Анник Кожан - Наложницы. Гарем Каддафи Страница 13

— Ты не заметила, что я смотрю на тебя с первого дня?

Нет, я не заметила, к своему глубокому огорчению и одиночеству. В любом случае, наша атмосфера предполагала узы соучастия.

Но Джалал проявил отвагу и заявил Вождю, что намерен жениться на мне. Каддафи вызвал нас обоих. Он насмешливо скалился.

— Итак, вы утверждаете, что вы влюблены друг в друга? И вы имеете наглость говорить это мне, своему хозяину? Но как ты, потаскуха, осмелилась любить другого? А ты, ничтожество, как ты только посмел на нее посмотреть?

Джалал не находил себе места. Мы оба вжались в стену, словно жалкие восьмилетние дети. Вождь вышвырнул нас. Джалалу, который состоял в охране, запретили заходить в дом в течение двух месяцев.

Ко мне в комнату нагрянула Мабрука:

— Проклятое отродье! Ты думаешь о свадьбе, хотя еще не прошло и трех лет с тех пор, как ты здесь! Ты настоящая дрянь!

Амаль тоже пришла меня учить:

— Крошка моя, они, в конце концов, правы! Ты не можешь любить этого педика! Это совсем не для тебя!

Их разговоры только усиливали мою привязанность. Джалал был таким милым. Первый мужчина, который признался мне в любви. Как мне следовало реагировать на их сарказм, ведь все они — сумасшедшие?

***

Несколько месяцев спустя было объявлено о великом турне Вождя по Африке. Две недели, пять стран, множество глав государств. Очевидно, это была серьезная ставка, и я это чувствовала по тому, как возбуждена была Мабрука. И в путешествие отправлялся весь дом. «Дочерям» Каддафи, наряженным в красивые униформы, предстояло защищать его честь. В том числе и мне! В 5 часов утра 22 июня 2007 года я заняла свое место в огромном конвое, отправляющемся в аэропорт Митига. Никакого ожидания, никаких формальностей. Ворота были широко открыты, и машины въехали прямо на территорию аэропорта, чтобы высадить нас у пассажирского трапа. Самолет был заполнен девушками. Униформы цвета хаки, бежевые, синие. Синий цвет принадлежал спецслужбам, был закреплен за настоящими, хорошо подготовленными женщинами-солдатами, высоко держащими голову, с ледяными взглядами. По крайней мере, так мне рассказали. Я же, как и Амаль, была в хаки. Ложный солдат. Настоящая рабыня. Я с радостью заметила в глубине самолета Джалала. Вождь путешествовал на другом самолете.

Мы высадились в Бамако, столице Мали. Я никогда не могла себе даже представить такого приема. С ума сойти! По красному ковру в белом костюме шествовал Каддафи, с вышитой на груди зеленой картой Африки. Малийский президент, министры и группа членов правительства сражались за внимание «царя царей Африки». А чересчур радостная и возбужденная толпа, словно в экстазе, танцевала, кричала, пела, выкрикивая: «Добро пожаловать, Муаммар!» Здесь были и фольклорные труппы, исполнявшие национальные танцы, виднелись маски догонов[6]. Все колебалось и раскачивалось в танце.

Я не верила своим глазам и ушам. Очень скоро Мабрука взяла весь процесс под свой контроль. Она дала нам знак собраться в стороне и пройти к группе внедорожников, готовых к отъезду, за рулем которых сидели наши знакомые ливийские шоферы. Казалось, что сюда прибыла вся Баб-аль-Азизия. Вдоль проезжающего конвоя выстроилась толпа, скандирующая имя Каддафи. Я была изумлена. «Как такое возможно, чтобы они его настолько любили? — спрашивала я себя. — Искренни ли они? Может, им тоже прочистили мозги, как в Ливии?»

Мы приехали в отель «Ливия», где одна женщина, работавшая в протокольной службе, Саана, оставила нас ожидать в салоне, где мы смогли спокойно покурить. Потом мы снова отправились с конвоем. Около сотни машин, шатры, провизия, безумная логистика. Дороги были перекрыты, африканцы аплодировали нашему конвою, девушки в машинах хохотали. Да, была веселая атмосфера, почти карнавальная. Я словно очутилась в кинотеатре. Но, возвращая улыбки приветствующей нас толпе, я не могла не увидеть всю безумную иронию ситуации. Нас вытащили из подвала, выставили под солнцем напоказ только для того, чтобы способствовать его триумфу!

Я ничего не знала о нашем предназначении, о встречах с президентами, министрами и послами. Ничего о личной программе Вождя. Мы, словно придворные, следовали за ним, не задавая никаких вопросов. Начало путешествия было изнурительным, потому что мы проехали около тысячи километров, пересекая Гвинею с севера на юг, и добрались до столицы Конакри. Единственное, о чем думали окружавшие меня девочки, это предстоящая остановка. Они надеялись поселиться в шикарных отелях, с дискотеками и бассейном.

