Юлия Динэра - Теряя надежду Страница 13

Входя в помещение, я столкнулась лицом к лицу с Ириной — нашим администратором, она стояла у входа, и, подняв бровь, стучала пальцем по своим дешевым наручным часам из лавки «все по триста рублей». Весьма, противная женщина, ей тридцать лет, она не была замужем, у нее нет детей, и ее прическа «мне за пятьдесят» говорит обо всем об этом сразу.

— Привет. — Слегка запыхавшись, говорю я. Ирина смотрит сначала мне в глаза, а потом ее взгляд опускается на мои ноги, точнее на одну мою босую ногу, а потом ее взгляд снова приковывается к моему лицу.

— Ты опоздала. Ты в курсе?

— Да, прости. Чертовы велосипедисты, я упала, сломала каблук.. — Говорю ей я, вертя в руке черную туфельку и каблук от нее.

— Что, причем тут велосипедисты? — Морщится она.

— Я переходила эту идиотскую дорожку возле парковки и..

— О, Господи, иди уже работать, голова от тебя разболелась. — Она махнула рукой, указывая на то, что разговор окончен, и ушла.

Быстренько проскочив в раздевалку, я подошла к своему шкафчику, чтобы положить туда сумку. Услышав какие-то истерические всхлипывания, я обернулась. На стуле у окна сидела моя коллега по обслуживанию столиков, мы работаем с ней в одну смену. Она ревет, отлично… Ух, черт, ненавижу это. Наверное, я должна подойти? Или сделать вид, что не вижу ее? Ладно, ради приличия, просто подойду и спрошу, что случилось, она ответит и я уйду. Кинув сумку в шкафчик, я закрыла его и запихала маленький ключ в лифчик, скинула оставшуюся на ногах обувь, и подошла к Кире.

— Эй, ты чего? — Говорю я, брюнетка поднимает голову и всхлипывает, смотрит на меня зареванными глазами и снова всхлипывает. Ужас, я даже не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях, лучше бы я ушла, сделав вид, что не заметила ее, и не услышала этих всхлипов. Хотя, их наверное, на луне слышно.

— Начальство не в духе. — Снова всхлипывает Кира.

— Исча… Андрей? — «Исчадие ада», чуть не вырвалось из моего рта, но этот термин в отношение кое-кого, понятен лишь мне.

— Он уволил меня.

— Ого. За что? — Действительно «Ого», он уволил, единственную нормальную официантку. Работает она давно, не опаздывает, она очень вежлива с посетителями, притворно вежлива, на самом же деле, она ненавидит всех, кто сюда приходит, но все же… Что могла сделать эта девушка, чтобы заслужить увольнение?

— Не важно. — Отвечает брюнетка, вытирая салфеткой нос. — Что с твоей обувью? — Она смотрит на мои босые ноги и вскидывает брови.

— Сломала каблук, на чертовой велосипедной дорожке.

— Оу, не повезло. Кстати, он звал тебя, сказал, чтобы ты зашла к нему, сразу, как придешь. И я бы на твоем месте поторопилась, он просто рвет и мечет.

— Андрей?

— Ну да, а о ком мы сейчас говорили.

Черт, зачем я ему понадобилась? Обычно, я не захожу в его офис, мы вообще не сталкиваемся с ним на работе.

— Ты… ээ. Не знаешь, зачем?

— Нет. Не знаю. Захвати зеленый чай с двумя кубиками сахара, может, повезет, и тебя не уволят.

Блин, блин, блин, что за день то, а? Я собираюсь выходить из раздевалки, когда вспоминаю, что на мне нет обуви. Я просто королева неудачников, я знала это и раньше, но сегодня я в этом убедилась окончательно. У меня нет выхода, либо идти босиком, либо в убогих туфлях без каблука. Обе идеи мне не нравятся, но выбора нет, поэтому я обуваю туфли. Одна нога получается ниже другой, лодыжка ноет, поэтому я иду, как хромой кузнечик. Захожу на кухню, прошу сделать зеленый чай с двумя кубиками сахара, забираю его и «скачу» до кабинета «исчадия ада». Идя по залу, я чувствую на себе взгляды, в основном персонала, ибо посетителей здесь «полтора человека».

Стучу в коричневую деревянную дверь, из-за которой доносится «входите». Одной рукой поворачиваю ручку двери, другой держу поднос с чашкой чая, и думаю о том, как бы не завалиться у порога, с учетом того, какая на мне обувь, и как мне сегодня «везет». Вхожу, вроде все обошлось. Кабинет просторный, но мебели не много, в центре стоит длинный прямоугольный стол, за которым сидит Андрей. Стараюсь не смотреть по сторонам, но в глаза бросаются цветы на подоконнике. Интересно, он сам их разводит? Представляю, «исчадие ада» с ковшиком водички, крутится вокруг орхидей и нашептывает им песенки, «Цвети, цвети, мой лепесток». О мысли об этом, я невольно улыбаюсь. Господи, о чем я думаю?

Подойдя ближе, точнее «подскочив», как гребаный кузнечик-инвалид, я ставлю поднос на стол, про себя выдыхая от осознания того, что не уронила его, или еще хуже сама не завалилась.

