Вильям Козлов - Жало Скорпиона Страница 12

— Ну и дальше?

— Увязался за какой-то брюнеткой в шортах.

— А раньше тут околачивался?

— Я не видел, — ответил Гимнаст. Он был похож на известного американского киноартиста Кристофера Ламберта, исполняющего главную роль в фантастическом фильме «Горец», чьи портреты были намалеваны на афишах кинотеатров.

— Если шеф поедет обедать домой — сопровождай его, — распорядился Князев. Он посоветовал Иванову перекусить в офисе, но тот сказал, что привык обедать дома — жена вкусно готовит, да и обидится, если он не приедет. Артур настаивать не стал, хотя в буфете тоже можно было вкусно поесть. Большинство работников обедали здесь.

Артур взглянул на часы и направился к белой «девятке», стоявшей у проходной. Эту машину закрепил за ним Иванов.

Глава пятая

УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА

Злость распирала Михаила Ломова: на все его телефонные звонки Кристина Васильева лаконично отвечала: «Нет!» Сунулся было к ней на квартиру, но она сменила все замки. И дверь не открывала. И до дома ее провожал коллега. Этого худощавого смазливого пижона в кожаной куртке и джинсах он смог бы одним ударом сразу послать в нокаут. И что она нашла в нем? Хлипкий, остролицый, с розовыми, как у девушки, щеками, наверное, для мужественности он отпустил короткие черные усики. Нет, это была не ревность. Хрущ вообще не умел ревновать: в его новой компании девушки являлись общим достоянием. С этим проблем не было. Любую симпатичную ларечницу, продавщицу бери и веди на хату: банда контролировала многие торговые точки в своем районе. Хрущом его прозвали свои же ребята, которые были свидетелями, как он при большой разборке с хрустом свернул шейные позвонки двум конкурентам. Кстати, этот прием он подсмотрел в крутом американском боевике, оттуда многое можно было позаимствовать...

Кристину Хрущ перехватил лишь на третий день после того, как вручил ей «адскую машинку». Уж как она старалась отгородиться от него — все бесполезно. Уж если попала в лапы банды, то могла бы сообразить, что вырваться будет трудно, а точнее просто невозможно. Благодарила бы, дурочка, Бога, что жива останется... Михаил не врал, когда говорил, что вступился за нее перед главарем. Но как вступился, так же может и отступиться, и тогда прощай, синеглазая красотка Кристина с круглой попкой и тугой грудью!

Было около семи вечера, когда он подкараулил Васильеву у Заячьего переулка. Молодая женщина вышла из троллейбуса и направилась в ближайший гастроном. Минут через десять с пакетом пошла пешком к своему дому по Суворовскому проспекту.

— Не вздумай орать, — негромко предупредил, приблизившись к ней сзади Михаил. — «Перо» под лопатку — и кранты!

Нельзя сказать, что она испугалась. Даже не оглянулась, все так же шла, играя округлыми бедрами, обтянутыми короткой юбкой. Было тепло, крыши зданий багрово светились, далеко впереди сияли позолоченные купола Смольнинского монастыря. Машины с шелестом проносились по асфальту, прохожих было немного.

— Я не могу одна попасть к нему в кабинет, взглянув сбоку на Хруща, негромко произнесла Кристина. — В приемной все время кто-нибудь находится: секретарша или охранник. Какой-то новый, я его раньше не видела.

Ломов помолчал, переваривая услышанное, злость постепенно испарялась: значит, Кристина не продала, не отказалась от поручения — это главное.

— Только один?

— Да нет, еще несколько незнакомых молодых мужчин ходят по цехам, коридорам, дежурят на проходной, о чем-то беседуют с работниками.

— А с тобой?

— Пока нет.

— Заговорят — гони им какую-нибудь туфту.

— Чего?

— Лапшу на уши вешай! — повысил он голос.

Выходит, дядя Ваня обложился со всех сторон охранниками! Только вряд ли это ему поможет: песенка его спета! От их банды спрятаться невозможно. Если бы было нужно, то и жену Иванова похитили бы, но пока такого намерения не было: главарь понял, что с дяди Вани пенку не снимешь! Встречаются такие кремни, к счастью, довольно редко. По мнению Хруща, лучше бы отступиться от Иванова, но главарь Хмель никогда не пойдет на это: нужно всем показать, что с его бандой шутки плохи. Небольшой взрыв в офисе дяди Вани не останется незамеченным ни бандитами всех мастей, ни городской общественностью. Генеральный директор «Аиста» — заметная личность в городе. И похороны его будут торжественными, развоняются печать, телевидение... В общем, нагонят на всех обывателей страху! Это только на руку бандитам. Сами власти признаются в своих выступлениях, что громкие убийства известных людей не раскрываются... Кристинка будет держать рот на замке, все устроено так, что и сама будет замешана: взрывчатку-то положит в кабинет она?..

