Марта Кетро - Вдохнуть. и! не! ды!шать! Страница 12

Я не помню, чтобы бабушка с дедом ходили в театр или кино. Они выходили вместе из дому, только чтобы пойти в гости к родственникам. Бабушка очень любила своих родственников. Интересовалась их делами. Писала им письма. Сопереживала им. Родственников становилось все меньше.

Бабушка умерла в восемьдесят четыре года. Когда ее не стало, с дедом случился микроинфаркт. До этого он никогда не жаловался на сердце.

После ее смерти дед увлекся банковскими операциями. Отдавался им со страстью диккенсовских героев из собранных бабушкой по подписке томиков в тусклых переплетах. Он распределял свои немногочисленные сбережения по разным банкам, внимательно следя за процентами. Когда случился дефолт, мы боялись, что он этого не переживет. Но все обошлось. Вероятно, умение перелистывать страницу и было истинным секретом его здоровья.

Дед пережил бабушку на десять лет. Он приехал в Израиль, обзавелся новыми костюмами и, прикрепив к ним ордена, ходил на заседания клуба ветеранов Великой Отечественной. У него появилось много знакомых. «Здорово, Арон!» — кричали ему приятели через улицу. «Приветствую!» — отвечал им дед, подняв палку для ходьбы. Как у многих слабослышащих людей, у него был очень громкий голос.

Однажды я слышала, как он звонил кому-то в Москву.

«Михаил, алло! Алло! Михаил, это ты? — кричал в трубку дед. — Как дела? Скажи, Майданек умер? Майданек умер? А ты как?» Мне стало страшно.

Это была фамилия их общего приятеля; я не сразу это поняла.

Майданек был жив.

Тимофей Шевяков (tarlith)

Августовский лес

Командировка в Польшу удалась на славу. Во-первых, встречи в Гданьске и Ольштыне завершились подписанием контрактов — хороших, денежных. Предыдущим вечером мы с Ильей делили шкуру того самого медведя — доля-то с прибыли, почитай, уже в кармане — приятно утяжеляет кредитную карточку. Второй плюс поездки был в том, что Ярослав — холодный и чопорный поляк, представитель наших партнеров — вне переговоров оказался очень приятным человеком. И даже пригласил нас съездить на выходных «по грибы». Ну, а в-третьих, Польша в самом конце августа тепла и приятна — с погодой нам повезло просто запредельно. Никаких дождей, тепло, сухо — можно и задержаться на два дня. Ничего это не меняет.

29-го, в субботу утром мы уже ехали в загородный дом Ярослава — как он сказал, принадлежавший его семье больше ста лет.

— Как деревушка-то называется?

— Мушаки.

— Забавное название…

За таким ни к чему не обязывающим трепом и доехали до «усадьбы». Пока разгружались, да пили чай, миновал полдень. До леса было километра два, а до заветной полянки — еще четыре. За успех мероприятия грех было не хлопнуть по стопочке.

— Здравствуйте, молодые люди.

По лестнице спускался высокий, слегка сутулящийся старик.

— Познакомьтесь, это мой дедушка Ян, а это мои партнеры по бизнесу из Петербурга.

— Илья.

— Степан.

Ян пожал мою руку своей — сухой на ощупь, костистой и какой-то хрупкой, что ли. На вид ему было лет семьдесят, а сколько на самом деле — бог весть.

— Я воевал вместе с русскими, а потом и работал в Союзе. Рад слышать русскую речь у себя дома. Поверьте, наше поколение очень хорошо относится к русским, не то что…

Старик бросил взгляд на внука:

— Далеко ли собрались, Панове?

— Да мы, дедушка, за грибами… И шашлычок хотим… В лесу…

Дед резко выпрямился, лицо его стало каким-то землистым, старым, изрытым окопами-моршинами. Он постарел прямо на наших глазах.

— Не надо. Давайте посидим, поговорим, а на следующих выходных вы пойдете за грибами… А шашлык можно сделать во дворе.

— Что ты, дед? Какие следующие выходные? Панове завтра вечером улетают в Россию! Как же я их оставлю без грибов? Я же обещал!

Ярослав бегал по гостиной, взмахивал руками, и было видно, что он жутко нервничает. Илья даже плечом дернул — не было такого. Не было даже на самом жестком этапе переговоров, когда мы его давали вдвоем. Сидел тогда, холодный и прямой, как палка, слова сквозь зубы цедил. Очень хотелось дать ему в рожу. А тут такое. «Деда боится», — взглядом показал я. Мой коллега еще раз дернул плечом и как-то скривился. Ну да. Бояться можешь хоть до дрожи, но зачем это показывать при всех?

— Нет. Решено. Мы идем. Если что, заночуем у Иржи в Вали.

«Жесткий переговорщик» развернулся на каблуках, подлетел к сидевшему в кресле деду, чмокнул того в щеку и, не оборачиваясь, вышел на крыльцо, где стояли рюкзаки, мангал и ведро с шашлыком. Было крайне неловко, но мы встали и бочком-бочком вышли на крыльцо.