Но я быстро поняла, что у меня такого шанса не будет. В то время как Амаль и другие девчонки отправлялись в отель, Мабрука давала мне знак следовать за хозяином, который расположился в официальной резиденции, в чем-то наподобие замка. Я вынуждена была делить комнату с другой девочкой, Аффаф, а среди ночи меня вызвали к Вождю. Он не спал, голый, с мрачным и встревоженным видом шагал взад и вперед по комнате. Он поворачивался, брал знакомое мне красное полотенце и вытирал руки, сосредоточенный, не подозревая о моем присутствии. На рассвете он набросился на меня.

Днем я присоединилась к остальной группе, Амаль, Джалалу и другим ребятам. Они жили в великолепном отеле, и там царила праздничная атмосфера. Я еще никогда такого не видела. Мабрука потребовала, чтобы вечером я вернулась в замок, но я не могла не пойти со всеми на дискотеку. Мигала цветомузыка, девушки курили, пили алкоголь, танцевали, прижимаясь к африканцам. Моя семья и Сирт казались такими далекими. Я приземлилась на планету, где не было места ценностям и верованиям моих родителей. Где мое выживание зависело только от хитрости и качеств, которые были для них вне всякого уважения. Где царил хаос. Джалал наблюдал за мной издалека. Я встречалась с ним взглядом, и этого было достаточно, чтобы доставить мне удовольствие. Он подошел ко мне.

— Ты только не пей, — посоветовал он мне.

Меня это тронуло. Это было так мило. Другие девочки, наоборот, постоянно предлагали мне выпить. Музыка становилась все более громкой, дискотека — переполненной, атмосфера — возбужденной. Джалал поцеловал меня в губы. Ого-го… Все это было невероятным.

Я осталась ночевать в комнате одной девчонки. Кто-то спросил разрешения у Мабруки, и она, как ни странно, согласилась. «Хозяин» наверняка был занят. За ним следовало множество женщин, и я знаю, что их собирали и по дороге. Но на следующее утро объявили боевую тревогу.

— Всем надеть униформу, быть готовыми и безукоризненными! — выкрикнула женщина из протокольной службы. — Вождь выступит с речью на огромном стадионе. Каждая должна сыграть свою роль!

Джипы отвезли нас на стадион в Конакри, куда стекались толпы людей — молодых, старых, семей с детьми. Там были оркестры, флаги, костюмы и яркие бубу. Перед тем как направить нас к официальной трибуне, Нури Месмари, генеральный шеф протокола, обратился к нам:

— Вы не военные, но вы должны вести себя так, как будто вы действительно охраняете Вождя. Влезьте в шкуру настоящих телохранительниц. Будьте серьезными, озабоченными, внимательными ко всему, что происходит вокруг вас.

Так я сыграла роль охранницы, подражая Зорхе, которая с суровым видом смотрела по сторонам, словно выискивая террористов.

У меня перехватило дыхание, когда мы вышли на стадион и я услышала возгласы более чем пятидесяти тысяч аплодирующих и поющих восхваления Каддафи людей. Толпы женщин выкрикивали его имя и пытались подойти к нему, прикоснуться к его одежде или даже поцеловать. Это было безумие. «Бедные мои! — говорила я про себя. — Лучше бы вы не попадались ему на глаза. Это опасный человек». Я подумала о маме, которая могла меня увидеть по национальному телевидению, — она наверняка будет растрогана, несмотря на свою неприязнь к Каддафи. Возможно, она скажет себе, что в этот день со мной не происходило ничего опасного. Но я также подумала о своих братьях. Что они знали? Что они подумают? От этого мне стало страшно. Я отвернулась и постаралась скрыть лицо. У меня застыла кровь от их предсказуемой реакции.

Казалось, Каддафи кайфовал от внимания толпы. Он обращался к ней, играл с ней. Он пыжился, потрясал кулаком, словно спортивный чемпион или хозяин вселенной. Девушки в униформе были в восторге. Но только не я, уверяю вас. Ни на секунду. Ни на тысячную долю секунды. Между коричневым беретом и черными солнцезащитными очками у него на лбу было написано: больной, опасный псих!

Потом мы опять отправились в путь, проехали еще несколько часов через Сьерра-Леоне до Кот-д'Ивуара. В очередном отеле я поселилась с Фаридой и Зорхой, но в этом не было ничего страшного, кровать оказалась огромной. У девушек было скорее веселое настроение, и они торопились пойти в бассейн. Ясное дело, что я умирала от зависти, я ведь никогда не видела таких апартаментов. Но Полковник мог меня потребовать в любой момент.