Дмитрий Север - Свадьба в Бурдеях Страница 11

— Вот подожди, подрастешь, будешь еще та…. — Жора включил фары и старался ехать по траве, минуя скользкую глину.

— Поворачивай вот сюда, и в центр, к Сергеевичу.

— Интересно, а почему эта, ну… как ее? Вспомнил — продавщица из ларька! Назвала твою маму Сара Конор?

— Да, было дело, — Анечка на миг задумалась, — после смерти Костика, к маме начали клеиться женишки разные. Участковый был среди них, гнуснейшая морда. Глазки по углам шарят, как у крысы. И как-то вечером он зашел к нам незваным гостем и начал руки распускать, а может просто нагрубил — не знаю. В общем, мама ему с правой как дала и нос сломала.

Водитель сбавил газ, и внимательно смотрел на дорогу, объезжая большую лужу.

— Вот так она ему вмазала, — и Анечка кулачком внезапно ткнула Жорику в нос.

От неожиданности он вытаращил с возмущением глаза…. Но, правда, ничего ей не сказал.

— А чуть позже кавалер появился у нее, из кино приезжал. На машине надпись была — Одесская киностудия. И как она нашла его? Или он ее? — Анюта непонимающе развела руками. — А какой-то шутник и придумал — Сара Конор. Ну, типа фильм там про нее будут снимать. Гроза ментов. Терминатор в юбке.

— Боевая у тебя маманя, под руку ей лучше не попадаться. — Жора заметил церковь, а напротив, справа, фары выхватили памятник с человеком в кепке. Он протянул руку, указывая в сторону церкви, — 'Всем на службу!'

— Да уж, — согласилась с ним девушка. — Тпрруу! Приехали!

Они как раз остановились возле большого одноэтажного здания. Одно окно, возле парадных дверей, светилось, и Анечка с облегчением вздохнула:

— Я так и думала, Сергеевич на месте. Когда же он дома бывает?

— Анюта, я считать до трех не буду, но я тебя прошу…. Чует мое сердце, домой мне ехать надо. Да и дождь уже идет нешуточный, — Жора после этих слов скис, и сгорбился на сиденье. — Умоляю тебя девочка — быстрее!

— У меня уже и так, вся…. спина в мыле — шмыгнула носом Анечка и побежала звать очередного гостя.

Жора проводил грустным взглядом, быстро исчезающую в темноте девушку. 'Эх, какие же они в молодости беззаботные, веселые. А пройдет лет пять, и куда денется эта бесшабашная девчонка? Нет, у нас, у мужчин все более стабильно. Взять Профессора например, каким он был десять лет назад, таким и остался. Или я…. А если меня еще и сравнить с Ритой….' Он непроизвольно потянулся в карман за трубкой — оттуда все так же улыбалась безостановочно дозванивающаяся супруга, но ему показалась, что эта улыбка уже больше смахивает на оскал и Жорик сдал позицию — ответил на вызов.

— Да дорогая?

— Ты где же это козлина такая, шляешься?!

Жорику вдруг стало жарко, и он опустил окно.

— Бурдейское время — девять часов! — тут же в окошко просунулась пьяная рожа, без передних зубов. — Дай закурить, друг!

Рука Жоры мгновенно подняла стекло обратно, едва не задушив курильщика.

— А-а… Вот ты где! Как же я сразу не догадалась! Доярка, продавец лапши и бездомный! Все в сборе, на ферме!

— Риточка это шутка, провокация, я на станции… Машина сломалась. Радиатор потек.

— Адрес станции говори, быстро!

— Але, але… Плохо слышно дорогая, — Жора отдалял от себя ставшую ненавистной трубку. Затем он вовсе выключил телефон, вынул сим карту и зашвырнул его в кусты, по ближе к памятнику. 'Все!', он вдруг повеселел и посмотрел на Ленина, — 'Пользуйся Володя, на этот раз телеграф брать не надо — мобильная связь кругом! Будь она неладна!'

В это время Анечка вошла в парадные двери. Дощатый пол в вестибюле предательски заскрипел, тусклая лампочка пару раз ярко мигнула в знак приветствия, и девушка очутилась у двери с табличкой — 'Председатель' Она на минутку замерла, прислушиваясь к разговору.

— Ботаник, слышишь, чего Сергеевич говорит? Дождей — не будет!

— Николай Викторович, не переживайте, наша кукуруза и без земли может вырасти, не то что там какой-нибудь воды. Технологии… так сказать. Весь секрет в зерне…

Заинтригованная Анюта прижала ушко к двери, она ведь любила всякие тайны.

— Семена у нас особые, модифицированные, — голос перешел на шепот, — в них ген из яда змеи — ничего они не боятся…. Польем фосфором, калием и все будет окэй!

— Ботаник, если что случится с урожаем — башку тебе снесу! — громыхал другой голос за дверью. — А ты Сергеич — смотрящим будешь, колеса хорошие тебе подгоним, на четырех ведущих. Капусты кинем.

