Зои Сагг - Девушка Online Страница 12

Я не замедляюсь до самого дома и перевожу дух только ворвавшись в прихожую. Потом взбегаю в спальню, стараясь никому не попасться на глаза, и падаю на кровать. Мне так стыдно, ТАК СТЫДНО, что я даже не в силах рассказать обо всем Эллиоту. Лучше я буду лежать в своей комнате до тех пор, пока не сгорю от стыда. Тогда мне больше не придется смотреть людям в глаза.

Но это же нереально. Так же, как и смотреть им в глаза после случившегося. И что мне теперь делать? Я достаю из сумки телефон и украдкой гляжу на экран, ожидая увидеть сотню издевательских сообщений. Но, слава богу, мне никто не написал. Я открываю интернет-браузер. Когда я не могу посоветоваться с Эллиотом, остается одно – спросить Гугл.

«Как пережить публичный позор?» – вбиваю я в поисковик. Он выдает мне сорок четыре миллиона ссылок. Отлично, наверняка я сумею выйти по одной из них на ответ, который подойдет мне. Я кликаю по первой ссылке и перехожу на сайт «Позитивные из позитивных».

«Извлекайте уроки из унизительных ситуаций» – советуют в одной из статей. «Если вы сделаете выводы из того, что случилось, на душе станет легче».

Попробуем.

Уроки, которые стоит извлечь из того, что случилось сегодня:

Урок 1: Если выходишь на сцену перед тремя сотнями зрителей, убедись, что завязала шнурки;

Урок 2: Незавязанные шнурки – серьезная угроза. Если на них наступить, то упадешь так феерично, что юбка непременно явит миру твою пятую точку.

Урок 3: Если на тебе короткая юбка и есть вероятность наступить на шнурки и навернуться на глазах у трехсот зрителей, убедись, что на тебе не самые плохие трусы.

Урок 4: Никогда и ни при каких обстоятельствах не надевай трусы с разноцветными единорогами.

Урок 5: Никогда и ни при каких обстоятельствах не надевай трусы с разноцветными единорогами, если они ВЫЦВЕТШИЕ И ЗАСТИРАННЫЕ, пусть и очень удобные.

Урок 6: Если ты все-таки настолько идиотка, что надела-таки старые застиранные трусы с разноцветными единорогами, и в итоге их увидели триста человек, не уползай прочь. Еще раз: НЕ УПОЛЗАЙ за кулисы, продолжая светить труселями!

Все, моя жизнь кончена! Врут на сайте «самых что ни на есть позитивных». Когда я сделала из своего позора выводы, мне стало в миллион раз хуже. Я снова проигрываю в памяти ужасные события, и все внутри съеживается. Моя жизнь – сплошная катастрофа. Мне на лбу нужно сделать татуировку: «Опасна для жизни!» Как ни грустно это признавать, я чувствую себя уверенной и счастливой только в моем блоге – то есть в виртуальном пространстве.

Я не раздумывая захожу в блог с телефона. Под моим постом про закончившуюся дружбу двенадцать новых комментариев. Я читаю полные тепла и поддержки ответы и потихоньку успокаиваюсь.

Я тебя прекрасно понимаю…

Я определенно уже переросла несколько друзей…

Я буду с тобой дружить…

Мне кажется, ты очень хорошая…

Твоя подруга должна жалеть, что потеряла тебя…

Прозвучит странно, но мне кажется, что ты – мой самый близкий друг…

Глаза наполняются слезами, и я притягиваю колени к груди. Выходит, что я не совсем потерянный человек: читатели моего блога любят меня. А я всегда предельно откровенна с ними, в блоге я настоящая. И, главное, никто из моих подписчиков не видел мои трусы.

Эллиот говорил, что на Земле живет больше семи миллиардов человек, а мои трусишки с единорогами видели только три сотни. Это все равно, что один камешек из всей гальки на брайтонском пляже. Правда, половина из этих очевидцев учится со мной в одной школе, но я уверена, что они скоро обо всем забудут. Я сворачиваюсь в клубок и закрываю глаза. «Миллиарды людей не видели твоих трусов» – убаюкивает меня внутренний голос. «Миллиарды людей не видели твоих трусов».

Мне снится гигантский рождественский календарь с сотней окошечек, но внезапно я просыпаюсь: телефон выдает уведомление, что мне пришло письмо. Я хочу выключить мобильный и пытаюсь нащупать его в темноте, но тут приходит еще одно уведомление, и еще, и еще. На часах пять минут второго. Кто шлет мне письма среди ночи? Телефон пищит снова и снова. Я думаю, что это новые комментарии в моем блоге, но, открыв почту, я вижу, что все уведомления – с Фейсбука.

