Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня... Страница 12

— А давай не пойдем, а? Ты знаешь, сколько оно может стоить? Минимум нашу месячную зарплату с допчасами и чаевыми!

— Плевать! Пошли!

Сабрина пожала плечами.

— Ну разве что померить.

— Ты совсем рехнулась? Спустить столько бабок на платье, которое наденешь один-единственный раз? — возмутилась Сабрина.

— Оно замечательное, — отозвалась Клара, счастливо улыбаясь.

— Минималистское платье по максималистской цене! Лоскуток ткани, не больше. Даже бренда не видно. На твоем месте я оставила бы болтаться этикетку, пусть все видят.

Клара прыснула.

— В ближайшие месяцы подтяну поясок. А сейчас главное не промахнуться с этой свадьбой.

— Поверь, точно не промахнешься. Думаю, даже дашь фору другим гостям. А знаешь? Я за тебя волнуюсь, тебе с твоими средствами трудно поспеть за этим парнем. Пусть он дарит тебе платья и засыпает подарками.

— Не может быть и речи.

— Я тебя не понимаю. Это твой мужчина или нет?

— Да. Но у меня сложные отношения с деньгами, ты сама знаешь.

— И ты не хочешь, чтобы он думал, будто ты с ним из-за денег. Эту песню я уже слышала.

— Вначале так оно и было, хотя, наверное, сейчас уже все по-другому. Но деньги все равно все портят, Сабрина. В отношениях мужчины и женщины сразу возникает зависимость. Хочешь не хочешь. Позволить мужчине засыпать тебя подарками, как ты говоришь, покупать все, что тебе хочется, — значит, это ощущение зависимости укрепить. А в его мире вещи на особом положении. О людях судят по тому, что они имеют: недвижимость, роскошные автомобили, часы немыслимой цены… Мне нужно чувствовать себя свободной. Я работаю, чтобы иметь необходимое, и так будет всегда.

Деньги были единственным вопросом, по которому возникали разногласия между Кларой и Габриэлем, когда они начали встречаться. Он хотел баловать ее, доставлять удовольствия и дарить роскошь, чтобы стереть память о годах лишений и трудностей, но она не соглашалась вести жизнь, к которой не привыкла. Когда он решил купить ей маленькую машинку, она отказалась наотрез.

— Я никому ничего не должна, Габриэль, — объяснила она ему. — И я знаю цену деньгам. Когда я позволяю себе что-то купить, то бываю счастлива. Я люблю свою старую «Твинго», потому что знаю, скольких жертв она мне стоила. Для меня будет унижением раскатывать в автомобиле, который я не заслужила.

— Но это же смешно! Ты все заслужила! Я с тобой счастлив!

— Вот и дари мне счастье в ответ.

— Но имею я право дарить тебе подарки?

— Да, такие, которые и я могу подарить тебе.

Позиция Клары огорчала Габриэля, но он понимал, что за ней стоит. И Кларина шкала ценностей его восхищала.

Они никогда не ходили в звездные рестораны, и Габриэль открыл для себя уют маленьких ресторанчиков с традиционной кухней и необременительными счетами. Платил каждый за себя.

— Если тебе не важны все их ценности, — снова заговорила Сабрина, — то зачем придавать столько значения платью?

Клара вздохнула.

— Тут все сложнее. Я его покупаю не потому, что оно дорогое, а потому, что оно красивое. Не потому, что хочу выставить модный бренд, а потому, что этот бренд подтверждает: я не погрешила против хорошего вкуса. Я не хочу, чтобы ему было за меня стыдно. Понимаешь?

— Стыдно?! Ты что, бредишь? А если вы поженитесь, ты тоже будешь отказываться от его денег? Заставишь жить в жалкой двушке, чтобы самой платить половину?

Клара не ответила. По лицу ее пробежала тень.

— Если поженимся… — повторила она. — Об этом и речи нет.

Сабрина заметила, как помрачнела подруга.

— С чего вдруг такой пессимизм?

Клара смотрела вдаль остановившимся взглядом.

— Эй! Что стряслось? Отчего у тебя такое лицо?

— Не знаю… Не знаю, чем кончится эта история…

— Что-что? Ты разочаровалась? Больше не веришь ему?

— Верю! То есть… Не понимаю. Все случилось так быстро. Я не была готова. Мне всегда приходилось бороться, трудиться, чтобы получить то, что я хотела. Мне удалось стать танцовщицей. Пока я не танцую ничего особенного, но живу тем, что для меня главное. А вот к любви я не была готова. Ждала, конечно, но представляла себе все проще: мужчину, такого же, как я, с которым мы будем стараться добиться лучшей жизни. А появился Габриэль. Идеал. Мягкий, умный, красивый. С большим будущим. Своим собственным. И мне иногда кажется, что мне в этом будущем нет места. Когда я вдруг оказываюсь среди его друзей — а среди них есть очень приятные люди, — контраст разителен. Между нами пропасть. Мы видимся, разговариваем, пытаемся общаться и при этом знаем, что никогда не захотим встретиться.

