Эрик Сигал - История Оливера Страница 13

— Потому что мой воображаемый любовник хочет купить мне какую-то страховку! — крикнула Марси. — А теперь идите и проверьте голову.

Я и в самом деле зашел слишком далеко. Я смутился. Я почувствовал, что нам обоим надо сесть и перестать кричать. Но ведь мы только что обменялись целым набором весьма резких выражений. Так что я был вынужден уйти.

Шел летний дождь, а я возился с замком, чтобы открыть свою машину.

— Послушайте, может, прокатимся вокруг гостиницы?

Позади меня стояла Марси, вид у нее был очень серьезный. Она вышла из гостиницы в одном платье.

— Нет, Марси, — ответил я. — Мы уже ходили вокруг да около и сделали слишком много кругов.

Я открыл машину.

— Оливер, у меня есть уважительная причина.

— Я в этом уверен.

— Вы не дали мне ни единого шанса.

— А вы не сказали ни единого слова правды.

Я сел в машину и закрыл дверь. Марси стояла, пока я запускал мотор. Неподвижно, уставившись на меня. Медленно проезжая мимо нее, я опустил стекло.

— Вы мне позвоните? — спокойно спросила она.

— Вы забываете, — ответил я без тени иронии, — у меня нет вашего телефона. Подумайте об этом.

С этими словами я переключил скорость и рванул со двора на дорогу.

А оттуда в Нью-Йорк, чтобы забыть Марси Нэш навсегда.

16

— Чего же вы испугались?

Это было единственное замечание доктора Лондона после того, как я все ему рассказал.

— Я не говорил, что испугался.

— Но вы сбежали.

— Послушайте, ведь стало ясно, как день, что эта особа довольно откровенно делает мне авансы.

— Вы хотите сказать, что она вас соблазняет? Наивный человек.

— Она делает мне авансы, — объяснил я как можно терпеливее, — ибо моя фамилия Барретт и даже без особо глубоких расследований можно легко обнаружить, что я родом из богатой семьи.

Ну, вот. Я объяснил свою точку зрения. Теперь в суде воцарилось молчание.

— Вы сами этому не верите? — спросил, наконец, доктор Лондон. Его слова заставили меня опять задуматься.

— Вы правы, — ответил я. Опять молчание. — Ну, хорошо, вы же доктор. Что именно я почувствовал?

— Оливер, — сказал Лондон. — Вы здесь именно для того, чтобы лучше понять себя. И снова спросил:

— Как вы себя почувствовали?

— Слегка уязвленным.

— И…?

— Немного испуганным.

— Чем?

Я не мог сразу ответить на этот вопрос. На самом деле я был не в состоянии произнести этот ответ вслух. Я боялся. Но не потому, что думал, будто она мне скажет: «Да, я живу с футболистом, он первоклассный защитник, звезда, к тому же доктор философии в области астрофизики и он очень меня возбуждает».

Нет, вероятнее я боялся услышать: «Оливер, вы мне нравитесь!»

Что потрясло бы меня гораздо сильнее. Если считать само собою разумеющимся, что Марси — загадка. Однако она не Мата Хари и не вавилонская блудница. По сути дела, ее единственный недостаток состоит в том, что никакого явного недостатка у нее нет. Мне еще предстоит его найти! И вранье Марси — независимо от ее побуждений — не извиняет того, что я лгал самому себе, что мои чувства не были затронуты.

Потому что они были затронуты. И довольно сильно. Вот почему я испугался и сбежал. Я почувствовал, что нарушил верность единственной женщине, которую любил, в ту минуту, когда мне почти понравилась другая.

Но сколько еще смогу я прожить таким образом, вечно опасаясь, что человеческие чувства застанут меня врасплох? По правде говоря, мое смятение сейчас многократно усилилось. И меня мучила дилемма:

Во-первых: Что мне делать с воспоминаниями о Дженни?

Во-вторых: Как мне найти Марси Нэш?

17

— Барретт, ты просто псих!

— Успокойся, Симпсон! — ответил я, изо всех сил подавая знаки, чтобы он говорил потише.

— В чем дело? Я что, теннисные мячи разбужу, — прорычал он. Его переполняли раздражение и замешательство.

Для этого имелись все основания. Было едва шесть часов утра. Я оторвал его от работы в больнице, чтобы он поиграл со мной в теннисном клубе Готам.

— Послушай, Барретт, — проныл Симпсон, меняя белый халат врача на белый костюм для тенниса, который я захватил для него, — скажи еще раз, почему это так важно:

— Стив, это одолжение. Мне нужен партнер, которому я могу доверять.

Он не понял. Всего я ему не сказал.

