Джудит Леннокс - Зимний дом Страница 12

Поднос слегка покосился, и одна из чашек чуть не упала. Джеффри смущенно рассмеялся.

— Лучше отнести посуду ма, пока я все не перебил.

— Спасибо, — пробормотала Элен и пошла к Майе и Хью, сидевшим под конским каштаном. Майя прислонилась к стволу дерева, ее глаза были прикрыты темными очками.

— Элен, я не знала, что у тебя есть дружок.

— Элен, я выиграл свинью. О господи, что мне с ней делать?

— Дейзи сможет разыграть ее в следующую беспроигрышную лотерею.

— Нет, Майя, я решил сохранить ее как память. Сейчас мы поедем домой, а ее посадим на заднее сиденье.

— Элен, он влюблен в тебя, — снова сказала Майя. — Просто по уши.

В магазине Эли Элен купила два отреза ситца: один розовый, другой в полоску. Ее внимание привлекла витрина с шелком.

— Китайский шелк, — сказал продавец, и Элен тут же представила пагоды, бумажных драконов и темноволосых изящных женщин с крошечными ножками. Цвета были великолепные: светлые, темные, богатые оттенками. Девушка долго стояла, пытаясь решить, хватит ли ей денег на отрез шелка или лучше вернуть один из отрезов ситца. Как всегда, цифры путались в голове, и Элен начала считать на пальцах. В конце концов она плюнула на арифметику и положила на полку полосатый отрез. Полоски подчеркнули бы ее рост, а Элен не любила казаться высокой. Она погладила шелк кончиками пальцев, выбирая цвет. После долгих раздумий она остановилась на светло-зеленом.

Отрезы завернули, и Элен вышла из магазина. Проходя мимо собора, она заметила знакомого: высокого молодого человека с короткими русыми волосами и усиками. Она застыла на краю тротуара, не зная, что делать. Джеффри Лемон мог спешить по делам, мог не помнить ее (от одной этой мысли бросало в дрожь). Элен готова была отвернуться и побежать к автобусу. Но тут Джеффри увидел ее и помахал рукой.

— Мисс Фергюсон! — Он побежал к ней через газон.

— Мистер Лемон…

Она не могла пожать ему руку, потому что была нагружена свертками.

Наступило неловкое молчание. Внезапно Джеффри осенило, и он сказал:

— Мисс Фергюсон, может, пойдем куда-нибудь попьем чайку? Когда ходишь по магазинам, потом всегда так пить хочется.

За чаем с пирожными в «Медном чайнике» беседа пошла веселее. Джеффри учился на третьем курсе университета и собирался после окончания унаследовать отцовскую практику. У него было четверо младших братьев и сестер, не считая двоюродных, так что в их доме в Беруэлле все теснились друг у друга на головах. Он рассказал Элен несколько историй о проказах студентов-медиков, от которых у девушки глаза полезли на лоб. А потом попросил ее рассказать о себе.

— Да рассказывать особенно не о чем. — Она налила Джеффри вторую чашку. — Мы с папой живем очень тихо. У меня была гувернантка, но она ушла много лет назад. В отношении учебы я все равно была безнадежна. Я люблю шить, рисовать и тому подобное. И написала несколько стихотворений.

Элен вспыхнула. Она никому не говорила о своих стихах. Даже Робин и Майе.

— Могу себе представить.

В его глазах читалось восхищение. Глаза были красивые, цвета кофе с молоком. Элен почувствовала, что краснеет.

— Так, разные глупости… — Она уставилась в тарелку.

Джеффри потрогал пальцем усы и вдруг выпалил:

— Вы любите кататься на велосипеде? Если да, то я как-нибудь заеду за вами.

Джеффри заехал во второй половине дня, когда Элен полола огород. Она вздохнула, ощущая чувство вины и облегчения одновременно: слава богу, в тот день отец уехал по делам. Они катались несколько часов, то и дело теряя друг друга. На полянах росли весенние цветы: первоцветы, луговой сердечник и даже несколько ранних болотных орхидей. Элен с Джеффри остановились у реки и бросили велосипеды в тени ивы.

Элен рассказала своему спутнику о Майе и Робин.

— Через месяц Майя выходит замуж. А Робин живет в Лондоне. Я очень скучаю по ней. И Хью тоже скучает.

Джеффри сидел, прижавшись спиной к стволу дерева; его лицо было прикрыто полями соломенной шляпы.

— Должно быть, вам с отцом очень одиноко.

— Папа… — начала Элен, но осеклась.

Нелегко было объяснить, как она нужна отцу. Идиллический и трагический брак ее родителей продолжался всего год, после чего Джулиус Фергюсон остался вдовцом с шестинедельной дочуркой на руках.

