Олег Нестеров - Небесный Стокгольм Страница 13

Кира слегка отпрянул.

Начинался концерт, они прошли в зал, Настя поднялась куда-то на балкон, их места были в партере. Маэстро взмахнул дирижерской палочкой.

Музыка пробирала Петю до костей, он даже не подозревал, что такой чувствительный. Стравинский был хорош, метал молнии и громы.

– Ну что? Спросил? – шепнул Петя.

– Угу, – кивнул Кира.

– А он? Ответил?

Он покачал головой.

– А что?

Кира посмотрел на него в упор:

– Он мне все пять минут очень подробно объяснял, как борется с медвежьей болезнью перед выступлением.

Глава 9

– Запишите адрес: Ленинский 72. Ровно в пять.

– А что там? Ресторан?

– Приедете – узнаете. Только не опаздывайте.

У Антона была свадьба. Накануне гуляли с родителями и родственниками, сегодня собирали друзей.

По указанному адресу никакого ресторана не было, не было и банкетного зала. Была прачечная. Молодожены еще не подъехали, гости вошли внутрь. Вдоль большого зала стояли стиральные машины, самые современные, их было много.

– «Прачечная самообслуживания», – прочитал Петя.

– Как в Америке, – удивился Мухин.

– Ее открыли месяц назад, – сказал им парень у окна. – Эксперимент. Поначалу было столпотворение.

Народу было не так много, люди приходили и сразу загружали белье.

Наконец на бежевой «Волге» прибыли молодожены. Платье Веры можно было назвать свадебным лишь с большой натяжкой, тут явно чувствовалась Катина рука. Голову украшала модная косынка, почти прозрачная, но условно белая.

Антон тоже приоделся: короткий приталенный пиджак, нейлоновая рубашка с узким галстуком. И еще черные очки. Почему-то в руке у него был большой баул.

– Взял сумку подарки складывать? – поинтересовался Мухин. – Вы куда нас зазвали-то?

Антон достал бутылки с шампанским и хрустальные бокалы.

Молодожены торжественно встали в центре зала.

– Так, минуточку внимания, – сказала Вера. – Короткая справка. Формально мы уже расписаны, волнения позади. Теперь, собственно, почему мы здесь. Как вы знаете, наше государство сейчас обострило борьбу с церковными пережитками, важно отвратить граждан не только от истинной, но и от обыденной религиозности, ото всех этих устаревших обрядов типа крещения и венчания…

Вера говорила, как на собрании. И еще немного напоминала экскурсовода.

– И здесь важно создавать новые, современные обряды перехода. Да, во всех крупных городах появляются Дворцы счастья, где брачная церемония обретает былую торжественность. Молодых встречают депутат, комсомольские активисты, им выносят кольца на бархатной подставочке. Но все это полумеры, товарищи. Нужно идти дальше. Сейчас мы предложим вам свой вариант, возможно, он немного уходит корнями в прошлое, но, с другой стороны, без сомнения, смотрит в будущее. Ура, товарищи!

Все захлопали, Мухин с Петей открыли шампанское и разлили его гостям.

Вера достала из баула большую белую простыню и торжественно ее развернула. На ней были засохшие кровавые пятна.

По всей прачечной пронесся вздох, как будто воздушный гимнаст только что сделал смертельное сальто.

– Нам стесняться нечего, – победно произнесла Вера и крикнула: – Горько!

Под звон бокалов и крики она взяла жетон, загрузила простыню в машину, выпила, разбила бокал вдребезги и нажала на кнопку.

– Прощай, моя девичья жизнь, – решительно сказала она и крепко поцеловала Антона.

Посетители прачечной радовались как дети, подходили к молодоженам и от души поздравляли. Кто-то даже подарил Антону часы «Командирские».

Целый час, пока белье стиралось, пили шампанское и заедали шоколадными конфетами. Потом погрузились в подошедший маленький автобус, Антон с Верой – в «Волгу», и тронулись отмечать в ресторан.

– Фурцваген, – сказал Мухин.

– Что? – не понял Петя.

– Автобус этот, «Кубань». Видишь, весь из фанеры? И печки нет в салоне. Зимой в нем настоящая смерть. А артисты в основном в нем на гастролях и путешествуют. И тетю Катю Фурцеву, нашего министра культуры, вспоминают.

Приехали на место. Это был банкетный зал фабрики-кухни, затерянной где-то в Филях. Стоял теплый конец сентября, и никак не хотелось заходить внутрь.

Утолили первый голод, все, что нужно сказать в тостах, сказали, начались танцы и разговоры.

Петя пришел с Настей, переживал, как ее встретят, но все было хорошо, она порхала, с ней без конца кто-то разговаривал и танцевал. Кати на свадьбе не было, по какой причине Петя не знал, да и знать не хотел.