— Послушай, — ответил он, — мы бегаем каждый раз, когда я могу вырваться. Я не могу всю жизнь только и делать, что потакать твоему мазохизму. Почему на рассвете, черт подери?

— Ну, пожалуйста, — сказал я так проникновенно, что Симпсон посочувствовал. По крайнее мере он замолчал.

Мы очень медленно вышли из раздевалки. Он от усталости, я — от одолевавших меня мыслей.

— Наш корт шестой, — сказал Стив. И зевнул.

— Знаю, — сказал я. И пока мы шли туда, я внимательно изучал лица на пяти кортах до нашего. Знакомого лица не было.

Мы били по мячам до восьми утра, хотя Симпсон едва держался на ногах. И все время умолял позволить ему уйти. Сам я тоже был не на высоте.

— Ты играл как размазня, — пыхтел он. — Ты, должно быть, тоже слишком устал.

— Да, да, — сказал я. И подумал: интересно, где она.

Может, в Кливленде?

— Стив, мне придется попросить тебя об огромном одолжении.

— О каком? — спросил он, подозрительно глядя на меня.

— Еще раз. Завтра.

По моему умоляющему тону Симпсон почувствовал, что мне это крайне необходимо.

— Ладно. Но только не в шесть утра.

— В том-то все и дело, — сказал я. — Это должно быть в шесть!

— Нет, будь ты проклят, всему же есть предел! — прорычал Симпсон. И в ярости стукнул кулаком по шкафчику.

— Ну, пожалуйста, — сказал я. И затем признался: — Стив, это связано с женщиной.

Теперь его усталые глаза широко раскрылись.

— Да? — недоверчиво спросил он.

Я кивнул. И сказал ему, что встретил ее в клубе, и не знаю никакого другого способа ее найти.

Симпсон был рад слышать, что я кем-то заинтересовался. И согласился поиграть. Затем ему пришла мысль:

— А что, если завтра ее тоже здесь не будет?

— Придется придти еще.

Он просто пожал плечами. Друг познается в беде (даже, если он сам измучен).

В конторе я продолжал надоедать Аните. Даже когда вставал из-за стола по зову естества, то, врываясь обратно в офис, кидался на нее с вопросом:

— Звонил кто-нибудь?

А когда она уходила на ланч, я заказывал себе сэндвич в кабинет. Таким образом я все время следил за телефоном (не доверяя новенькой девчушке на коммутаторе). Я ни за что не хотел пропустить звонка Марси.

Но она не звонила.

В среду днем мне нужно было идти в суд по делам. На это ушло почти два часа. Я вернулся около четверти шестого.

— Мне звонили. Анита?

— Да.

— Ну… Кто?

— Ваш доктор. Он будет дома сегодня вечером после восьми.

Что бы это могло означать? Неужели Лондон, с которым я не мог встретиться в тот день, подумал, что я начинаю выживать из ума?

— Что точно просили передать?

— О Боже, Оливер, я ведь сказала! Она просто попросила…

— Что? Она?

— Пожалуйста, дайте мне закончить, ладно? Она просила передать: «Доктор Стайн будет дома сегодня вечером».

— Доктор Стайн… — сказал я, не скрывая разочарования. Это была Джоанна.

Возможно мне и в самом деле нужен дружеский разговор с таким человеком, как Джоанна. Но нет, это было бы несправедливо. Она слишком цельная натура для такого типа, как я.

Спустя два дня старик Джонас вызвал меня к себе в кабинет на совещание. Проклятье. Я сказал Аните, что заплачу за ее ланч, если она останется нести караул. Шеф позвал меня, снова вместе с мистером Маршем, чтобы поговорить о деле Гарольда Бейе, сотрудника ФБР, специалиста по телефонному прослушиванию, который обнаружил, что бюро подслушивает его самого. Гарольд мог рассказать немало омерзительных историй о слежке, которая ведется за некоторыми сотрудниками Белого дома. Большими деньгами он, конечно, не располагал. Но Джонас решил, что наша фирма должна взять его дело, чтобы соответствующим образом «подготовить публику». Как только наше совещание кончилось, я помчался обратно.

— Кто-нибудь звонил, Анита?

— Из Вашингтона, — сказала она, явно под впечатлением от этого звонка. — Директор Управления Экономических Ресурсов.

— А-а-а, — сказал я без всякого энтузиазма. — Больше никто?

— Вы что, ждете звонка от Жаклин Онассис?

— Послушай, оставь свои шуточки, Анита, — холодно сказал я. И протопал к себе в кабинет.

Анита, в самом деле озадаченная, пробормотала: «Что его гложет?»

— Разумеется, в ожидании звонка я не сидел, сложа руки. Каждое утро я играл в теннис. Когда бедняга Симпсон был занят, я брал уроки у старого Пита Кларка, старика тренера клуба Готам.