— Папа ужасно любит меня. Мама умерла, когда я была грудным младенцем, так что мы друг для друга — все. Но иногда дом кажется слишком большим для двух человек.

— Младшие братья и сестры бывают настоящим кошмаром, так что вам крупно повезло… Знаете, Элен, вы должны прийти к нам на чай. Ма говорит, что вы просто обязаны это сделать. А я был бы прямо на седьмом небе.

Элен снова вспыхнула, на этот раз от удовольствия.

— С удовольствием, Джеффри.

— Я заеду за вами на машине своего старика.

Они спустились к реке посмотреть на головастиков. На песчаном берегу сверкали ракушки — такие же большие плоские ракушки, как на раме зеркала в зимнем доме Робин.

— Пресноводные двустворчатые, — сказал Джеффри.

На обратном пути к велосипедам он подал Элен руку. Его пальцы были нежными, мягкими и теплыми. Элен забыла о своем росте, невежестве и неловкости.

Неделю спустя она пришла в Беруэлл на чай. Элен хорошо знала приветливую и гостеприимную миссис Лемон. Младшие братья и сестры Джеффри сначала застеснялись, а потом уставились на нее как завороженные. Самый младший Лемон, девяти месяцев от роду, сидел у нее на коленях. От него пахло тальком и молоком, а когда Элен потрогала его кожу, та оказалась нежной как бархат. Когда он плакал, Элен укачивала его, а когда он уснул у нее на коленях, сердце девушки сжалось от радости и гордости. Но обратном пути она думала о том, что значит быть женой врача. Элен представляла, как она, хозяйка удобного, хотя и не вылизанного дома, целует мужа, вернувшегося после трудного дня, а вокруг — их дети. Когда Джеффри остановил машину на полдороге и поцелуй стал реальностью, она ощутила удовольствие, надежду и смущение одновременно.

В ту ночь Элен долго лежала без сна. В спальне было слишком жарко, слишком душно. Перед ее глазами снова и снова оживали события прошедшего дня: поцелуй Джеффри, выражение глаз молодого человека перед тем, как он поцеловал ее. То, как он неуклюже выбрался из машины и обошел машину, чтобы открыть ей дверцу. Он протянул ей руку.

— Видите ли, тут лужа… — Джеффри обращался с ней как с хрупкой драгоценностью. Никто, кроме отца, до сих пор этого не делал.

Когда она в конце концов уснула, то снова оказалась в автомобиле доктора Лемона, быстро ехавшем по дороге. Машина остановилась, Джеффри наклонился и поцеловал девушку. От этого поцелуя внутри стало горячо и влажно, но потом Элен увидела, что над ней склоняется не Джеффри, а отец. Она ощущала прикосновение его губ, сухих, как бумага… Девушка внезапно проснулась, уставилась в темноту и больше так и не заснула.

Днем она стояла на кухне и пекла печенье и ячменные лепешки. Чаще всего готовила Бетти, но печь она была не мастерица, поэтому Элен пекла тогда, когда у служанки был выходной. Кто-то позвонил в дверь; Элен услышала голоса отца и Джеффри, но стряпня была в самом разгаре, поэтому она громко поздоровалась и продолжила быстро взбивать яичные желтки. До нее донеслись невнятное бормотание, стук закрывшейся двери и шум заведенного двигателя. Элен застыла на месте, уставилась на дверь кухни и опустила мутовку. У нее заколотилось сердце. Неужели Джеффри ушел? Смесь для печенья, стоявшая в кастрюле с горячей водой, свернулась и превратилась в обычный омлет.

Отец открыл дверь.

— Папа, это был Джеффри?

— Если ты имеешь в виду сына врача, то да, — равнодушно ответил отец. — Он хотел пригласить тебя в театр. Конечно, я отказал ему. Это так надо, Цыпленок?

Элен поняла, что он имеет в виду смесь для печенья, которую постигла катастрофа. Она схватила кастрюлю, шваркнула ее на стол, обожгла пальцы и нетвердо сказала:

— Придется все начать сначала.

Последовала пауза. А затем Джулиус Фергюсон промолвил:

— Элен, я сказал мистеру Лемону, что не одобряю дружбу между девушками и молодыми людьми. Сказал, что ты слишком молода, чтобы быть кому-то милой, кроме меня.

Элен посмотрела на него с удивлением:

— Но маме было только восемнадцать…

— Когда мы поженились? — Отец нахмурился. — И только девятнадцать, когда я похоронил бедняжку Флоренс.

Элен вспыхнула и отвернулась. Услышав, что отец ушел с кухни, она слегка вздрогнула и стала гадать, не пойти ли за ним. А потом начала разбивать в кастрюльку яйца и добавлять в желтки сахар. Девушке казалось, что чугунная плита высосала из кухни весь воздух и что маленькие окна с прямоугольными рамами перестали пропускать свет.