Юрий Горюнов - Прощание колдуна Страница 12

— Вот то-то и оно, все вы молодые живете сейчас, как стихийное бедствие. Все куда-то торопитесь, суетитесь. Нет, чтобы остановиться, оглядеться. Куда бежите, зачем? Всех дел все равно сделать не успеете. Не умеете вы выделять главное. Все для вас важное и главное. А так не бывает.

— Твоя, правда. Я только здесь чуть-чуть стал понимать, что есть иной ритм жизни.

— Ритм ритмом, а пироги ешь.

Я налил себе чай и, взяв пирог, надкусил его:

— С малиной. Из своего сада?

— Конечно. Из свежей ягоды, не из варенья. А ты что чай? Ты же по утрам кофе пьешь?

— Да ты что! Разве можно пироги с кофе. Я же вкуса не почувствую. Нет, только с теплым чаем. А откуда свежие ягоды?

— Мы по — старинке храним. Раньше в погребе, а сейчас в холодильнике замораживаю. Еще сушу. Она аромат так сохраняет. Ты ешь.

Я налегал на пироги. Какое я испытывал блаженство, описать не смог бы. Это может понять только тот, кто хотя бы раз ел домашние пироги. Конечно, с пирогами из печи не сравнить, там вообще вкус иной, но все же.

Съев не менее шести штук, я, отдуваясь, отодвинулся от стола:

— Все, иначе лопну. А ты сама, что не ешь?

— Я потом, не думай обо мне. На ужин, что готовить? Ты там всего привез, я не знаю, за что браться.

— Не утруждай себя, отдыхай.

— Юра, Юра. Вот уедешь, тогда отдохну. Тебе еще не понять, что готовить бывает в радость. Я не просто сижу перед телевизором, я занята, а это для меня важнее. Так что?

— А приготовь-ка ты печеночку с лучком.

— Как захочешь, так и сделаю. Что делать собираешься сейчас?

— День солнечный, надо пользоваться. Пойду, погуляю. В лес схожу, воздухом подышу, аппетит нагуляю.

— К Степану пойдешь?

— Если будет не поздно, зайду, а так не планирую.

— Поздно придешь?

— Нет, сегодня не так, как вчера.

— Юр, ты извини меня старую, но вот смотрю я на тебя. Мужик ты видный, обеспеченный, а один. Не правильно это.

— Возможно.

— Неужели нет подходящей женщины?

— Есть. Я не подходящий. Весь в делах, заботах. А если серьезно, то не сложилось как то. А жениться ради того, чтобы была семья, не хочу. Это не семья, а так сожительство.

— Что тогда уехал от нее? Не просто же так в нашу глушь приехал?

— Сюда уехал от себя. Она ушла. Она самостоятельная женщина, умная, красивая, но видимо тяжело ей со мной.

— Жалеешь?

— Жалею. Но в последние дни, что здесь, как-то уходит прошлое на второй план.

— Так может быть надо поговорить, вернуть?

— Нет, возвращать нельзя. Возвращаться надо самостоятельно, без уговоров.

— А придет, согласишься?

— Не знаю, все покажет время.

— Время ничего не покажет, если есть чувства, то он их только успокаивает. Вон Ксения у Степана? Видная женщина.

— Видная, — согласился я, — но не моя. Я ей испорчу жизнь. Нет у меня к ней ничего.

— А у нее к тебе есть.

— Почему так решила?

— По ее глазам. Глаза не обманешь. Я как-то ее видела, так все, как по книге прочитала.

— Пройдет. Пойду, — встал из-за стола, оделся и вышел из дома. День действительно был приятный: солнечный, теплый для этого времени года. Я не торопливым шагом направился к месту, где встретил Ксению. Шел не спеша, распугивая мелких насекомых. Подобрав суковатую палку, ворошил листья. Так дошел до поваленного дерева. Еще издали я приметил, что на нем сидит женщина, а подойдя ближе, узнал Наташу.

Заслышав шаги за спиной, она обернулась.

— Добрый день, — поздоровался я.

— Добрый, — голос ее был глубокий, который я слышал впервые. Было в ней что-то такое, особенно в голосе, что шло из глубины, от сердца.

— Можно присесть?

— Конечно, места хватит.

Я перешагнул через дерево, сел рядом и посмотрел вдаль.

— Осень потихоньку наступает. Листьев мало, все опадают, — решил я скрасить молчание, — а вы часто здесь бываете? Я здесь Ксению увидел впервые. Такое впечатление, что это место многих притягивает.

— Здесь тихо, спокойно. Глаза отдыхают, когда смотришь вдаль.

— Так может быть, я помешал?

— Нет. Нисколько.

— И вы сюда ходите одна? Вот так посидеть?

— Как видите, но это бывает редко.

— А вы красивая, — и посмотрел на нее.

— Я знаю.