— Подумаешь! Какое тебе дело, как они к тебе относятся! Важно, как к тебе относится Габриэль.

— Габриэль тоже по ту сторону пропасти, Сабрина. Даже когда он рядом, мне кажется, что ему хочется перепрыгнуть через пропасть и оказаться с ними. Я не на своем месте и мешаю ему быть на своем. Я не хожу в дорогие рестораны, отказываюсь от роскошных банкетов, на которые его приглашают, не провожу каникулы в сказочных краях… Единственная моя уступка его богатству — согласие переселиться к нему в квартиру. Но… происходило это постепенно. Знаешь, после жалких квартиренок с особым чувством просыпаешься в роскошно отделанной мансарде.

— Ой, не говори, а то сейчас заплачу, — насмешливо отозвалась подруга.

— А когда ощущение удовольствия притупилось, мне стало казаться, что я проникла в чужую квартиру незаконным путем, — продолжала Клара. — Каждое утро я стою перед огромным окном, любуюсь панорамой города и… думаю, что пользуюсь этим не по праву. Думаю о брате и матери, которые остались в предместье.

— Синдром самозванца, — вздохнула Сабрина. — Им страдают намучившиеся вроде тебя. Послушай, он тобой дорожит. Ты для него большее счастье, чем самая роскошная квартира и самая быстрая машина. Ты живешь у него, потому что в жизни ты для него на первом месте.

— Я тоже иной раз так себе говорю, но потом думаю, что без меня он был бы счастливее. Что я торможу его в достижении целей, которые он для себя наметил.

— Странно. А знаешь что? Я думаю, ты просто не привыкла к счастью, не научилась быть счастливой, окруженной любовью. Вот тебе и кажется все подозрительным и ненадежным. Классический случай: не имея привычки к счастью, ощущение полета называешь нестабильностью, полноту — утратой контроля. И вместо того чтобы пользоваться настоящим, изобретаешь грозящие тебе проблемы, чтобы оправдать свое состояние. Для калек по части счастья вроде тебя нужно создать курсы по приобщению к хорошему, вас нужно тренировать на получение от жизни удовольствия.

Клара с грустью взглянула на подругу.

— Неужели ты думаешь, что я высасываю проблемы из пальца?

— Конечно, моя дорогая. Ты прекрасно знаешь, что времена изменились. Теперь социальная рознь не ломает любовных историй. Теперь слои общества уже не так изолированы друг от друга.

— Да, согласна… Но у меня, наверное, амбивалентное видение мира, — вздохнула Клара.

— Амби… — что?

— Не обращай внимания. А что ты думаешь о том, что Габриэль до сих пор не познакомил меня со своими родителями?

Клара рассказала Сабрине о разговоре с Габриэлем, о своих опасениях в отношении будущей встречи с четой Сансье.

— Опять ты сгущаешь краски! Как бы там ни было, Габриэлю не нужно согласия родителей на то, чтобы тебя любить. А он от тебя без ума. Наслаждайся лучшим, что есть в твоей любви, и перестань думать о худшем.

Клара молча опустила голову.

— А ты мне все рассказала, Клара? — Глаза Сабрины сделались изумрудно-зеленого цвета.

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Интуиция. Мне не верится, что лучезарное счастье может обернуться мрачной безнадежностью по такой несерьезной причине. С тобой происходит что-то очень неладное, я чувствую.

Кларе очень хотелось довериться Сабрине, но она сдержалась. Не хотела никаких мнений, влияний. Решение должно быть ее собственным. Она примет его после свадьбы.

Телефонный звонок избавил ее от необходимости снова солгать.

10

Издалека в мягком обволакивающем свете бара двое мужчин могли показаться отдыхающими бизнесменами. Но стоило подойти к ним поближе, как ощущалось напряжение их тихого разговора. Высокий то и дело нервно приглаживал светлые тонкие волосы. Тот, что был пониже ростом, не отрывал от него недовольного взгляда. Фигура невысокого дышала силой, напором, которые вот-вот выплеснутся, подомнут под себя. Раздражение выдавали судорожные подергивания.

На своего клиента тот, что пониже, смотрел с презрением. Ему не нравился этот человек. Вызывала отвращение его манера говорить, смотреть свысока. Но он шел к нему в подручные и был вынужден слушаться его приказов.