— Спасибо.

— У вас очень приятно…

Дед на кресле вздохнул и обмяк. И стал совсем-совсем старым.

— Мальчики, постарайтесь вернуться засветло.

Чего боялся дед Ян? Лес как лес. Даже лучше.

Зелень, деревья, трава, птицы — все живое. Вот в Прибалтике пару раз на леса натыкался — так то действительно, мороз по коже. Вроде и деревья есть, а все в каком-то сером мерзком мху, висящем бомжачьими бородами на ветках. Зелень темная, болезненная. Травы нет никакой. И птиц нет. Тишина. Жуткое дело. А за просекой — все как обычно. Зелень-трава-птицы. Только я не то что за просеку, километров за несколько уходил сразу — ощущения крайне неприятные. А тут… И чего он так перепугался?

К половине третьего мы дошли до заветной полянки, Ярослав с Ильей — заядлые грибники — пошли охотиться за невинными тушками белых, опят и прочих мухоморов. Я же остался шашлычить. Меня долго уговаривали пойти, но я все равно остался. Потому что белый от поганки я не отличу даже под пыткой. И учить меня этому бесполезно. У меня врожденный грибной кретинизм.

Аккурат к пяти часам вернулись славные бойцы, волоча за собой мешки с грибными трупиками, — полянка оказалась воистину заветной, как поведал мне, аж захлебываясь от восторга, Илья. Да и шашлыки поспели. Ярослав, пока суть да дело, соорудил костерок, вокруг которого мы и расположили наши бренные тела. Под водочку, мясо и разговор время летело незаметно. Потихоньку стало темнеть.

— Эээ… Слав, а как мы назад-то доберемся?

— Не переживай, там, — Ярослав махнул рукой куда-то за спину, — есть тропинка. По ней мы выйдем к Вали. Это такая деревушка тут в лесу. Там живет Иржи, мой старый приятель, у него и заночуем. Фонарики есть — так что не потеряемся.

— Слушай, а что дед твой так переживал, а? Илья задал тот вопрос, который у меня совершенно вылетел из головы.

— Да так… — Ярослав снова махнул рукой. — Он, когда маленький был, тут воевали. Ваши с немцами. Первая мировая. Здесь в окрестностях много народу погибло. Ну, вы понимаете, как это на ребенка могло повлиять. Хоть он и воевал сам потом, засело это. Он в конце августа из дому вообще не выходит, особенно по вечерам.

— Нда, — хмыкнули мы с Ильей. — Так и рождаются легенды про вампиров.

Поляк облегченно засмеялся, и мы за легенды открыли новую бутылку…

…Костер почти догорел, в мангале осталась лишь зола.

— Ссстеппа… Я ща ппойду… Минус попить… — Илья икнул и хихикнул одновременно, поправил Ярославу съехавшие на самый кончик носа очки и целеустремленно побрел в темноту. Бизнес-партнер не выдержал дуэли по литрболлу с более опытными русскими камрадами и теперь блаженно спал, уткнувшись носом в колени. Илья растворился в темноте, я же откинулся на траву и стал смотреть на луну, которая то появлялась, но исчезала за облаками. Наверху был сильный ветер, а у нас было тихо, и только поляна и лес мерцали и перемигивались в прерывистом свете луны… Где-то на краю поляны — щелк — сломалась ветка? И еще одна.

— Илюха! Ты, что ль?

Тишина. Вдалеке застучал дятел. Чуть погодя второй, затем третий. Нервная, прерывистая дробь пьяного барабанщика. «Если дятел не долбит, он либо спит, либо умер», — вспомнилось ненароком. Я ухмыльнулся, потряс за плечо Ярослава и пошел искать коллегу. Искать пришлось недолго. Илья лежал на краю поляны и тихонечко — даже не постанывал — поскуливал.

— Вот ведь надрался, черт…

Я достал из кармана фонарик и посветил. Черт! Бровь рассечена, пол-лица залито кровью. Плечо и левая нога от бедра тоже в крови. Вот угораздило эффективного менеджера! Я чертыхнулся еще раз и поволок обморочного Илюху к биваку. Гонорового пришлось довольно неделикатно растолкать и объяснить в двух матерных словах произошедшее. Два фонаря при поддержке двух пьяных голов могут сделать многое. Любитель сходить пописать, судя по всему, в лесочке-то поскользнулся и упал — причем, крайне неудачно — то ли на корягу, то ли на сучки какие. В результате — небольшие, но глубокие и сильно кровоточащие раны на плече и ноге. Курс оказания первой помощи вспоминался с трудом, но совместными усилиями все-таки удалось наложить приемлемые жгуты так, чтобы наш коллега не отбросил копыта. Тьфу. Весь пикник насмарку. Остатки водки были частью вылиты на раны боевого товарища — для дезинфекции, частью употреблены вовнутрь — для снятия стресса.