— Николай, спасибо за доверие конечно, но капусты мне не надо, своя в огороде имеется.

— Ну, ты и лошара…. - заржал другой голос.

Анечка начала слегка пританцовывать, 'Они тут будут сидеть до утра!', и решительно дернула ручку двери.

— О! А кто сауну заказывал? — в недоумении спросил громила сидящий на столе.

— Это, ко мне — Сергеевич встал из-за стола. — Знакомься Анечка, — Николай Викторович, новый фермер с Востока.

— Можно просто — Коля Уголек, — громила спрыгнул с насиженного места и протянул к девушке ладонь-лопату.

— Анюта, — кокетливо произнесла она и помахала ему ручкой в ответ, сильно переживая за свои хрупкие конечности.

— Вольдемар, — поклонился ей юноша, с прической Медузы Горгоны, изображенной на картине великого Караваджо.

— Между прочим — специалист по новым технологиям, из самого Киева, завидный жених, — подметил председатель. — А это наша красавица, Анечка, дочка Раисы Семеновны.

Имя отчество железной женщины, председатель произнес мягко, задушевно. И на то были веские основания.

Он был влюблен в Анютину маму. Притом давно и безнадежно. Когда-то правда он попытался ей предложить руку и сердце, но Рая рассмеялась в ответ, обнажив белоснежные зубы, и посмотрела на него сверху вниз:

— Сергеевич, а как же ты меня на руках носить будешь?

Вопрос был задан неспроста — разница в высоте была ощутимой. Его метр шестьдесят восемь, против ее метра восьмидесяти. Да и разница в возрасте, не делала ему скидок.

От этого вопроса, он покраснел и выдавил из себя:

— А что? Давай попробуем, Раечка.

— А давай! До сельсовета донесешь — буду женой твоей.

Нести ее надо было не меньше километра, — 'Дорога вся в ямах. Да и день на дворе — люди вон ходят…. А ведь я председатель, как-никак…'. Пока он размышлял, Раечка повернулась к нему спиной, и плавно покачивая бедрами, пошла в дом.

— Я согласен…. - пропищал Сергеевич.

— Поздно Ваня… поздно, — едва услышал он любимый голос.

С той поры председатель так и не решился к ней подойди. Так тайком, он бросал в сторону Раисы пламенные взгляды, но на большее не осмеливался.

Анюта приняла серьезный, почти официальный вид и медленно произнесла приглашение, тщательно подбирая каждое слово:

— Я вот к вам по какому делу, Иван Сергеевич, мы приглашаем вас на помолвку.

— Раиса…. Семеновна выходит замуж? — его вопрос был пронзен печалью, а руки повисли плетьми.

— Нет, это я выхожу замуж, за итальянца, — и она почему-то свысока взглянула на Колю Уголька.

— С удовольствием приду! Когда? — спросил Сергеевич, доставая большой блокнот из стола.

— Сейчас!

— Ух ты, прикольно! — обрадовался Ботаник.

— В натуре… — подтвердил Коля.

— Но, видишь ли Анечка, ведь у меня же люди, — развел руками председатель.

— А вы все и приходите! — великодушная девочка, забыла о кратком мамином списке. Ей очень хотелось — масштаба, веселья, а не серой статистики.

— Полчаса, и мы на пороге, — за всех решил новый фермер и достал бумажник. То есть… лопатник.

— Я побежала, ждем! — и Анюта устремилась к озабоченному жизнью, Жорику.

— Мне конец, мне конец…. - без остановки твердил одно и то же Жора, методично ударяя голову об руль.

— Если тебе жить надоело, спустись в наш погреб, за помидорами, — предложила девушка, удобно усевшись на сиденье. — Будь мужчиной, не терзай машину. И не забывай — твой друг в заложниках у моей мамы, а это серьезно! Вперед поехали — домой!

— А как же Галя и ее несчастный Самуэль? — не понимая зачем, спросил Жора.

— Ну, какого?! Зачем ты мне о них напомнил! — Анюта закрыла глаза и с минуту так молча просидела. Потом она их резко открыла и тяжело вздохнула. — Не выходит. Не могу о них забыть обратно. Придется ехать, сам напросился.

— Так какие проблемы? Едем домой, да и все. Считай, что ты забыла.

— Проклянет нас черная душа, я это чувствую. Он бывшую Галкину подругу знаешь, как сглазил?

— Конечно, знаю — у нее мальчик темнокожий родился.

Аня с удивлением взглянула на бывшего шефа:

— Хм…. Но у них ведь ничего не было, понимаешь?

— Понятное дело, село, аптеки нет. А эта…. Вспомнил — Зинка! Она ведь всякой гадостью не торгует. Вот поэтому у них ничего и не было, а зато дети потом были, это ведь и ежу понятно. И я теперь понял еще одно — кто и за что в него бросает камни.