Тони Магуайр - Когда вернется папа… История одного предательства Страница 13

Антуанетта ждала, что на этот раз мать заступится за нее. Она давала деньги на ведение хозяйства с тех пор, как начала зарабатывать. Но Рут промолчала.

Антуанетта знала, что ее мать мечтает о большом доме, похожем на тот, в котором прошло ее детство: изящный трехэтажный особняк в георгианском стиле. Однако о планах на этот счет она слышала впервые. Ее отец, казалось Антуанетте, стремился держать под контролем абсолютно все.

«До его возвращения нам было так удобно в нашем маленьком домике, — с горечью думала она. — Это лишь очередная причина, чтобы мама не возмущалась его отлучками».

Антуанетта не поверила отцу. И торжествующее выражение, появившееся на его лице после выигранного спора, еще больше убедило ее в его лжи. Мысль же о том, что мать лишь притворяется, будто верит ему, вызвала в ней негодование.

— Небось опять пойдешь на свои собачьи бега, — вполголоса пробормотала Рут.

Заметив выражение лица дочери и верно истолковав его, Джо грозно рявкнул:

— Что стоишь? Лучше помоги матери. Хоть какая-то польза от тебя будет. — После чего ушел, с треском захлопнув за собой дверь.

Мать с дочерью молча переглянулись. Антуанетта, увидев несчастное лицо матери, даже не попыталась ее утешить. Хоть бы раз мать заступилась за нее! Что ей стоило сказать, что в семейный бюджет дочь вкладывает не меньше денег, чем ее отец? Антуанетта чувствовала несправедливость подобных замечаний, и каждый раз ее ранило молчаливое согласие матери. Если даже мать не заступается за нее, кому она вообще нужна?

Антуанетта поднималась в свою комнату с надеждой, что отец выиграет на собачьих бегах достаточно денег и не появится дома до тех пор, пока она не уйдет на танцы. Она знала, что отдает матери столько же денег, сколько и он. Если считать чаевые, она зарабатывала столько же, сколько отец, хотя этот факт лишь распалял его с трудом сдерживаемую злость.

Ей вспомнилось, как он распоряжается телевизором, который купила она, как постоянно смотрит спортивные программы, ненавистные ей, а мать готовит только его любимые блюда и никогда не спрашивает Антуанетту, чего бы ей хотелось. Ей вспомнилось, как однажды она предложила приготовить ужин и как он глумился тогда над ее стараниями, называя ее стряпню «ужасной, редкостной дрянью». С момента его возвращения, не считая этой неудачной попытки приготовить еду, ей оставляли лишь самую грязную работу, такую как уборка и стирка.

Антуанетта не имела ни малейшего желания появляться перед отцом в своем вечернем наряде. Она знала, что он будет высмеивать любые ее попытки выглядеть привлекательно и по ее хрупкому самолюбию будет нанесен очередной удар. Если же он придет в плохом настроении, она станет для него мишенью, словесной «боксерской грушей» для выплескивания злости, которая, казалось, всегда кипит в нем. Антуанетте также не хотелось огорчать мать, хотя в глубине души она считала, что именно мать виновата во всех ее несчастьях. Антуанетта не могла понять, зачем в их доме нужен этот человек, вносящий дисгармонию, и почему мать позволяет ему практически сразу вернуться к своим старым привычкам.

Она слышала отговорки Джо, видела его самодовольство, замечала, как мать потакает его желаниям. Она наблюдала за властью отца и молчаливой покорностью матери, и ее презрение к ним росло день ото дня.

Когда Джо ушел, Рут стала искать общества дочери, чтобы было кому поплакаться, но на этот раз Антуанетта решила оставаться безучастной и не поддаваться. Она провела почти весь день в своей комнате, решая, что надеть вечером на танцы. Наконец она остановилась на бледно-желтом платье с глубоким вырезом и маленькой складкой сзади на юбке, которое было настолько узким, что стесняло ее шаги. Она выложила наряд на кровать. К платью Антуанетта подобрала широкий пояс, обтянутый тканью более темного оттенка, который плотно обтягивал ее талию, делая ее более тонкой. «Как изысканно», — думала она, удовлетворенная своим выбором.

Она купила это платье в одном из новых бутиков молодежной одежды, появлявшихся повсюду. Этот бутик, принадлежащий английской сети магазинов, совсем недавно открылся в центре Белфаста. Вместо продавцов среднего возраста покупателей обслуживали юные создания с модельной внешностью, на которых одежда продаваемых марок смотрелась настолько потрясающе, что им хотели подражать все девушки, независимо от размера и комплекции.

