Борис Штерн - Шестая глава «Дон Кихота» Страница 11

Инопланетяне принялись поздравлять его, но выход в открытый космос затянулся на целый день – то Главный Штурман еще не вернулся из разведки с Летящей звезды Бернарда и некому подписать пропуск в переходную шлюзовую камеру, то Младший Хранитель Ключей ключи потерял и некому выдать чемодан с пирожками. То, наоборот, некому принять синюю робу. То то, то это. То обедать пора, то ужинать. Куда же в космос, не поужинавши?

Как в дурдом – так сразу, а как выйти – надо всю жизнь ждать.

Поэтому тунгусский спор продолжался с утра до ужина. Говорили все разом, и остается только догадываться, какие фразы принадлежат именно Федору Федоровичу:

– А по-моему, Тунгусский метеорит удобнее всего искать на реке Тунгуске в Тунгусии – там, где он потерялся.

– Там уже искали и не нашли. Искать его надо в 1906 году, когда он упал.

– Ничего-ничего, когда-нибудь все-равно обязательно найдут.

– Зачем так категорично – «обязательно найдут»? А если и найдут, то почему именно «обязательно»? Что они, умнее нас? География – она большая... Попробуй побегай, не зная за чем.

– Всему виной расширение континентов. Там, где раньше была Тунгуска, теперь что? Полюс сместился! Вот и приходится искать Тунгусский метеорит где?

– Ну, где?

– Друзья мои, выслушайте меня!..

– Значит, Тунгусский метеорит находится в другом месте?

– А вот за такие слова повезут тебя с Черного моря в Тунгусию комаров кормить!

– Ну, ты! Пролетаешь – так пролетай и не каркай!

– Друзья мои...

– Я часовщик. Вот что говорит наука о Тунгусском метеорите: летел он, понимаете, не как все нормальные метеориты, а задом-наперед.

– Вверх ногами?!

– Нет. Он летел против течения времени. Из будущего в прошлое через настоящее. И упал в 1906 году. Значит, в 1905 году его уже можно искать, он уже там существует.

– Оригинально! А если он летел не вдоль, а поперек оси времени? Получается, что он все время летит поперек минутных стрелок и каждый день упадает в районе Тунгуски!

– Я вас понял! Его нужно искать, когда кому в голову взбредет, в любом месте земного шара – хоть до нашей эры! Но кто будет финансировать экспедицию?

– О чем я и толковал.

– А я слышал, что Тунгусский метеорит состоит из антивещества.

– Это уже пройденный этап.

– Газ взорвался, нефть пошла. Метеорит тут ни при чем.

– Это ма-аленькая-ма-аленькая комета!

– Ой, я газовую плиту потушил, когда меня забирали?!

– Мура это все. Тунгусского метеорита никогда в жизни не существовало.

– Как вы сказали?

– Как сказал, так и сказал. Не было его.

– Оригинально! А очевидцы?

– Друзья мои...

– Не было очевидцев.

– Ор-ригинально! А поваленные деревья в тайге?

– Не было деревьев. Я не видел.

– Ор-ригинальная гипотеза!.. А фотографии, а научные экспедиции?

– Всего этого не было. НЕ БЫ-ЛО.

– А экспедиция Кулика!?

– Кулик ходил по болоту.

– А Аристарх Кузанский?!

– Ой, не могу!

– Ор-ригинально... Вы ищите Тунгусский метеорит, чтобы доказать, что его не было...

– Я его не ищу. Что вы заладили – ор-ригинально, ор-ригинально...

– А что вы все – небылонебылонебылонебылонебылонебылонебылонебыло...

– Друзья мои, перестаньте ссориться! – в который раз призвал Федор Федорович.

И так до самого ужина.

Наконец все было при нем: справка о выходе в космическое пространство, двубортный костюм, чемодан и сломанный вечный двигатель. Федор Федорович раздал своим членистоногим друзьям окаменевшие пирожки с повидлом и пожелал им счастливого пути и мягкой посадки в Крабовидной туманности.

Он спешил домой, но вернулся слишком уж поздним вечером, когда у Дома на набережной еще не рассеялись запах духов «Черная магия» и дымок от черного «форда». Федор Федорович насторожился, но не поверил запахам. Во тьме наощупь поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру... Потом постучал, но стука не услышал. Зажег спичку. Дверь почему-то превратилась в черный дермантиновый пуфик, оббитый серебристыми гвоздиками, – при желании эту дверь можно было бы сравнить со звездной панорамой в планетарии. Но Федор Федорович испугался. Он пнул эту странную дверь ногой, хотел открыть ключом – но замок тоже сменили.

Все изменилось, хотя номер квартиры остался прежним.

Федор Федорович разогнался, вышиб плечом звездную дверь и ворвался в квартиру.

