Ирвин Уэлш - Дерьмо Страница 13

- Практикуете каннибализм, Брюс?

Он кивает на тарелку и улыбается.

Я твердо смотрю ему в глаза. С каким удовольствием я бы поимел этого ублюдка. Все, что мне нужно, это двадцать минут наедине с ним в комнате для допросов.

- Привет, Конрад.

Я вымученно улыбаюсь.

Мне хочется смять его физиономию, бросить его на пол и втоптать эту наглую, жирную, самодовольную харю в землю. Я бы бил по ней каблуком, бил до тех пор, пока череп не треснул и содержимое не расплылось по линолеуму. А потом я бы съел обед и даже не поперхнулся. Серьезно.

Он улыбается и поворачивается к своим приятелям.

- Позвольте представить: детектив-сержант Брюс Роберт-сон. Один из главных реакционеров в полицейских силах. Насколько я знаю, из шахтерской семьи.

- Плохо знаете, - мягко говорю я, твердо глядя ему в глаза. - Должно быть, спутали меня с кем-то.

- Хм, - бормочет Доналдсон, поднимая брови.

Я отхожу, сжимая поднос побелевшими от напряжения пальцами. Сквозь звон в ушах до меня доносится миролюбивый голос Доналдсона. Меня тошнит, у меня кружится голова. Я сажусь в углу и остервенело поедаю бутерброды, разрывая жилистое мясо острыми зубами, представляя, что это костлявая шея мерзкого адвоката. Восходящая звезда новых лейбористов, Конрад Доналдсон.

Наверх я возвращаюсь уже почти успокоившись, но стоит только подумать о Доналдсоне и ему подобным, как грудь распирает от дикой ярости. В какой-то момент меня даже начинает колотить. Зубы стучат. Надо выпить, и я ухожу пораньше. Отправляюсь в расположенный внизу клуб. Уже одно ощущение толстого ковра под ногами действует успокаивающе. Приятная перемена после служебных помещений с их дешевым тонким ковролином. Сам бар ничем особым не поражает. Не то что раньше. Когда он только открылся, здесь было до хрена всякой всячины вроде недешевых безделушек и античных ваз, но вещи постоянно пропадали, так что пришлось менять декор на более функциональный. Пара сопляков играют в бильярд, но я замечаю Боба Херли.

- Вижу, как раз вовремя, - улыбаюсь я.

- Ладно, Роббо. - Он поворачивается к бармену. - Еще пииту легкого и немного бренди.

- Давай уж побольше и того и другого, раз этот хуй английский угощает.

Я подмигиваю бармену. Херли немного бледнеет. Расовая принадлежность - всего лишь одна из карт в колоде, и если играешь всерьез, то пользуйся всей колодой как и когда сочтешь нужным. Я всего лишь напомнил Херли о том, кто он здесь: гость, которого лишь терпят, и не только в этой стране, но и в этой жизни.

Мы с Херли плотно садимся в уголке. Спустя какое-то время заявляется - надо же! - Тоул, но я делаю вид, что не замечаю мудака. Он устраивается в соседней кабинке и разворачивает «Ивнинг ньюс». Жалкий засранец, ни друзей, ни повеселиться. Только пытается заигрывать с ребятами, когда ему что-то от них надо. Меня больше интересует Херли.

Он разосрался с женой и все еще пребывает в меланхолии.

- Мы с Крисси разошлись из-за ее семьи. Ты же знаешь, каково это: быть полицейским.

Голос у придурка жалобный, как у Тони Ньюли, и слово полиция» звучит у него смешно. Это он-то полицейский? Тупица.

- Ты рассказываешь им все, ее друзьям, родственникам, соседям. Рассказываешь, чем зарабатываешь на жизнь, а они начинают относиться к тебе, как к прокаженному. Сидят у тебя в доме и молчат, как будто попали на допрос. Разговора не получается, постоянно возникают какие-то паузы, а родственнички цепляются за любой повод, чтобы поскорее уйти. Приглашаешь - не приходят. С тобой обращаются... - Он вздыхает, резко, как от боли, и повторяет: - С тобой обращаются, как с прокаженным.

- Точно.

Херли прочищает пальцем ухо и вытирает его о нижний край сиденья.

- Одно время я даже рассказывал всем, что работаю сантехником или продаю страховки. Вот тогда они готовы были выложить о себе все. Ты вроде как признаешься, что делаешь что-то незаконное. Они все в это замешаны. Все. - Он гневно повышает голос. - Каждый из них - долбаная Джеки Трент. Они все, все - Джеки Трент.

Краем глаза замечаю, что Тоул встает и уходит. Мудак.

- Вот именно, - говорю я. - А ведь ты служитель закона.

- Точно. И именно она не в состоянии понять. Когда действуешь так, как должен действовать служитель закона, когда достаешь свисток и останавливаешь этих ублюдков, она поворачивается и говорит: «Это моя семья. Я ухожу».

- Таковы женщины, - замечаю я, опрокидывая виски.

Если пьешь виски - никакие глисты не заведутся.

