Димфна Кьюсак - Скажи смерти «нет!» Страница 12

Странно, что Дорин оставила ей записку в такой поздний час. Разве только это предупреждение, чтоб она не приглашала Барта в дом на чашку чаю, как это бывало иногда. Джэн почувствовала, что в ней вдруг вспыхнуло раздражение. В конце концов ведь она никогда не звала его в дом так поздно. Она взглянула на бумажку, исписанную размашистым почерком Дорин:

«Решила переночевать у Мёрл, так что квартира в твоем распоряжении. Бог с тобой! Позвони мне, когда горизонт очистится». Внизу был аккуратно выведен номер телефона.

Она передала записку Барту. Лицо его сразу просияло. Он взял у нее ключ и, схватив ее под руку, почти бегом бросился с ней по вестибюлю.

— Не будем терять время. После этого я, пожалуй, начну верить в чудеса и в то, что сестра твоя — ангел.

Из маленькой квартирки, словно из сырой пещеры, в лицо им пахнуло спертым воздухом. Запах утекающего газа пропитал все вокруг, но комнатка была веселенькая и приветливая, подушки весело пестрели на холщовом покрове диванов, свет лампы отражался на стенках вазы с геранью, стоящей посреди стола, — во всем была видна хозяйская рука Дорин, чувствовалось ее умение превратить тесную конуру на самом дне светового колодца[5] в человеческое жилье. Честный, прямой взгляд Дорин смотрел на них с фотографии, где она была снята в военной форме ABAC — Женской вспомогательной службы австралийских сухопутных войск. Барт глянул на фотографию, с удивлением покачал головой и торжественно взял под козырек.

— В один прекрасный день, если не поостеречься, я самым настоящим образом могу влюбиться в твою сестру. Конечно, если она и впредь будет поступать, как сегодня.

Джэн улыбнулась, зажгла газ на кухне и поставила кофе. Записка Дорин была как отсрочка приговора, отодвигавшая грустный момент, когда Барт уходил и тоскливое чувство одиночества неизбежно охватывало ее. Приятная эта неожиданность безмерно взволновала ее, и не только потому, что они с Бартом смогут остаться вместе на всю ночь, хотя и это было теперь для нее бесконечно дорого, — неожиданность эта привела ее в какое-то странное счастливое возбуждение, незнакомое ей доселе. Сердце ее бешено запрыгало, в глазах поплыл туман, и, когда она ставила на стол чашки, руки у нее дрожали.

И, готовя ужин, она разговаривала сама с собой в маленькой кухоньке. «Каждая ночь, что мы проводим вместе, так важна для нас, — говорила она себе. — Между нами возникает какая-то связь, которую не так-то просто будет разорвать во время новой разлуки, нечто такое, чего я не могу объяснить словами, но что будет по-настоящему прочным, и когда-нибудь в такую вот ночь он, как и я, поймет это, и тогда он не бросит меня больше никогда, ни за что».

Барт тоже словно услышал об отсрочке смертного приговора. Они целовались, пили кофе, смеялись, доедали остатки шоколадного торта, испеченного Дорин, и на душе у Барта становилось светлее.

Потом он сбросил с дивана покрывало и подушки и выключил свет. И когда он обнимал ее, в мозгу его вспыхнула мысль: как непохоже это на все, что было у него до сих пор. Потом их тела словно растворились друг в друге, пламя охватило Барта, горячая волна подняла, захватила его, и он уже не принадлежал больше себе, целиком отдавшись последнему, почти мучительному напряжению страсти.

Под утро она проснулась от страшного ночного кошмара. Барт был здесь, рядом с ней, в узкой постели, и ей показалось, что на нее давит огромная тень его тела. Она оттолкнула его руку, пытаясь высвободиться.

Барт вздрогнул, потом проснулся, мгновение пролежал неподвижно, настороженно прислушиваясь к чему-то, вскочил с постели и нащупал выключатель на стене. Вспыхнул свет. Он схватил ее за плечи, сразу ощутив, как напряглось ее тело. Глаза у нее закатились, дыхание стало прерывистым. В груди раздавался хрип. Наконец начался кашель, и она почувствовала солоноватый теплый привкус крови во рту. Барт схватил со стула полотенце и поднес к ее губам, на нем проступило багровое пятно. Когда приступ кашля прошел, Барт заставил ее выпить микстуру против кашля, которую прописал ей доктор, но лекарство подействовало лишь на минуту. Потом новый приступ кашля стал сотрясать ее тело.

Когда, совершенно обессиленная, она откинулась, наконец, на подушки, Барт сел с ней рядом, взяв в свои ладони ее пылающую огнем бессильную руку. Он видел, как судорожно бьется жилка у нее на шее, как лихорадочно вырывается дыхание из ее полураскрытых губ. Когда она затихла и по ее мерному дыханию Барт понял, что она уснула, в комнате уже брезжил бледный свет, просочившийся через длинную шахту светового колодца. Барт быстро одевался, и в голове у него была только одна мысль: «Доктора, скорее доктора!»