— Зачем замки-то на дверях сменила?

— Мы же договорились, что ты больше не будешь приходить ко мне?

— Не будь идиоткой! — усмехнулся Хрущ. — Если понадобится, никакие твои запоры нас не остановят. Где угодно можем тебя прихватить — не по воздуху же ты будешь летать? Как Михаил Архангел?

— Мне так спокойнее, — сказала убитая его словами Кристина.

До дома оставался всего один квартал, Хрущ придержал женщину за руку и кивнул на пустынный сквер справа:

— Присядем на минутку.

Кристина была довольна, что он не набивается к ней домой, и охотно свернула с тротуара к чугунным распахнутым воротам в парк, окружающий какое-то старинное здание с белыми колоннами, вернее, особняк. Уселись рядом на скамейку, на которой краснели опавшие кленовые листья. Уже середина августа, и листья понемногу опадают, хотя в парке полно и совершенно зеленых деревьев. Багровый отблеск заходящего солнца играл в огромных окнах, щебетали в кустах воробьи, на спинке отдаленной скамьи сидела ворона и смотрела на них блестящими круглыми глазами. От кого-то Кристина слышала, что питерские бомжи отлавливают голубей и едят их. А освободившиеся места занимают вороны. В городе много их стало, но пока еще не обнаглели, как в Москве. И вороны не садятся на головы великим людям, отлитым в чугуне и бронзе.

— Я спрятала эту... штуку под бумагами в своем письменном столе, — сказала Кристина. — Это не опасно? Не взорвется?

— Она сработает, когда ты мне скажешь: «В кино я не пойду, а в театр — пожалуйста!» Не сразу, конечно, а когда уйдешь из кабинета. Постарайся это сделать утром, когда твой шеф приходит в офис и садится за письменный стол... Впрочем, я это и сам увижу.

— Увидишь? — удивилась Кристина. — К нам так-то просто через проходную не попасть.

— Это моя забота, — сообразив, что сболтнул лишнее, сказал Михаил. — Куда ты положишь пакет?

— Как ты сказал: в мусорную корзину для бумаг. Она рядом с креслом. Суну туда и прикрою сверху обрывками.

— Умница, — похвалил Ломов. Все его сомнения исчезли: Кристина по-прежнему боится его и послушна! Глядя на ее обтянутые колготками крутые колени, он подумал, что хорошо бы сейчас заглянуть к ней домой...

— Хочешь, возьму шампанского, коньяку, хорошей закуси? — предложил он. Немного посидим?

— Выходит, тебе верить нельзя? — повернула она к нему пышноволосую голову с большими синими глазами. Мы с тобой люди, Миша, совершенно из разных миров. Вы на меня напали, сломали меня, подавили мою волю, поставили перед выбором: жизнь или смерть? Я выбрала жизнь, я все сделаю, что вы попросили, но на этом конец! Точка! Если я смогу с этим страшным грузом на душе жить, то пусть Господь Бог простит меня, грешницу! Я все-таки слабая женщина. И пусть этот страшный грех целиком ляжет на вас, проклятых убийц! Быть такого не может, чтобы вам все это сошло с рук!..

— Не заводись, детка, — усмехнулся Хрущ. — На мне уже столько грехов, что еще один ничего не изменит! А тебя Бог простит, ты же не по своей воле пошла на это?..

— Я ухожу, Миша, — поднялась со скамьи Васильева.

С толстой липы бабочкой спикировал тронутый желтизной по краям лист и опустился на ее золотые волосы. Он протянул руку, чтобы снять его, но женщина испуганно отклонила голову, и лист сам упал.

— Неужели я тебе так противен? — с кривой ухмылкой спросил он, тоже вставая. Огромный, плечистый, с неприятным лицом. Глаза злые, вмятина на носу побелела.

— Я сама себе противна, — вздохнула она.

— Постарайся завтра это сделать, — угрюмо проговорил он. Я, как обычно, позвоню после десяти утра.

— Можно, я не буду творить в трубку этот дурацкий текст про кино и театр? Просто скажу «да» или «нет»?

Он секунду подумал и жестко сказал:

— Не надо, красотка, никакой самодеятельности: ответишь, как условились, усекла?

— Как ты сказал, Михаил? Она выпрямилась и посмотрела в его холодные светлые глаза. «Перо» под лопатку — и кранты? Может, это наилучший выход из тупика, в который вы загнали меня?

— Тебе виднее, — узкие глаза его еще больше сощурились, белая вмятина на носу стала глубже. — Будь здорова, не кашляй. До завтра! В его грубом голосе прозвучала неприкрытая угроза.