Это была и его и не его квартира. Он не мог сообразить, что здесь изменилось... Шлепанцы в прихожей были его, и огнетушитель – тоже; но все остальное изменилось. В комнате на крюке висела граненая, как стакан, люстра... Стол стоял, полированный... Вместо книжных стеллажей какие-то полированные и стеклянные то ли шкафы, то ли буфеты, в которых многократно отражался Федор Федорович. Скользкий пол какой-то...

Вошел на кухню – там черт знает что. Вся в белом кафеле, как мужской туалет в психдиспансере. Опять кто-то газовую плиту притащил...

Заглянул в совместный санузел – знакомый рыжий таракан бежал по голубому унитазу.

Федор Федорович на коньках подъехал к окну и выглянул. На улице тоже что-то не так... Луна, думая, что ее не видят, нюхала духи «Черная магия»... Вечный мусорник куда-то исчез...

Все, все изменилось!

«Книги!» – вспомнил Федор Федорович.

Книги он обнаружил в югославском буфете – целую полку блистающих макулатурных книг, которые Мама с Людмилой Петровной рекомендовали ему читать взамен сожженных. Федор Федорович с жадностью стал разглядывать корешки... Тут были «Анжелика», «Проклятые короли» и прочие пирожки с повидлом.

Федор Федорович беспомощно заскользил по паркету.

Ага, вот, кроме шлепанцев, еще что-то знакомое... Все-таки это его квартира!

Он схватил лежащую на софе «Аэлиту».

«Дорогому папочке, – прочитал он, – от любящей доченьки. Вышла замуж за Сына Неба. Не обижайся. Ждем тебя в Сан-Франциско. Кеша пришлет вызов. Твоя Аэлита».

Федор Федорович постоял, подумал и пробормотал:

– А я остаюся с тобою... Не нужен мне берег турецкий...

Кажется, он по-настоящему начал сходить с ума. Всю ночь он ходил по паркету и пел эту старинную песенку: «А я остаюся с тобою, родная навек сторона...» Иногда замолкал, останавливался, открывал наудачу «Аэлиту» и вслух прочитывал несколько фраз.

«Вот отчего текли слезы по морщинистым щекам Лося, – читал Федор Федорович. – Птица пела о той, что осталась за звездами, и о седом морщинистом, старом мечтателе, облетевшем небеса».

От этого чтения, пения и топота проснулось районное начальство. Свет оно не включало и заходить в квартиру боялось. Так всю ночь и слушало: «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна».

Утром Федор Федорович под дождем без пиджака и без зонтика отправился в «Продмаг». Поковырял пальцем черном фасад Дома на набережной. Специально пересек асфальтированный мусорник и топнул по нему ногой. Там, под асфальтом, что-то забулькало.

Федор Федорович утвердился в своем намерении. В «Продмаге» он попросил продать черную бельевую веревку. Варвара Степановна испугалась и ответила, что у нее в «Продмаге» никакой веревки нету, вот вам крест, Федор Федорович. Выпейте водочки, вы насквозь промокли.

Но Федор Федорович и в лучшие времена не пил, разве что бутылку на четверых в кустах сирени. Он отправился в облупленный пустой универмаг, но Варвара Степановна успела предупредить:

– Черную веревку не продавать! Никакую не продавать!

К его приходу все веревки попрятали, универмаг вообще опустел. Но Федор Федорович и тут не настаивал и жалобных книг не требовал. Вообще, не собирался превращаться из Дон Кихота в Бонапарта, чтобы мстить за поруганные книги и крушить районное начальство. Он просто ходил по пустому универмагу и приглядывался к мужским галстукам. Ему понравились самые длинные, цвета хаки. Примерил к шее, купил три штуки и вернулся домой. Звездная дверь в потусторонний мир осталась открытой, но в нее никто носа не сунул.

Федор Федорович связал два галстука морским узлом и опять примерил. Третий галстук не понадобился. Он залез грязными ботинками на полированный стол и принялся снимать люстру. Потолок был невысок, удобно. Аккуратно отсоединил провода, снял люстру, подвис на крюке. Крюк держался мертво – Вова-электрик, наверно, впервые в жизни не схалтурил.

Все правильно. В самом деле, что оставалось делать Федору Федоровичу? Айзек Азимов не ответил, Рей Бредбери прислал отписку... Превращаться в Бонапарта, уезжать в Сан-Франциско или идти начальником штаба гражданской обороны сахарного завода?

Все правильно.

Федор Федорович начал вязать петлю, хотя мешал узел на галстуках. Но узел – не беда.

«Кажется, все», – подумал Федор Федорович.

Он опять взгромоздился на стол и привязал галстуки к крюку – тоже морским узлом.