Ариэль Бюто - Штучки! Страница 11

Промышленник увел жену. Флоранс, оставшись одна, прошлась по террасе. Внизу волны ударялись о скалы, разбиваясь в пену. Она представила себе Николя: вот он там, вдали, за линией горизонта, развлекает детей, показывая, как подскакивают на воде камешки.

Завтракала она в одиночестве: Элена уже отправилась петь на других подмостках. Приятно было сидеть за накрытым белой скатертью столиком на колесиках, который подкатили для нее к распахнутому окну во всю стену. Нахальная чайка заявила о своих правах на яичницу-болтушку и сдобные булочки, а крошечные баночки с джемом и медом Флоранс спрятала для своих мальчиков. В Монте- Карло она ни одного ребенка не видела.

В последний раз попользовавшись ванной, она до самого отъезда слонялась по комнате. Ей даже в голову не пришло пройтись напоследок по городу – улицы Монте- Карло лишены всякой прелести для человека, у которого не осталось ни гроша, чтобы там потратить. Купленная вчера одежда ее разорила. Выкинув в корзину фирменную упаковку, Флоранс затолкала трофеи в чемодан, намереваясь как можно дольше скрывать от Николя случившийся с ней припадок расточительства.

Муж приехал ее встречать вместе с детьми, он страшно радовался тому, что снова видит Флоранс, и был так нежен, словно ее поездка не была следствием одной из самых крупных ссор за всю их супружескую жизнь.

– Мама, мама! – закричал Люка. – А знаешь, что папа научил меня делать?

– Нет, солнышко, расскажи скорее!

– Научил пускать камешки по воде!

Флоранс бросилась к машине, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

Само собой, это был далеко не «Hotel de Paris», но комнаты с белеными стенами и ресторан на сваях, в котором подавали рыбу, выловленную тут же, в нескольких кабельтовых от берега, свидетельствовали о стараниях Николя.

– Тебе здесь нравится, любовь моя?

– Очень нравится!

– Конечно, это не «Hotel de Paris»…

– Замолчи! Потому-то мне здесь и нравится!

Николя увел детей покупать маски с трубками.

Оставшись одна в номере, Флоранс выдвинула ящики комода, потрогала простенькие вещички мужа и сыновей. Нелегко ей будет спрятать наряд светской тусовщицы среди этих шортиков и хлопковых маечек. Ой, нет, Николя, оказывается, подумал обо всем: целый шкаф, пусть и маленький, предоставлен в полное ее распоряжение! Платья уже висят на плечиках, остальное разложено по полкам. Осталось только разобрать чемоданчик, с которым она вернулась из Монако.

Чемодан! Флоранс помчалась к машине. В багажнике пусто. Неужели потеряла такие дорогие вещи, она ведь и надевала-то их всего один раз! Можно ли считать, что это был acting-out[7], жалкий способ скрыть от Николя свои траты?

Когда она наконец решилась позвонить в аэропорт, служащий насмешливо сообщил, что ее рассеянность поставила на уши всю службу безопасности.

– Да вы хоть представляете себе, что такое брошенный багаж?! Пришлось обозначить пределы зоны безопасности и остановить уличное движение перед зданием…

Так говорят шерифы в американских фильмах. Флоранс, которую сильно смутил поднявшийся по ее вине переполох, приготовилась к тому, что ее вызовут в полицию и потребуют заплатить огромный штраф. Но об этом речь не заходила, служащий аэропорта продолжал во всех подробностях расписывать, как действовали собаки и подрывники.

– Слава богу, отделались испугом! – в заключение сказал он. – Всегда рады служить вам, мадемуазель!

– Подождите! А где я могу забрать вещи?

– Забрать? – поперхнулся вопросом собеседник. – Если бы вы позвонили на десять минут раньше, я бы имел удовольствие с вами встретиться, но теперь, видите ли, от них ничего не осталось. Если никто после двух напоминаний не обратился за забытыми вещами, то багаж взрывают. Такова инструкция, и мы обязаны ее соблю…

Флоранс без тени сожаления повесила трубку. Там, на пляже, трое ее мужчин резвились среди волн. Она надела поверх купальника белое льняное платье и побежала к ним.

Спасение на море

Папа никогда мне этого не простит.

Он велел ей присматривать за сестрой. Всего-то десять минут, пока сам сходит за газетой. Мама еще спала. Потом девочки смогут искупаться в бухточке, а папа будет приглядывать за ними с террасы пляжного кафе, одновременно почитывая, что новенького в мире. Так у них было заведено.

Иногда Каролина и Изабель купались до самого обеда. Приходила мама, кричала, чтобы не заплывали далеко. Или чтобы подошли к ней, она намажет их кремом от загара. Звала к столу. Шесть лег подряд они проводили отпуск на этом корсиканском пляже. Когда приехали в первый раз, Изабель была еще младенцем. Каждое лето Мария-Луиза, хозяйка кафе, с нетерпением ждала возвращения своих парижаночек и восторгалась тем, как они подросли за год.

