Энн Ветемаа - Пришелец Страница 12

— А вот об этом лучше не распространяться!.. Ну, о презрении к обществу. Себашка сам был на жалованье у людей Моно…цетти. Он даже был старшим стукачом в чине подполковника. Ведь мы жили не только на гонорары от моих гонорей.

— Вот как… — нахмурился молодой человек. — Значит, старший стукач… Ну, и это еще не велика шишка…

Однако мы вынуждены констатировать, что он все-таки встревожился.

— Но у нас есть еще один козырь! — улыбнулась Магдалина. — Несмотря на все это, Себастьян изменял родине. Он работал еще на одно государство. Так-то вот!.. Он составлял картотеку на тех, кого выдавал, и сообщал за рубеж, будто они борцы за свободу. Ну, оттуда ему опять же поступали деньги как защитнику борцов за свободу и распорядителю некоего фонда. Какую-то часть он, конечно, отдавал нашему государству, но и себя не обижал — кое-что утаивал. Кстати, он на Графа тоже настучал, чего я ему никогда не прощу! — и тут Магдалина вновь напомнила готового к прыжку хищного зверька, как некогда в торфяном сарае.

— Ах, и этого тоже выдал? — изумился молодой человек, однако добавил затем с презрением: — Ну, знаете… какой же он борец за свободу…

— Он-то как раз и борется за свободу! — горячо заступилась Магдалина и заявила, что если Моноку, то есть Его Величеству, и подложат когда-нибудь бомбу под зад, то она, Магдалина, точно будет знать, кого за это благодарить.

— Ну что вы несете! — рассердился молодой человек. — У вас и впрямь ум за разум зашел от трех бутылок бензина.

— Кто его знает. Может, и так, — не стала возражать Магдалина.

— А как мы докажем, что Себастьян поставлял сведения за границу, — это ведь надо чем-то подкрепить, нельзя голословно…

— Эка! Нет ничего проще. Надо только в нужник заглянуть. У него списки в жестяной коробке в выгребной яме. Я могу их когда угодно из дерьма выудить, — весело выложила девушка. Но тут же поинтересовалась, чего это молодой человек сбледнул: — Никак замутило?

— Обойдется… — пробормотал наш чувствительный герой, но его и правда подташнивало: венерические болезни, стукачи, кровосмешение да еще выгребная яма с жестяной коробкой — явный перебор… Он попросил прощения, сказав, что должен сменить воду у птичек, и отправился в аналогичное помянутому выше местечко, разумеется, выложенное чистым кафелем и опрыснутое дезодорантом. Конечно, мы не знаем, о чем он думал, освежая лицо холодной водой, но когда вернулся обратно, внес предложение почтить павшего минутой молчания.

Затем он сел за орган, и в его чистом, аккуратно убранном доме после траурного хорала прозвучал бравурный государственный гимн.

Когда молодой человек поднялся от инструмента, твердое решение озарило его чело.

— Отныне вы с Графом будете жить под моей крышей. Я обязан позаботиться о том, чтобы ваша жизнь снова наладилась!

Он сказал, что в другом крыле дома есть две маленькие комнаты, правда, одна из них кладовка, но ее можно освободить и привести в порядок. Если девушка пожелает, то на следующей неделе — на этой он уезжает в служебную командировку — они могут вселиться в свои покои. Только бражничать в этом доме он не позволит. И вести антиправительственные разговоры тоже. И еще одно предварительное условие: Магдалина должна вступить в христианский брак с человеком, к которому он, правда, особого уважения не питает, н-да, заключить брак с так называемым Станционным Графом. Может быть, это в конце концов приведет их на путь благоразумия.

Ox, как засияли радостью глаза девушки! Даже кровоподтеки на ее лице как бы несколько стушевались, уступив место самому натуральному румянцу, выступившему от счастья и весьма ее преобразившему.

— А у вас много мебели и прочего имущества? — проявил интерес молодой человек.

— Какое там имущество… — ответила Магдалина, не удержавшись от смеха. — Разве три пары трусишек, шприцы для лечения моих недугов да всякие разные щеточки… на потеху особливо привередливым клиентам.

Тут молодой человек опять вздохнул и подчеркнул, что отныне у Магдалины должен начаться новый период в жизни. Никогда не поздно встать на правильный путь. Бесконечно велика милость творца высшей гармонии, которого мы называем Господом.

Магдалина собралась уходить.

Они прошли через кухню и на миг задержались возле холодильника, работавшего с тихим дребезжанием.