Антуанетта знала, что все девчонки в их компании также будут в новых нарядах, потому что сегодня вечером ожидалось исключительное событие. К ним в город впервые приезжала новая группа с солистом-кларнетистом по имени Экер Билк. Все только об этом и говорили. Первая пластинка группы заняла топ-места во всех хитпарадах, и один лишь этот факт отличал эту группу от других коллективов, часто выступавших в Северной Ирландии.

Антуанетта должна была увидеться с подругами в семь тридцать в их постоянном месте, в том самом кафе, где несколько недель назад она встречала отца. При воспоминании об этой встрече ее лицо исказилось от отвращения, хотя она и дала себе слово не думать об этом.

С наслаждением Антуанетта слушала недавно купленную последнюю пластинку Элвиса Пресли. Держа в одной руке стакан с водкой, а в другой запрещенную сигарету, она двигалась в такт музыке сквозь струйки дыма. Она представляла себя на дискотеке, под восхищенными взглядами демонстрирующей недавно выученные новые шаги.

Джуди, свернувшись калачиком, печально смотрела на Антуанетту из своего гнездышка на кровати. Уже знакомые сборы хозяйки означали, что она скоро уйдет.

Антуанетта в очередной раз посмотрелась в зеркало, чтобы проверить, не нужно ли внести финальные штрихи в ее тщательно нанесенный макияж.

«Только чуть-чуть помады», — сказала она себе, но сначала решила допить водку и в последний раз затянуться сигаретой. Антуанетта смаковала этот момент. Она чувствовала себя расслабленной и почти счастливой. Похоже, что ее желание было услышано и отец не вернется домой до ее ухода.

Вдруг сквозь звуки музыки она услышала хлопок входной двери. Недолгое спокойствие было нарушено злым криком, и Антуанетта, к своему ужасу, мгновенно поняла, что после проигрыша на скачках отец вернулся пьяным. Если он пришел домой так рано, значит, у него закончились деньги. Злость в голосе Джо, поднимавшегося по лестнице, чтобы ворваться в ее комнату, не обещала ничего хорошего. Ему было необходимо обвинить кого-то в своих неудачах. Как и всегда. Антуанетта знала, что ей снова предстоит стать мишенью его непредсказуемого нрава. Не в силах игнорировать свирепый крик, она с дрожью открыла дверь своей комнаты.

— Ну-ка, быстро иди сюда. И выключи эту долбаную музыку. Слышишь меня?

Она неохотно прошла назад в комнату, вынула пластинку из проигрывателя и спустилась вниз. Отец стоял на нижней ступеньке, и его красное лицо было перекошено от ярости. За ним Антуанетта увидела мать с ее обычным невозмутимым выражением лица. Сидя в кресле, она смотрела на мужа и дочь и натянуто улыбалась.

Антуанетта поняла, что ей, как и всегда, не стоит надеяться на помощь матери. Она молча стояла, готовая выслушать, что хочет от нее отец. Первым пунктом в этом списке, конечно, было желание испортить ей настроение перед встречей с подружками. Так как у него был неудачный день, мысль о том, что Антуанетта будет развлекаться, была выше его сил.

— Ну и куда ты собралась со всем этим дерьмом на лице, моя девочка?

— Просто на местные танцы с подружками, — пытаясь скрыть волнение, спокойным голосом ответила Антуанетта в надежде смягчить его дурное настроение.

— Ну и видок у тебя. Ты не выйдешь из дому в таком виде.

Протянув руку, он грубо сжал подбородок дочери, приподнял ее лицо и стал презрительно изучать его.

Его смрадное дыхание вызывало у Антуанетты тошноту. Он почувствовал, как дочь вздрогнула, но знал, что она слишком напугана, чтобы протестовать. Презрительно усмехаясь, он впивался пальцами в нежные щеки Антуанетты.

— Иди к раковине и смой с себя эту чертову косметику, — велел отец.

Антуанетта пошла на кухню и сделала то, что ей было сказано, предательски моргая от набегающих слез, готовых скатиться по щекам. Она быстро смыла с лица тон, чувствуя, как глаза отца следят за каждым ее движением. Затем посмотрелась в маленькое зеркальце над раковиной. На ее глазах с каждым движением влажной фланелевой ткани постепенно исчезала привлекательная девушка, которой ей так хотелось быть. Она насухо промокнула лицо полотенцем, оттягивая момент, когда придется повернуться лицом к отцу. Она знала, что он еще не закончил издеваться над ней.

— Так лучше? — спросила Антуанетта, проглотив комок в горле.

Все, чего ей хотелось, чтобы отец успокоился и она смогла уйти из дому, не испытав на себе полной силы его ярости. Она знала, ничто не может доставить ему большего удовольствия, чем возможность запретить ей вообще выходить из дому и заставить сидеть у себя в комнате.