«Исчадие ада» изучает меня, наблюдает за каждым моим движением, а потом слегка ухмыляется.

— Что это? — Он кивком указывает на поднос.

— Зеленый чай, с двумя кубиками сахара. — Говорю я таким голосом, будто это фраза запрограммирована во мне.

— Зеленый чай?

— Угу.

— С сахаром?

— Ага.

— Это вообще совместимо?

— Что, прости?

— Я спрашиваю, это вообще совместимо? Зеленый чай и сахар.

— Я услышала, но я не пони..

— Я ненавижу зеленый чай с сахаром. Кто вообще пьет зеленый чай с сахаром?

— Ну, наверное, кто-то пьет. — Отвечаю я.

— Точно не я. — Говорит Андрей, усаживаясь поудобней в кресле.

Когда до меня доходит, что я снова облажалась, и облажалась уже не по своей вине, во мне все «вскипает».

— Вот, сучка. — Бормочу я, имея ввиду Киру.

— Что? — Спрашивает «исчадие ада» и хмурится.

— Ничего.

— Что, что с твоей обувью? — Он смотрит на мои ноги, и вероятно, замечает, как я не естественно стою, придерживая одну ногу на весу.

— Знаешь, — говорю я. — Если, ты собираешься меня уволить, то давай, валяй, без этих светских бесед, типа «Ой, что с твоей обувью» и все такое.

Он ухмыляется. Я рассмешила его? Да, конечно, блин, я его рассмешила, я же всю свою жизнь была для него посмешищем. Чего удивляться?

— Что? — Сквозь смех спрашивает Андрей.

— За что ты ее уволил? — Я принимаю позу «руки в боки» и от этого немного теряю равновесие.

— Может, присядешь? — Он снова ухмыляется.

— Нет, уж спасибо. За что ты ее уволил?

— Ты о Кире что ли? Уже нажаловалась? И что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, что ты козел.

— Справедливо. — Андрей проводит рукой по лицу, а потом по своим блестящим растрепанным волосам. — Она распускает сплетни. — Продолжает он.

— И все? Она хороший работник.

— Она говорит… ну знаешь, не очень хорошие вещи.

— Это не повод..

— Для меня повод. Ясно?

— Значит так. — Решительно говорю я. — Я ухожу.

— Уходишь?

— Да. — Нагибаясь, я снимаю с себя свою полу — обувь, и беру в руку, Андрей наблюдает за моими действиями, при этом покусывая внутреннюю часть щеки, будто нервничая или о чем-то размышляя.

— Я ухожу сама, понял? Ты меня не увольняешь, я сваливаю сама. Мне надоел это карнавальный костюм стриптизерши. — Я указываю на свою рабочую форму. Мне надоело, что каждый раз, когда я приезжаю на работу, мое место для парковки машины уже занято разбитой «десяткой» бармена, имя которого я, блин даже, не помню.

— Вадик. Тот, что на «десятке».

— Да, Вадик. Мне надоело, что мужики, оставляющие мне чаевые, так и видят, как залезут мне под юбку. Будто у меня на лбу написано «Шлюха! Подходи, не стесняйся».

— Все сказала?

— Нет. Мне надое..

— Слушай, прекрати. — «Исчадие ада» взмахнул рукой и встал из-за стола. Я напряглась, когда он стал приближаться ко мне. — Мне надоело слушать твой вброс, на почве критических дней. Я не за этим тебя позвал.

— Что? Нет у меня никаких критических дней.

— Плевать. У меня к тебе предложение. Можно сказать деловое.

Деловое предложение? Оле-оле-оле! По-вы-ше-ни-е! О, да! Я больше не буду таскать подносы, ля-ля. Нужно сделать серьезное лицо, чтобы было не так заметно, что я чему-то радуюсь.

— Ну, и? — Я сделала серьезный вид, на сколько, это возможно.

— Я тут подумал… Будем друзьями? — Андрей протянул мне руку, а я как дура уставилась на нее, в полном недоумении.

Друзьями? Какими, к черту, друзьями и где мое повышение? Какое повышение, Женя, спустись на землю. Этот болван и взял меня официанткой, чтобы поиздеваться. Зуб даю, ему доставляет удовольствие, видеть, или хотя бы знать, какую дерьмовую работу я делаю.

— Шутишь, да? — Я нервно хихикнула, сама того не ожидая.

— Нет. — Он нахмурился.

— Хм. — Я вскинула бровь, с интересом, ожидая, какую фигню, это чудо в темно-синей рубашке (Боже, как она прилегает к его телу), еще выкинет.

— Нам приходится ежедневно лицезреть друг друга, и я подумал, что мы можем попытаться, — «исчадие ада» сделал акцент на последнем слове, — стать друзьями, вместо того, чтобы кусаться по каждому поводу.

Он издевается? Если бы пару лет назад, мне сказали, что этот человек предложит мне дружбу, я бы умерла со смеху. Потому что это, невозможно. Он и я — друзья, это смешно, это глупо, нелепо, и невозможно.