— Все-таки он был моим отцом… — вздохнула Магдалина. — После того, как он меня в первый раз… — Она запнулась, и на глазах ее выступили слезы умиления. — Он мне подарил тряпичную куколку. Я назвала ее Лолитой.

Но Магдалина, тезка той библейской девы, что в Святом Писании умывала ноги нашему Спасителю, быстро справилась с собой и деловито добавила:

— Да, с деньгами будут трудности. Пришел конец нашей лавочке. Я стану домовитой хозяйкой. Люди всегда хвалили мою лапшичку… Да, лавочке конец, потому что я ведь здорова, и от кого бы мне теперь… — Она смутилась, но молодой человек все же логически разгадал ход ее мыслей: как ни печально, как ни тягостно, но рассадником гонококков был несчастный папаша, от которого поступали все новые заражения, а вместе с ними и новые денежки. И тут вдруг молодому человеку явилась мысль, которую он живо прогнал, — она касалась великого Моноцетти и его государства, где самым странным образом еще возможны столь драматические истории… Но он скрестил руки на груди и заметил:

— Все меняется. Все идет к лучшему, любезная Магдалина. Надо лишь самим стараться жить достойно.

— В спальню я куплю розовые занавески, — сказала Магдалина, в которой уже пробудилась деятельная хозяйка. — И большие часы. С кукушкой. И цветочек в горшке, хотя бы пеларгония, должен стоять у нас на окне.

— Право же, право, все так и будет, — изрек молодой человек столь уверенно, что и сам в это поверил.

5

Допустим, в то утро, когда молодой человек возвращался из служебной поездки, о которой помянул в предыдущей главе, солнышко сияет уже по-весеннему. Положим, он поддевает носком штиблеты льдинку, сколотую с тротуара ломом рачительного домохозяина, положим, жмурится на солнце, открывая красивую пластмассовую коробочку для бутербродов, которые берет с собой в дорогу, и крошит голубям белый хлеб.

Миновали холода, вновь идет весна-красна!

Но радость и удовлетворение от работы, надо полагать, благополучно завершенной, а иначе чего бы ему так беззаботно улыбаться, увы, длились недолго, ибо, едва переступив порог своего любимого дома, он невольно сморщил нос: это еще что такое — вроде бы трупный запах в передней?! От Себастьяна несет? Совершенно невероятно, поскольку его телесная оболочка покоится в холодильнике, а та красная ручка, что регулирует температуру, повернута в крайнее положение, благодаря чему жидкость, таинственно циркулирующая в трубках и удивительным образом нагнетающая холод, должна бы гарантировать по крайней мере вечную мерзлоту, так что в соответствии с законами физики господин, некогда обильно посыпанный перхотью, ныне, словно Дед Мороз, не менее щедро опушен инеем и ледяными кристалликами. К тому же холодильный шкаф абсолютно герметичен! Откуда тогда вонь?

Этого мертвеца, в сердцах подумал молодой человек, провонявшего все вокруг наперекор здравому смыслу, мертвеца, от которого по совершенно непонятным причинам одни лишь неприятности, надо сегодня же ночью свезти на свалку.

…О голубка моя…

Что за напасть? Словно где-то пластинку крутят. Да ведь это "Ла Палома".

Желая все выяснить, молодой человек поспешил дальше. Он толкнул с размаху дверь и был потрясен открывшимся зрелищем: почивший Себастьян развалился в его любимом кресле, курил сигару, закинув ногу на ногу, и наслаждался, слегка прижмуриваясь, одной из любимых пластинок хозяина.

— Это что такое?! — воскликнул молодой человек в раздражении.

Окрик возымел действие: Себастьян проворно вскочил на ноги и застыл по стойке "смирно", отдавая честь поднятой рукой.

— Я… великодушно прошу прощения, — запинаясь, начал он. — Но я, учтите, в некотором отношении невиновен, ведь я… да, я уже не совсем я, а, по всей вероятности, астральное тело или, проще говоря, выходец с того света. Странно, конечно, что от меня, извините за выражение, воняет… На мой взгляд, астральным телам не пристало поступать столь предосудительно. Но нет ни малейших сомнений — я умер, так как господин изволил раскокать мой кумпол, как кокосовый орех.

Молодой человек пребывал в смятении, а что ему, собственно, оставалось? Себастьян совершенно определенно испустил дух, он уже остывал, когда они с Магдалиной запихивали его в холодильник. В существовании астральных тел наш молодой человек, имея спиритические наклонности, естественно, не сомневался, но чтоб они воняли?.. Об этом в специальной литературе упоминаний не было. Отнюдь! Пусть Себастьян тут же докладывает о своих переживаниях post mortem. И ничего не утаивая!