В первом письме говорится, что Меган Баркер отметила меня в записи на стене. Остальные извещают о комментариях к этому посту. Судя по всему, его видела половина нашей театральной труппы. Я со страхом перехожу по ссылке и загружаю страницу. На ней – видео. На сцене выстраиваются актеры, потом на нее поднимаюсь я, запинаюсь и падаю. Меня прошибает холодный пот. Камера выдает крупный план моих трусов, видно даже нитку, свисающую с разошедшегося от старости шва. Я бросаю телефон на пол.

Это конец.

Я совсем забыла, что пьесу снимали. Это очень плохо. Просто ужасно. Меня трясет от страха и стыда. Что же теперь делать? Я велю себе глубоко вдохнуть и успокоиться. Ведь я могу удалить эту запись. Могу?

Я беру ноутбук и включаю прикроватную лампу. Телефон опять пиликает. Тяжело сглотнув, я захожу на свою страничку в Фейсбуке. Маленькая красная иконка в правом верхнем углу сообщает, что у меня двадцать две новости. О нет!

Семнадцать человек уже лайкнули видео. Я через силу смотрю на комментарии. Ого, Меган создала запись, а остальные в основном присылали смущенные смайлики или писали «ЛОЛ». Бетани, у которой в спектакле была роль кормилицы, написала: «Фу, какая пошлость!». А следующий комментарий – от Олли: «По-моему, очень мило».

Я удаляю ссылку с моим именем, и видео сразу исчезает с моей страницы, но уведомления продолжают приходить: все больше и больше старшеклассников комментирует запись и рассылают ее друзьям.

Как Меган могла так со мной поступить? Я бы никогда не сделала подобного. Я быстро отсылаю ей личное сообщение: «Пожалуйста, удали это видео!». Теперь я сижу и смотрю на экран в ожидании ответа, но он не приходит.

– Напиши мне! – шепчу я снова и снова. Но Меган молчит.

Минут через тридцать Фейсбук перестает пиликать новостями. Наверное, мои одноклассники решили поспать. Надо и мне ложиться. Но разве я смогу уснуть? К утру все посмотрят это видео. Такое чувство, что я сижу на тикающей бомбе и жду, когда она взорвется.

Несколько часов кряду я маюсь в кровати, без конца проверяя и перепроверяя телефон. Раз за разом обновляю страницу в Фейсбуке, надеясь, что Меган прочитала мою просьбу и стерла видео. В половине шестого, ошалев от усталости, я пишу Меган еще одно сообщение, умоляя ее удалить видео и закрываю глаза. Я убеждаю себя, что все будет хорошо, что Меган удалит видео сразу же, как проснется и прочитает мое сообщение.

Когда за окном начинает светать, я проваливаюсь в беспокойный сон. Из него меня выводит стук Эллиота в стену. Он стучит несколько раз, снова стучит, стучит еще – наш вариант вызова спасательного отряда. Я в ужасе сажусь и стучу, чтобы он пришел. Тут же пищит телефон. Я молюсь, чтобы это была Меган, но сообщение от Эллиота:

ОМГ! ПЕННИ, НЕ ЗАХОДИ В ИНТЕРНЕТ БЕЗ МЕНЯ, УЖЕ БЕГУ.

Я слышу, как захлопнулась дверь Эллиота и он пробежал по дороге. Я спускаюсь вниз, чтобы открыть ему дверь.

– Ты только что встала? – с порога спрашивает Эллиот.

Киваю.

– Не хочу тебя пугать, но случилось кое-что неприятное, – начинает он поникшим голосом.

– Ничего, я все знаю.

– Знаешь?

Похоже, Эллиот немного расстроился, ему нравится приносить плохие вести.

– Ты про видео? – уточняю я.

Мы проходим мимо родительской спальни, дверь открывается и из комнаты выходит папа. Завидев Эллиота, он улыбается и качает головой.

– Сейчас семь утра.

– Спасибо, но вообще-то уже одна минута восьмого, – поправляет его Эллиот, глядя на часы.

Папа вскидывает брови и, вздохнув, поясняет:

– Я не сообщал тебе точное время, а намекал, что для похода в гости еще рановато.

– Никогда не рано прийти лучшему другу на помощь, – серьезно отвечает Эллиот.

– У тебя все в порядке, Пенни? Ты вчера как на пожар в свою комнату пробежала, – взволнованно говорит папа.

– Да, все нормально. Просто…

– С домашней работой не ладится, – заканчивает за меня Эллиот. – Ох уж эти сложные французские глаголы.

– Но Пенни не учит французский! – Папа смотрит на меня так пристально, словно пытается проникнуть в мой разум и докопаться до истины.

– Она – нет, а я – учу, – мгновенно находится Эллиот. – Поэтому мне нужна помощь Пенни.

– Вот как.

Папа хмурится и чешет в затылке. Не похоже, чтобы мы его убедили.

– Как разберетесь с французским, спускайтесь на завтрак. Я сделаю глазунью. И надо обсудить поездку в Нью-Йорк.

– Хорошо, – бросаю я через плечо, и мы с Эллиотом взбегаем на третий этаж.