Джонатан Коу - Какое надувательство! Страница 13

Что касается моего решения, то пришел я к нему довольно быстро. В начале недели я получил уведомление из банка, сегодня утром распечатал конверт и без большого удивления обнаружил, что на балансе у меня — большой перерасход. В таком случае надо что-то сделать с той глыбой рукописи, что сейчас лежит у меня на столе. Если повезет — и, возможно, если случится чудо, — на ней удастся что-то заработать, но прочесть ее следует как можно быстрее, чтобы понять, как подступаться к издателям.

Вернувшись домой, я не мешкая взялся за дело. Мне удалось прочесть около семидесяти страниц, когда в дверь позвонила Фиона. День уже клонился к вечеру. В руках Фиона держала два больших бумажных пакета с ручками, из одного торчали зеленые листья.

— Вот те на! — сказала она. — А вы изменились.

(Помню я эти ее довольно нелепые восклицания — до сих пор помню. „Вот те на!“ — было одним; другим — „Это ж надо!“)

— Правда? — спросил я.

— Так я вас просто в неудачный вечер застала, да? Вчера, я имею в виду?

— Наверное. Сегодня я… больше в себе.

Она поставила пакеты на пол.

— Я вам вот чего принесла. Их нужно пересадить. Можно, я их тут пока оставлю, а сама зайду к себе, немного приведу себя в порядок и все такое, а потом вернусь и помогу вам?

Когда она ушла, я заглянул в пакеты. В одном были растения, в другом — довольно внушительные керамические горшки с блюдцами, а также какие-то свертки и газета. В последний раз я заглядывал в этот таблоид очень давно, но, вспомнив, что сегодня пятница, вытащил газету из пакета и быстро пролистал примерно до середины. Найдя, что искал, я улыбнулся и принялся читать заметку: сначала без особого интереса, но через несколько строк — уже нахмурившись; в памяти что-то тренькнуло. Я зашел в свободную спальню — комнату, где устроил кабинет (куда никогда не заходил), и вынес большую коробку, набитую газетными вырезками. Когда вернулась Фиона, я рылся в бумажках.

Фиона унесла пакеты в кухню и занялась пересадкой. Я слышал, как она передвигает что-то, открывает и закрывает краны. В какой-то момент она произнесла:

— Должна сказать, кухня у вас до ужаса чистая.

— Я сейчас помогу вам, — отозвался я. — Большое вам спасибо. Я должен вернуть вам деньги.

— Не говорите глупостей.

— Ха!

Я нашел вырезку и с этим торжествующим восклицанием вытянул ее из коробки. Явное свидетельство того, что память моя по-прежнему крепка — помимо всего прочего. Разложил газету на обеденном столе, открыл на нужной странице, рядом положил вырезку и тщательно перечитал обе заметки. И нахмурился еще сильнее. Войдя в комнату с горшком в руках, Фиона сказала:

— Знаете, я бы не отказалась выпить.

— Простите. Конечно. Я просто искал ее колонку. Что скажете?

Увидев, что я читаю ее газету, она принялась оправдываться:

— Понимаете, я ее не покупала. Я нашла ее в метро. — Потом взглянула на одинаковые фотографии Хилари Уиншоу наверху обеих страниц и скривилась. — Кошмарная женщина. Надеюсь, не хотите сказать, что вы ее поклонник?

— Вовсе нет. Но у меня к ней профессиональный интерес. Вы почитайте, пока я вам что-нибудь приготовлю, а потом скажете, что думаете.

Колонку печатали уже больше шести лет, и она по-прежнему называлась „ПРОСТОЙ ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ“. Фотография тоже не изменилась. Каждую пятницу видный телевизионный магнат и любимица средств массовой информации высказывалась на любую тему, которая захватывала ее воображение: с равной убежденностью она могла разглагольствовать о чем угодно — от государства всеобщего благоденствия и международного положения до длины юбок членов королевской фамилии на последних светских приемах. Бесчисленные тысячи читателей за много лет, казалось, прониклись очарованием милой привычки Хилари Уиншоу признаваться в практически полном незнании предмета, о котором она бралась рассуждать: особенно показательной в этом отношении была ее склонность к весьма резким суждениям, касающимся самых противоречивых книг и кинофильмов. При этом она радостно сообщала, что времени прочесть или посмотреть их у нее так и не нашлось. Еще одной выигрышной чертой Хилари была ее способность великодушно включать любого читателя в свой круг посвященных — она с готовностью и в мельчайших подробностях описывала любые свои хозяйственные мероприятия, возносясь до праведного негодования, если речь велась о выходках строителей, сантехников и декораторов, казалось, нескончаемой чередой сменявших друг друга в ее огромном доме в Челси. Интересный, но малоизвестный факт — за свой нескончаемый поток чепухи мисс Уиншоу получала гонорар, за год раз в шесть превышающий жалованье квалифицированного школьного учителя и в восемь — штатной медсестры Национальной службы здравоохранения. Доказательства этому у меня тоже имеются.

