пока двоих никто не видел. «Провоцирует на первый удар! – сообразил Алексей.– Дудки!»

Дверь подъезда хлопнула. Муж еще даже не обернулся, только начал поворачивать голову на звук, – Алексей рванулся вперед, втиснулся между законным и стеной, оттолкнул того, – помог себе руками. Продробив каблуками пулеметную очередь, оказался у выхода. Позади дряхлая старушка с палкой и двумя дворняжками на поводках бессмысленно таращила глаза и не хотела уступать дорогу в голос заматерившемуся сопернику... Выскользнул! Алексей мысленно перекрестился.

До остановки он добрался довольно быстро. Хотя и не бежал, как заяц. Зачем? На улице муж не страшен. Пристанет – получит. Никому не возбраняется ходить возле его дома. В подъезде ситуация немного иная: на чужой территории всегда найдутся ничего на самом деле не видевшие, но настроенные против тебя свидетели. К тебе приставали, а в протоколе все подтвердят: ты избил...

Вот только где потерялся ревнивец? Рвался следом, а Алексей спокойно дошел от подъезда до остановки. Стоял, недоумевал: неужели работяга враз успокоился и поумнел?! Скорее бы автобус...

Они появились откуда-то из-за остановки. Неожиданно, гурьбой. Алексей поначалу даже не обратил на пятерых мужчин внимания. Мало ли народу болтается по улицам после работы?! Оскорбленного ревнивца в одном из темных силуэтов в первое мгновение просто не узнал.

Когда разглядел, оказалось поздно: компания окружила его в самом углу остановки. Позади – металлические стенки, направо – пять дышавших перегаром рыл. Чудесно! Так влипать еще не доводилось.

Смотрели пятеро одинаково зло, остервенело, хотя он переспал с женой лишь одного. В критический момент пронеслась дикая, неподходящая мысль: если получать от пятерых, то и спать с женой каждого. Иначе – обидно! И еще подумалось: начнут бить прямо сейчас, здесь, пользуясь – на остановке больше никого нет – повезло!

Нетерпение, подогретое алкоголем, сработало: чей-то кулак по короткой, прямой траектории врезался Алексею в нос...

Били в три четверти силы. Не жалели, а просто неумело, мешая друг другу. Да и где под грибком остановки развернуться для рабоче-крестьянского, с замахом удара? Повалить наземь – где тут повалишь? В углу ведь зажали, чтоб не сбежал, дурачки!

Закрывая лицо, не сопротивляясь, – хуже, если двое будут держать, трое – методично, толково бить, – Алексей благодарил Бога: будь мужички несообразительнее – оттащили бы куда-нибудь на детскую площадку. Развлеклись, не скованные временем и пространством...

Девушка и плачущая, совсем маленькая девочка, видно, сестренки, – вынырнувшие на свет фонаря, подействовали надежнее милицейского свистка. Команда отпрянула, посчитав – довольно, бросила Алексея и растворилась во мраке ближайшего переулка...

Наказание закончилось... Разве так учат, мальчики?! Это же несерьезно. Алексей провел языком по верхнему ряду зубов – все целы. Порядок. По подбородку потекла кровь...

Рабочий день подходил к концу. Вот уж воистину – отмучался! Сколько усмешек и вопросов, в ответ на которые приходится нести всякую чушь: «Упал, очнулся – гипс!» А чего стоят сочувственные взгляды, под которыми хочется рявкнуть: «Пошли вы к чертовой матери со своим вонючим сердоболием!» Умнее всех оказался главный редактор – засадил на целый день за машинку дорабатывать материалы внештатников. Сразу вошел в положение – куда пойдешь собирать материал с такой битой физиономией?! Ни в одно учреждение не пустят!.. Да еще велел пореже выходить в коридор, – лишний раз «не светиться». В обед принес из столовой две булочки с маком. Маловато, но все-таки забота. Что значит добрые отношения с начальством! Только теперь Алексей по-настоящему осознал, как здорово ходить в любимчиках...

Скоро стрелки часов свяжут прямым мостиком цифры двенадцать и шесть. Следующий номер программы – возвращение домой в метро. Утречком одна девулька уже уступила ему место, – понятное дело: «Места для инвалидов...» Куски пластыря на физиономии производили на публику шоковое впечатление. Такси бы взять, да откуда столько денег? – И так вчера слишком много прокатал...