Ничего в ней особенного, в этой Крисси. Перед видеокамерой не смущалась, но когда я достал вибратор, немного завелась. Пришлось плести всякую любовную чушь, чтобы удержать тупую корову от истерики.

- Мне иногда трудно переключиться. Все дело в том, что, будучи полицейским, привыкаешь видеть вещи под определенным углом: выискиваешь то, что не так, обращаешь внимание на то, как люди себя ведут, становишься подозрительным. Ничего не могу с собой поделать, меня так и тянет устроить им проверку. Вот это ее и задевало: то, что я задавал вопросы ее родственникам. А получалось как-то само по себе, я и сам не замечал, что проверяю их. Не в силах выйти из роли, не в силах переключиться. Ты просто не можешь по-другому, вот в чем загвоздка, Роббо.

- Тут уж либо да, либо нет, приятель, - с улыбкой говорю я. И не сомневайся, придурок, с твоей женой у меня всегда

будет «да».

- Верно. - Он снова вздыхает на манер Тони Ньюли. - Вот она и ушла. Все кончено. На этот раз навсегда.

- Ты женился на службе, приятель. Да пребудет с тобой сила, ибо эта сучка уже не вернется.

- Ты у нас счастливчик, Роббо, - говорит он таким тоном, словно обвиняет меня в чем-то.

- Это точно, у нас с Кэрол все в порядке. Она особенная. Таких мало. Представь, сегодня в меню стейк!

- Она еще и готовит! - Херли качает головой. - Есть ли на свете что-то, чего не умеет эта женщина?

Ишь, на сладкое потянуло. Хочет, чтобы я рассказал, как у нас с Кэрол в постели. Неудивительно, что его жена подставляет каждому встречному. Хуй разговорами не заменишь.

- Это вопрос ценностей, - говорю я, допивая виски. Заваливает Гас Бэйн, и мы делаем новый заход. Я стараюсь

держать себя в рамках, но старый хрыч любит приложиться к стакану после работы. Херли отваливает, возвращается к своим ста несчастьям. В полиции его недолюбливают, я уж не знаю почему. В этом недоделке есть что-то такое, что вызывает отвращение, что-то, что заставляет смаковать его неудачи, которым несть конца. В нашей игре быстро распознаешь неудачника. Самые худшие из них те, которые считают себя фаворитами, и им приходится напоминать об обратном. К таковым, например, относится юный джентльмен по имени Рэй Леннокс.

- Молодой Леннокс не очень-то открывал рот на семинаре, - говорю я Гасу.

- Да, в тихом омуте...

Гас добродушно улыбается.

- Послушай, Гас. - Я понижаю голос. - Не пойми меня неправильно, но я бы посоветовал тебе поменьше трепаться, когда рядом Рэй. Заметь, сам я против парня ничего не имею. Он мне даже нравится. Только не болтай лишнего.

- Что ты имеешь в виду, Роббо? - встревоженно спрашивает Гас.

- А ты разве не знаешь, какие они сейчас, эти молодые? Готовы сдать тебя не задумываясь, если только им есть от этого какая-то польза. Все они такие; без году неделя в полиции, а уже хотят быть старшими констеблями. И Рэй такой же. Думает, что все знает. Эти молодые, они совершенно безжалостны и готовы воткнуть нож тебе в спину, чтобы получить свое.

- Нет, Рэй на такое не способен... хороший парень... - неуверенно бормочет Гас.

В его возражении я чувствую сомнение. Значит, пора нажать покрепче.

- Послушай, Гас, где сейчас Рэй Леннокс? Его же нет здесь, с нами, верно? Нет. Ставлю три к одному, нет, четыре к одному, что он пьет с этими сучками в каком-нибудь баре в городе. Как тогда, после семинара.

- Но это же его дело... они молодые, какая им радость торчать тут со стариками.

- Все верно, Гас. Я и сам ничего не имею против. Ветер ему в парус. Надеюсь, он выебет обеих, сделает из них бутербродец. Беленькая снизу, желтая сверху, а наш молодчик посередке.

- Ты страшный человек, Брюс, - ухмыляется Гас.

- Дело-то в другом. Как думаешь, о чем идет речь в их миленькой компании? О нас с тобой. А потом эти разговорчики против нас же и обернутся.

- Хм-м-м, - задумчиво тянет Гас. - Я понимаю, к чему ты клонишь. По-твоему, юный мистер Леннокс играет на две стороны? И нашим, и вашим?

- По большей части не нашим, и так будет до тех пор, пока он не перестанет трепать лишнее.

- Буду за ним присматривать, - кивает Гас, дотрагиваясь пальцем до глаза.

Хорошо хоть в Ложе сегодня большая ночь. Мы допиваем что осталось и отправляемся к Стокбриджу. К вечеру подморозило, на дорогах скользко. Едва ползущее такси безуспешно пытается свернуть в переулок, соскальзывает к тротуару и натыкается боком на фонарный столб. Машина останавливается, из нее вылезает недовольный водитель и начинает прикидывать, на сколько он влетел.