Две заметки, которые я выбрал для сравнения, отражали политические воззрения Хилари. Хотя разделяли их примерно четыре года, здесь я представляю их читателям так же, как их прочли мы с Фионой, то есть — рядом.

СЕГОДНЯ на моем рабочем столе оказался бюллетень группы, называющей себя „Борцами за демократию в Ираке“, или сокращенно БЗДИ.

Они утверждают, что президент страны Саддам Хусейн — жестокий диктатор, насаждающий свою власть пытками и устрашением.

Так вот, у меня для этой кучки глупых БЗДунов есть один хороший совет: тщательнее проверяйте факты!

Кто несет ответственность за программы социального обеспечения, вызывающие в Ираке такие масштабные улучшения жилищного домостроения, образования и медицинского обслуживания?

Кто в последнее время дал иракцам право на получение пенсии и минимальной заработной платы?

Кто установил новые и более эффективные оросительные и дренажные системы, кто предоставляет местным фермерам щедрые кредиты и обещает „здоровье для всех“ до 2000 года?

Кого даже такая фигура, как президент Рейган, приказала вычеркнуть из списка политических деятелей, обвиняемых в поддержке терроризма?

И кто из всех лидеров Ближнего Востока начал столь рачительно тратить средства, что на помощь в перестройке своей страны вызвал такое количество именно британских строителей и промышленников?

Совершенно верно — „жестокий мучитель“ Саддам Хусейн.

Поэтому не надо БЗДеть! Возводите лучше поклеп на этих сявок-аятолл. Жизнь в Ираке, может, и далека от совершенства, но она стала гораздо лучше, чем была много лет до этого.

Поэтому руки прочь от Саддама. Я заявляю, что это человек, с которым можно вести дела.

Нечасто от телевизионной передачи меня физически тошнит, но вчерашняя стала исключением.

Есть ли в этой стране хоть кто-то, чей желудок не взбунтовался при виде Саддама Хусейна в программе „Девятичасовые новости“, когда он демонстрировал перед камерами так называемых „заложников“, которых коварно предлагал использовать в качестве живого щита?

Этот кадр будет преследовать меня до конца моих дней: вид беззащитного и явно перепуганного насмерть малыша, которого треплет и лапает один из самых кровожадных и безжалостных тиранов современности.

Если из подобного отвратительного спектакля и можно извлечь какую-то пользу, то пускай так называемое „мирное“ лобби наконец придет в себя и поймет, что мы не можем просто сидеть и смотреть, как этому Ближневосточному Бешеному Псу сходят с рук кошмарные злодеяния.

Я говорю не только о вторжении в Кувейт. Все одиннадцатилетнее правление Саддама Хусейна — одна нескончаемая омерзительная история пыток, жестокости, устрашения и убийств. А если вы мне не верите, ознакомьтесь с информационными листовками, публикуемыми БЗДИ („Борцами за демократию в Ираке“).

Не может быть никаких сомнений: времена нравственных передержек позади. Настало время действовать.

Давайте молиться за то, чтобы президент Буш и миссис Тэтчер это поняли. И давайте молиться за то, чтобы смелый и отважный мальчик, которого вчера вечером мы все видели на экранах своих телевизоров, выжил и забыл о своей встрече со злобным Багдадским Мясником.

Фиона дочитала и несколько секунд смотрела на меня.

— Я не уверена, что поняла, в чем тут дело, — сказала она.

Хилари

Летом 1969 года, незадолго до того, как отправиться в Оксфорд, Хьюго Бимиш пригласил своего лучшего друга Родди Уиншоу пожить несколько недель у себя дома. Семейство обитало в огромном, беспорядочном и грязноватом здании в Северо-Западном Лондоне. Пригласили и сестру Родди — Хилари. Ей было пятнадцать.

Хилари нашла все предприятие невыразимо скучным. Вероятно, это несколько лучше, чем каникулы в Тоскане с родителями (в который уже раз!), но мать и отец Хьюго оказались почти такими же занудами — она была писателем, он работал на Би-би-си, — а сестрица Алисия была просто смертной тощищей с лошадиными зубами и кошмарными веснушками.