Алина Знаменская - Колыбельная для Волчонка Страница 13

Женщина с готовностью прижалась к нему всем телом и минуту спустя стала, путаясь пальцами, расстегивать пуговицы на его рубашке. Женщина отдалась ему с какой-то необъяснимой неистовостью. Да и он был тогда не в состоянии что-либо себе объяснить.

Всю ночь он ласкал это податливое тело, а уснул только под утро, когда в окно забарабанил дежурный осенний дождь. Когда он проснулся, женщины в комнате не было. На столе валялся теплый свитер, со стула свешивалась кремовая шаль с кистями — подтверждение того, что все это не приснилось.

Свечников отправился к себе, полдня проспал, потом всей компанией ходили в лес, на шашлыки. Весь вечер Сергей шутил и смеялся. Его не узнавали. Лобарев изредка с хитринкой посматривал на своего напарника. Он-то знал, что Свечников ночевал «не дома».

После ужина его начала пробивать дрожь, как перед первым свиданием. Он сбегал в оранжерею и купил одну темно-бордовую розу на длинной ножке. Он чувствовал, что коньяк и конфеты в его случае будут неуместны. Сергей почему-то был уверен, что и на этот раз дверь будет не заперта. Так оно и оказалось.

Женщина стояла у окна в легком прозрачном пеньюаре. Свечников протянул ей розу, она машинально положила ее на подоконник. Через секунду они уже вцепились друг в друга, не перемолвившись даже парой слов. Наутро все повторилось: он проснулся и понял, что в комнате один. Когда же он постучал в эту дверь после обеда, чтобы пригласить ее на прогулку к озеру, ему не открыли. И он понял, что днем приходить не надо. Не сказать, чтобы его совсем уж не задел этот факт. Это было необычно, но вполне объяснимо. Женщина не хочет афишировать их связь. Это ее право.

В третью ночь Свечников не уснул. А женщина не ушла. Он лежал, разглядывая спящее лицо на подушке, прилипшие ко лбу пепельно-русые пряди, почти детский рот. Она так и не сказала, как ее зовут. «Придумай любое имя», — был ее ответ на его любопытство. Про себя он окрестил ее Незнакомкой. Было уже шесть утра. За окном стояла беспросветная темень. К стеклу прилип одинокий кленовый лист и теперь дрожал своими красно-желтыми резными крыльями.

Свечников тихо выбрался из-под одеяла, оделся и вышел, не разбудив женщину. После завтрака он поехал в город и долго бродил по магазинам в поисках подарка — какой-нибудь уместной в данном случае вещицы, способной украсить Незнакомку. Часов через пять он нашел то, что искал: в маленькой бархатной коробочке лежали золотые сережки с крошечными песчинками бриллиантов в своих сердцевинках.

Он сунул подарок в карман и отправился на автовокзал. Приехав в санаторий, он сразу же отправился к ней. Взбежал на третий этаж легко, как мальчишка, насвистывая мелодию шлягера. Дверь открыла не она. Какая-то заспанная тетка в бигуди. Сергей так обалдел, увидев эту помятую веснушчатую физиономию, что потерял дар речи. Да и что он мог спросить? Он даже не знал имени!

Но женщина в бигуди не растерялась. Сама подсказала:

— Вы, наверное, к той женщине, которая до меня тут жила?

— До вас? — ужаснулся Сергей, когда до него дошел смысл того, что случилось.

— Она сегодня уехала. Теперь я здесь. — Женщина оглядела Свечникова с головы до ног и добавила: — Заходите в гости.

Свечников машинально попятился. Недоумение и досада — вот, пожалуй, те два оттенка настроения, которые сопровождали его целый день. Назавтра он собрался и уехал домой, где практически все оставшееся до следующих соревнований время проводил на испытательном полигоне автогородка.

Эпизод в санатории вскоре стерся из памяти — настолько он был неосязаем и почти нереален. Но вот что любопытно: дождливая осень больше никогда не вызывала в нем болезненной хандры. Напротив, отзывалась в душе волнующим чувством чего-то несбывшегося.

Глава 8

В гости к Лизавете и Ирине он собирался очень тщательно. Еще вечером отмыл с шампунем Антошкиного зайца, хорошенько отжал полотенцем и повесил за уши на балконе. Поролоновой игрушке и сохнуть в такую жару всего ничего.

Сам же помылся под душем, хорошенько побрился, избрызгал на себя четверть флакона туалетной воды. Потом долго копался в шкафу, решая, что надеть. Наконец выбрал футболку цвета кофе с молоком и светло-кремовые брюки. Сбегал в цветочный киоск и набрал ворох свежих роз. По пути заглянул в магазин «Малыш» и купил яркий пластмассовый грузовик с вместительным кузовом. Подумал и решил наполнить кузов конфетами, благо здесь же был кондитерский отдел.