– Мороженое с шоколадом и взбитыми сливками? – спрашивала она у девочек, а родители делали вид, будто не замечают ее подмигивания.

Каролина никогда не забудет, как ложка с длинной ручкой погружалась во взбитые сливки между двух ярких бумажных зонтиков. Порции были огромными, дети с трудом с ними справлялись, – вопиющая несправедливость, с досадой отмечали прочие клиенты, к которым хозяйка не так благоволила и которых так не баловали.

Седьмого лета не было. И мороженого с шоколадом и взбитыми сливками они больше никогда не ели. Во всем виноват паренек, не доставивший газеты вовремя, так что папе пришлось идти за ними в деревню. Во всем виновата мама, купившая им этот надувной матрас, хотя папа был против. Во всем виновата Изабель, которая не послушалась родителей. Во всем виновата Каролина, которая не уследила за младшей сестренкой.

На пляже в это время пустынно – отдыхающие еще спят, отуманенные выпитым накануне розовым вином. Им же хуже: потом и очертания гор не так ясно будут вырисовываться, и небо станет уже не таким чистым. Отец в шортах и вьетнамках постепенно удалялся, Каролина смотрела ему вслед. Конечно, ни о чем таком она не думала. Просто надеялась, что он скоро вернется, потому что и речи не могло быть, чтобы дети плескались без присмотра.

– Эй, Изабель, ты что делаешь?

Малышка толкала к воде надувной матрас.

– Папа сказал, одним купаться нельзя, – напомнила Каролина.

– А я вовсе и не купаюсь. Я просто плаваю. Смотри, я даже не намокну!

Разувшись, Изабель поставила сандалии на матрас. Она была в шортах, майке и панамке. И, лежа животом на розовых валиках, изо всех сил гребла ручонками. И напевала, безмятежно греясь на утреннем солнышке. В самом деле, пока человек одет, никто не скажет, что он купается, все в порядке, успокоила себя старшая сестра.

Папа никогда мне этого не простит.

За спиной у Каролины, наполовину скрытые тростниковой изгородью, ссорились дети. Она подошла поближе и стала смотреть. Как же она им завидует! Живут не в скучной гостинице, как она сама, а в замечательном кемпинге с эвкалиптами, палатками и трейлерами, похожими на кукольные домики. Мальчик и девочка завтракают за складным столом. Никто из взрослых на них не смотрит, и они могут брать шоколада сколько захотят. До чего же, наверное, им весело! По кемпингу можно бегать сколько угодно, можно ходить босиком, играть в мяч, там можно заводить друзей. Не то что на пляже, где семьи тору- чат каждая под своим зонтом, а взрослые без конца одергивают детей, крича им, чтобы были осторожнее.

– Эй, смотрите! Девчонка за нами подглядывает!

Дети засмеялись, и Каролина убежала, но потом пожалела об этом: вдруг, если бы осталась, они захотели бы с ней дружить?

В будущем году она попробует упросить родителей купить фургон, только вряд ли они согласятся. Всякий раз, как мама произносит слово «турист», кажется, будто она грубо выругалась.

Каролина вернулась на пляж, села на песок. Изабель теперь выглядела розовым пятнышком на воде. Сестры помахали друг другу.

Пальцы ног у Каролины сморщились, как лежалая картошка, стали ужасно некрасивые. Девочка посмотрела на них и зарыла ступни в песок. Ей было одиноко.

– А вот и я, моя лапочка! Что ты тут сидишь совсем одна на самом солнцепеке? А где же папа и Изабель?

– Их нет. Папа пошел за газетой.

Мама нахмурилась. Она подумала, что только беспросветный идиот мог оставить девятилетнюю девочку одну на пустом пляже, но промолчала, поскольку в книгах по воспитанию детей пишут, что матери не следует разрушать образ отца.

– И наверняка даже не намазал тебя кремом от загара!

Пока мама щедро натирала ее кремом, Каролина смотрела вдаль, туда, где море было уже не бирюзовым, а темно-синим. Если доплыть до горизонта, можно дотронуться до неба. Как Изабель, которой теперь уже почти совсем не разглядеть.

– Мам, купаться пойдешь?

– Нет. А ты иди, если хочется, я посмотрю на тебя отсюда. Только не заплывай далеко, здесь течение сильное.

Мать опустилась на песок. До чего же она красивая, и всегда улыбается. Каролина, вскинув руки, поеживаясь и боязливо повизгивая, вошла в воду. Самое трудное зайти по пояс. Рыба противно коснулась ноги, и Каролина вздрогнула. Ей было холодно, заболел живот, плавать расхотелось. Скорей бы вернулись папа и сестра. Незнакомые люди расстелили на песке полотенца.