На моем лице выразилось удивление. Не часто женщина, вот так буднично, отметит факт своей внешности, без кокетства, без благодарности за комплимент. Просто подтвердила факт и все.

— Удивлены? — заметила она, увидев выражение моего лица.

— Удивлен, не скрою. Ваша простота и убежденность привлекают еще больше.

— Это комплимент?

— Это констатация фактов.

— Хорошо, а то намеков на разные предложения я уже наслушалась.

— Есть один минус. У вас грустные глаза.

— Какие есть, но это не значит, что я в унынии. Просто спокойная.

— Всегда?

— Теперь почти всегда.

— Что значит теперь?

— Ничего не значит. Раньше была моложе, жизнь была другой, окружающие воспринимали иначе. Но это не значит, что не могу улыбаться, к счастью, не разучилась. Повода нет.

— Хотелось бы увидеть вашу улыбку.

— Зачем?

— Приятно. С улыбкой лицо меняется, как и глаза. Они не могут быть грустными.

— Может быть, и увидите.

— Извините, а ваш муж, как относится к вашим посещениям сюда, к Степану Никодимовичу?

— У меня нет мужа.

— Это тоже странно. Красивая женщина и одна.

— А что красивая не может быть одна? И почему вы решили, что я одна? Но чтобы вы не додумывали, скажу, у меня есть дочь, учится в институте, в медицинском, а муж погиб.

— Извините.

— Ничего. Это давно было.

— И вы так и не вышли замуж. Не можете забыть?

— А я и не собиралась его забывать. Но это не причина, что не вышла замуж. Возможности были, не было желания, лишь бы выйти.

— Вот это я понимаю, сам холост.

— А это ваш минус.

— Не буду говорить, что женщины плохие встречались. Не сложилось. Поэтому минус остается минусом. В плюс пока не получается.

Она взглянула на меня и чуть улыбнулась. Улыбка у нее была добрая, мягкая.

— Ну вот, улыбку увидел. Она вам к лицу.

— Лицо надо иметь, тогда к нему все подойдет.

Я усмехнулся:

— Я не ошибся. Вы умная женщина, мне всегда везло на общение с женщинами.

— А с другими вы и не стали бы общаться, какая бы у нее не была внешность и фигура.

— Это почему?

— Себя уважаете, да и чувствуется это в вас. Вам интересна женщина в целом, а нее оболочка.

— Это верно. А что здесь все такие проницательные? Ксения мне тоже об этом говорила. Что-то подобное.

Она повернулась ко мне:

— Не трогайте ее, не надо. Не надо портить ей жизнь.

— Я в советах не нуждаюсь, но в мыслях не было ее увлечь, если вы это имели ввиду.

Она подтвердила:

— Именно это.

— Тогда можете быть спокойны, не увлеку. Я думаю также, как и вы. А чем вы занимаетесь? Как к Степану Никодимовичу попали?

— Юрий, так, кажется, хоть нас и не знакомили официально, я вас понимаю, что вы не хотите у меня что-то выпытать о личной жизни, а просто поддерживаете беседу, так как молчание тяготит. Но все же, личное оно и есть личное. А работаю я в воинской части, здесь не далеко, где раньше служил муж. Живу тоже не далеко. А что касается Степана Никодимовича, то эта тема закрыта для обсуждения. Кстати, что касается Ксении, если она узнает, что вы ей помогли, в той мере, как было, то она будет чувствовать себя обязанной вам. Вы понимаете, о чем я? Не играйте с ней. Она не вашего поля ягода. Она хоть и не девчонка, но еще есть элементы авантюризма.

— Мы об этом уже говорили. Я понимаю и сам говорить не буду, иначе это будет выглядеть грубым намеком на надежду получить благодарность в любом виде. Я помог, чем мог, не рассчитывая на благодарность. А кто ягода на моем поле? Вы?

— Кто знает, может быть и я, — засмеялась Наталья, — я подумаю, где мне расти. Но радует, что есть еще мужчины.

— Хочется надеяться, что я мужчина, хотя в таких случаях, если женщина так говорит, на языке вертится фраза «если сомневаетесь, могу доказать».

— Я вам верю на слово, хотя поняла, что это был не намек, а защитная реакция.

— Вы всегда так хорошо понимаете мужчин?

— Всегда.

— Это страшно. Вы наперед знаете, что они могут сказать, подумать.

— Не бойтесь, это не страшно, но интересно.

— Играете?

— Бывает развлекаюсь. Не думаете же, вы, что я синий чулок и сижу только дома. Я общаюсь и на работе и вне работы. У вас сложилось обо мне мнение, что я замкнутая?

— Есть такое дело.

— Вы ошиблись.

— Это радует, но мне действительно интересно с вами разговаривать. Разговор вроде бы ни о чем, а интересно.

— Он интересен тем, что идет процесс познания друг друга. Мы присматриваемся. Я не осознанно пытаюсь понять и почувствовать, что вы за человек, а вы меня.