Он уже придумал, что скажет Ирине, чтобы его не прогнали вместе с этими подарками. Во-первых, его Лизавета пригласила. И цветы для обеих дам. Во-вторых, их с Антошкой теперь связывает эта проволока проклятая. Можно сказать, они на поле боя породнились. Теперь, как ни крути, он мальчику как бы крестный отец.

Но все же, несмотря на все свои логические доводы, стоя в маленьком коридоре малосемейки, Сергей боялся.

Дверь открыла Лизавета. Сергей сразу отметил, что в первую минуту она растерялась. Но, быстро сориентировавшись, защебетала, засуетилась, повела гостя в комнату. Сама побежала на кухню — чай ставить.

— А Ирина с Антошкой сегодня утром уехали, — крикнула она из кухни. Свечников и оценить эту новость не успел — почувствовал, как предательски дернулась рассеченная бровь. «Начинается, — подумал. — Теперь будет дергать, пока не надоест…» Он досадливо поморщился и прижал бровь ладонью. «Сбежала!» — стучало в мозгу. Свечников вдруг так разозлился, что едва держал себя в руках.

«Какая цаца!» — язвительно говорил он себе. Сама ведь (сама!) позвала его тогда, той осенью. Он что ей, навязывался? Да он бы ее и не заметил, честно говоря. Худая как подросток, напуганная какая-то… Сама затащила мужика в постель, так ей трахнуться хотелось! А тут нате вам, какие мы недотроги! И нос воротит, и раздражение не пытается скрыть! Поняла, что он придет, и сбежала! Трусиха! Что же она себе вообразила? Что он будет бегать теперь за ней и настаивать на продолжении романа? Да плевать он хотел! Да у него, Свечникова, таких, как она…

Сергей заметил, что выстукивает дробь по стеклу, и убрал руки за спину. Да он таких, как эта Ирина, терпеть не может, если на то пошло! Что она собой представляет? Конечно, фигура у нее теперь ничего. Это по сравнению с тем, что было пять лет назад. Тогда вообще она была какая-то… истощенная. Теперь ничего, округлилась. Но характер! Да Боже упаси с такой бабой связаться. Сумасбродка!

Он уже собирался уйти, но в комнату вплыла Лизавета с чайником и сахарницей, задев бедром тумбочку с телефоном. Свечников успел поймать аппарат прямо на лету.

— Я, собственно, не к Ирине, — буркнул Сергей. — Там Антошка зайца оставил, я его достал. И еще я ему подарок принес. Он ведь вчера такое потрясение пережил…

Свечников достал из пакета грузовик с конфетами. Лизавета всплеснула руками.

— Конечно! — запричитала она. — Если бы не вы, Сергей… это такой ужас! Вас Антошке сам Бог послал. Он так вас вспоминал! Вы знаете, он вашу фотографию в журнале нашел. Вы ведь Сергей Свечников?

Сергей кивнул и сел. Не обижать же гостеприимную Лизавету.

— Ну надо же, — протянула она, увидев грузовик с ворохом конфет. — Я ей говорила: подожди еще денек. Так нет — уехала. Там что-то срочное. С работы позвонили. Антошка бы обрадовался.

Лизавета болтала, накрывая на стол. И вскоре посреди стола красовались хрустальная ваза с розами, варенье, вафельный торт «Привет», а конфеты лежали прямо в грузовике.

— Ой, чуть не забыла! — встрепенулась Лизавета и убежала в комнату. Вышла она оттуда, держа в руках красивую бутылку коньяка.

То, что коньяк дорогой, Сергей понял по этикетке. Два дня назад они с Олегом делали экскурсию в один крутой магазин, где долго рассматривали этикетки и считали нули на ценниках. Такой коньяк они тоже видели, но купить не решились — дорого.

— Это Ирина вам просила передать. Передай, говорит, поблагодари за меня, пожелай всяческих успехов в спорте и личной жизни…

Лизавета замялась, увидев, как Свечников нахмурился на этот коньяк и бровью дернул.

«Может, я чего ляпнула не то?» — подумала она и стала разливать чай. С этим коньяком подруга явно промахнулась. Ежу понятно, что подарок его чем-то обидел. Обида сквозила во всей его насупленной позе.

— Спасибо, — наконец сухо процедил он. — Ваша подруга потрясающе щедра. Но коньяк я не возьму. В том, что я Антошку от проволоки отодрал, нет ничего сверхъестественного. Любой прохожий сделал бы то же самое. Его тапочки спасли на резиновой подошве…

— Может, вы не пьете? — робко предположила Лизавета. — Вам, гонщикам, наверное, нельзя?

Свечникову стало неловко за свою неучтивость, и он смягчился. В самом деле — подруга-то при чем? Она очень обаятельная. Сама доброта и гостеприимство. Чего на нее-то нападать?

— Не в этом дело, — улыбнулся Сергей. — Когда есть настроение — выпью. Но от Ирины не возьму. В некотором роде я — ее должник. Мы ведь когда-то были немного знакомы, Ирина просто успела забыть.