Но едва он взялся за щеколду двери, она открыла глаза и взглянула на него, будто возвращаясь откуда-то издалека. Барт подошел к постели и, убрав со лба Джэн прядь влажных волос, сказал:

— Я схожу за доктором.

Она покачала головой.

— Весь дом узнает, что ты был здесь, — она говорила тихо, почти шепотом. — Позвони Дорин, только не отсюда.

Он разыскал смятую записку Дорин с номером телефона.

— Я ненадолго, — пообещал Барт. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и она слабо улыбнулась, не открывая глаз.

Когда он вышел, рассвет золотил растрепанные облака, ветерок, дувший вдоль узкой улицы, приносил освежающий запах моря.

Барт глубоко вдыхал утренний воздух, как будто желая прогнать не только нездоровый воздух тесной квартирки, но и панический страх, охвативший его там в эту ночь. Он долго возился с телефоном-автоматом на углу улицы, перепутал номер и попал в чужую квартиру, где сонный голос обругал его дураком, на что и потратил единственную остававшуюся у него монетку в два пенни. Потом он снова вышел на улицу и наменял мелочи у вышедшего спозаранку молочника.

— Ого, — сочувственно сказал парнишка, протягивая мелочь и с любопытством заглядывая ему в лицо. — Ого, друг, вид у тебя бледный. Помочь?

Барт поблагодарил и вернулся к будке. И снова набрал номер. Наконец послышался сонный и недовольный девичий голос, который стал еще раздраженнее, когда он спросил Дорин:

— На кой черт вам понадобилась Дорин в такую рань?

Он объяснил, что заболела Джэн. Дорин почти тотчас же подошла к телефону: от волнения голос ее звучал мягче, чем обычно в разговоре с ним.

— Я буду через полчаса, может, раньше, а ты тем временем постарайся поднять врача.

Барт вышел из телефонной будки и остановился на тротуаре, не зная, что предпринять: разыскивать и будить врача или возвращаться к Джэн.

Он повернулся и пошел обратно — к Джэн. На полчаса раньше или на полчаса позже вызовут они врача, сейчас это дела не меняет, лучше он отправится за ним, когда придет Дорин. Мысль о том, что Джэн задыхается там одна, гнала его с такой силой, что последний квартал он пробежал бегом. Но когда он открыл дверь и на цыпочках вошел в комнату, Джэн спала; ее не разбудила даже звякнувшая щеколда.

Она все еще спала, когда пришла Дорин. У Дорин было испуганное, недоумевающее лицо. Звук приглушенного разговора разбудил Джэн. Она пошевелилась. Дорин подошла и села у постели сестры. Джэн положила свою руку на руку сестры.

— Прости, Дор, что я тебе выходной испортила.

— Болит что-нибудь? — Дорин склонилась над Джэн, вглядываясь в ее побледневшее лицо.

— Нисколечко. Просто меня испугало, что кровь и что дышать трудно.

Дорин подняла взгляд на Барта и облегченно вздохнула.

— А то я думала, что снова плеврит, но раз боли не было…

Барт кивнул, его успокоили слова Дорин. Если у Джэн ничего не болит, значит, все не так уж серьезно. Когда по-настоящему плохо, должна быть сильная боль. И, направляясь к дверям, чтобы пойти за врачом, Барт с необычным дружелюбием улыбнулся Дорин.

Барт позвонил в ночной звонок у дверей внушительного старинного дома, построенного в колониальном стиле, где жил врач Джэн. Никто не отзывался. Он обошел вокруг дома, но все окна были закрыты и дом казался необитаемым. Барт вернулся к подъезду и в нерешительности постоял на ступеньках. Потом снова нажал на кнопку звонка. Протяжный звонок отозвался в тишине пустого дома.

В доме послышалось движение, зазвучали шаги на лестнице. Дверь отворилась, и из нее выглянула женщина.

— Доктора нет, — угрюмо сказала она, — он всегда уезжает на субботу и воскресенье. Но если хотите, можете завернуть за угол, там есть женщина-врач, она обычно замещает хозяина и ходит по его вызовам.

Барт поблагодарил, спустился на улицу и, завернув за угол, отправился разыскивать названный ею номер дома. Сердце упало у него, когда он увидел эту женщину-врача. Она была молода, слишком молода, и даже сейчас, в этот ранний час, с нерасчесанными кудряшками, в наспех запахнутом ярком халатике, она казалась слишком привлекательной. Барт не доверял женщинам-врачам, а против этой говорила еще и ее привлекательная внешность. Она довольно прямо, без всякой профессиональной вежливости выразила неудовольствие тем, что ее в воскресенье вытащили так рано из постели, но она внимательно слушала его рассказ, задавая ему краткие быстрые вопросы.