Кира тоже привел девушку, ее звали Люся, была она очень живой, много курила, но при этом говорила тонким, почти писклявым голосом. Кира к ней так и обращался – «Пионерская зорька». Она и вправду работала на радио, в «Последних известиях», где делала репортажи для рубрики культуры, но почему-то считала свою деятельность самой бесполезной на свете.

– Мухин, а что же ты не играешь сегодня? – поинтересовался Петя. – Твой старый друг женится.

– Я же свидетель. Нельзя одно с другим путать. Попозже выйду. Видишь, мои. – Он кивнул на квартет музыкантов. – Лучшие практически.

Это было и вправду заметно.

– Ну что, Эдька, а ты когда в ярмо? – спросил Мухин. – Как там у вас с невестами в Академгородке?

– Полный порядок. Все лето купаемся с ними в море.

– В каком это море?

– В Обском. Не пробовал? Там у нас, Мухин, другая планета – все молодые, красивые, есть с кем поговорить на любые темы. Хочешь о биологии, хочешь о генетике. Интересно.

– Не знаю, – засомневался Мухин. – С невестами о другом обычно разговаривают.

Подошла Вера – познакомить Эдика со своей рыжей подругой.

– Читал Либермана? – спросила она мимо ходом.

Лучше бы она этого не делала, рыжая еще немного постояла и ушла танцевать липси, а Вера с Эдиком тут же сцепились языками, словно были не на ее свадьбе, а на какой-нибудь научной конференции.

Из их разговора Петя понял, что некий харьковский профессор-экономист Евсей Либерман написал статью о прибыли и ее опубликовала «Правда». Дело это было экстраординарное, прибыль всегда считалась уделом капитализма, а из статьи выходило, что без нее и нам никак не обойтись.

Вера рассказала о том, что ей было известно о закулисной стороне происходящего. Либерман послал статью Аджубею, редактору «Известий» и зятю Хрущева. Тот любил «жареные» публикации, но всегда подстраховывался, предварительно зачитывая их тестю на воскресном обеде. В этот раз Хрущев завелся, распорядился напечатать статью не в «Известиях», а в «Правде», это уже был особый знак для всех посвященных, и на следующий день после публикации разослал записку о новом этапе реформы управления экономикой. На все возражения о том, что прибыль – это шаг к капитализму, он хитро объяснял, что это обществу нашему прибыль не нужна. А предприятию – необходима. Выкрутился, как всегда. Дело пошло.

Свадьба получалась не очень правильная. Жених отплясывал с Настей, невеста сидела, закинув ногу за ногу, в компании двух молодых людей и даже в какой-то момент закурила. Мухин расчехлил гитару и уже не уходил со сцены. Музыканты заиграли все самое модное: «Let’s Twist Again», «Calcutta», «Baby Face», и теперь танцевали почти все.

Вере, казалось, не было до этого никакого дела.

– Какой же дурой я себя чувствую на своей собственной свадьбе. Кому это все надо?

Она вздохнула и заняла место невесты. Все поутихло, гости расселись, и тосты продолжились.

– Мухин, ну как там твоя музыка? Сочиняешь? – спросил Петя.

– Некогда. С Бернесом целое лето по стадионам мотался. Программа «Товарищ кино», по три концерта в день. В перерыве еда, домино и сон. Потом опять к сцене, прямо на автомобиле.

– А как же вы на стадионах выступали? Там же зрители вокруг сидят.

– Крутились во время выступления, чтобы на все стороны работать. Одна песня – и свободен. Бригада хорошая была: Андреев, Крючков, Федорова с Хитяевой. Олейников. Ему только и нужно было выйти, поклониться в пояс и сказать: «Здравствуйте, земляки!» – все, начиналась овация минут на двадцать, можно было уже ничего не делать и уходить.

– Скоро, наверное, Евтушенко так сможет. – С Белкой сегодня перетанцевали все присутствующие кавалеры, свадьба ей нравилась.

– Я неделю назад у него интервью брала, – вступила в разговор Люся. – По поводу «Бабьего яра».

– И как он? – Белка на нее даже не посмотрела.

– Звезда. Рассказывал, что его перевели практически на все языки мира. «Нью-Йорк Таймс», «Монд», «Таймс» – везде первые полосы.

– А с чего это? – не понял Мухин. – Он что, лучше Пушкина?

– Не лучше, успокойся. Повезло ему, – сказал Антон.

– Что значит повезло? – удивилась Белка.

– «Бабий яр» вышел в «Литературке» 19 сентября.

– Ну и что?

– У евреев это день покаяния в грехах. Судный день. «Бабий яр». Подумай.

– Евтушенко еврей? – опять ничего не понял Мухин.