Патрик Модиано - Кафе утраченной молодости Страница 13

— Здесь живете?

— Нет, в районе Звезды.

Нужен был предлог, чтобы остаться с нею.

— Мы можем пойти вместе…

Мы двинулись в сторону виадука по бульвару Гренель. Она сама предложила идти вдоль линии надземки, что вела к площади Звезды. Если она вдруг устанет, то всегда может сесть на поезд.

Все это происходило то ли в воскресенье, то ли в какой-то праздник. Машин почти не было, все кафе закрыты. Впечатление создалось такое, будто город полностью вымер. Теперь мне кажется, что наша встреча была встречей двух совершенно одиноких людей, людей, которых ничто не держало в этой жизни.

— Вы давно знаете Ги де Вера? — спросил я.

— Нет, меня с ним познакомил приятель в начале этого года. А вы как познакомились?

— А я через «Вегу». Это книжный магазин.

Она не знала об этом месте. Магазин располагался на бульваре Сен-Жермен. На витрине было выведено голубыми буквами: «Восточная философия. Сравнительное религиоведение». Именно там я впервые и услышал о Ги. Как-то вечером хозяин вручил мне карточку с приглашением и сказал, что я могу принять участие в собрании: «Это, мол, то, что нужно такому человеку, как вы». Хотел бы я знать, что означает «такой человек, как я». Он обращался ко мне уважительно, без оттенка иронии. И даже предложил отрекомендовать меня этому самому Ги де Веру.

— Ну и как, ничего там, в «Веге»?

В ее голосе звучала насмешка. Хотя мне так могло показаться из-за ее парижского акцента.

— Там куча интересных книг. Мы можем сходить туда вместе.

Потом я спросил ее, что она читает и что привело ее на собрания в дом Ги де Вера. Оказалось, сначала он посоветовал ей прочесть «Потерянный горизонт». Она внимательно прочитала. На предыдущее собрание явилась раньше остальных, и де Вер пригласил ее в кабинет. Там он стал рыться на полках, что занимали две стены, в поисках чего-то новенького. Но в какой-то момент, словно озаренный внезапно возникшей идеей, де Вер бросился к столу и выудил книжку из груды папок и бумаг. «Прочтите, — произнес он, — мне было бы любопытно узнать, что вы скажете об этом». Она очень разволновалась. Де Вер имел привычку разговаривать так, будто его собеседники все сплошь были такими же образованными, как и он сам. К чему это? Он выиграл бы гораздо больше, будь он попроще.

Новая книга называлась «Луиза Смиренная». Нет, я ее не читал. Это было жизнеописание некоей монахини и ее переписка. Она не стала читать книгу сначала, а открыла наугад, со случайного места. Некоторые страницы произвели на нее огромное впечатление. Даже больше, чем «Потерянный горизонт». А до знакомства с де Вером она читала фантастику вроде «Грезящего кристалла» и книги по астрономии. Надо же, какое совпадение… Я тоже увлекался астрономией.

У станции «Бир-Хакейм» я спросил ее, хочет ли она прогуляться по мосту через Сену, или же лучше нам сесть в метро. Над нашими головами то и дело грохотали поезда. Мы поднялись на мост.

— Знаете ли, — начал я, — я ведь тоже живу в районе Звезды. Может быть, даже неподалеку от вас.

Она замялась. Я видел, что ее что-то тревожит и она хочет сообщить мне об этом.

— Видите ли, я замужем… И живу у мужа, в Нейи.

Она произнесла это так, будто сознавалась в совершенном преступлении.

— И как давно вы замужем?

— Да не очень… с апреля прошлого года.

Мы двинулись вперед. На середине моста поравнялись с лестницей, что вела на Лебединую аллею. Она стала спускаться, я за ней. Она шла по ступенькам так уверенно, словно спешила на свидание. И говорила все быстрее и быстрее.

— Я искала работу… И наткнулась на объявление… Требовался секретарь на временную должность…

Наконец мы спустились и пошли по аллее. С обеих сторон нас окружала Сена и огни ее набережных. Ощущение возникло такое, будто стоишь на верхней палубе прогулочного кораблика, затерявшегося в ночи.

— Моим начальником был мужчина… Он хорошо ко мне относился… Он был старше меня, намного… А через некоторое время предложил выйти за него замуж…

Она рассказывала все это, словно я был ее другом детства, с которым она не виделась лет десять и теперь случайно столкнулась на улице. Она почти оправдывалась…

— Но вам по душе супружеская жизнь?

Она пожала плечами, как будто я произнес бессмыслицу. Каждую секунду я ждал, что она скажет: «Но, помилуй, ты же меня так хорошо знаешь…»

Должно быть, мне следовало познакомиться с нею еще в прошлой жизни.

— Он постоянно говорил, что желает мне добра… Это правда… Он желает… И он немного похож на моего отца.

Мне показалось, что она ждет от меня совета. Вряд ли она часто кому-то рассказывала о себе.

— А он не ходит с вами на собрания?

— Нет, у него нет времени.

С де Вером ее познакомил один из приятелей мужа. Привел его к ним в гости, в Нейи. Она рассказывала мне все эти подробности и хмурила брови, словно боялась забыть даже самую незначительную деталь.

Мы дошли до конца аллеи и стали напротив статуи Свободы. Справа от нас белела скамейка. Не помню, кто из нас первым предложил присесть. Возможно, что эта идея пришла нам в голову одновременно. Я спросил ее, не пора ли возвращаться домой. Третий или четвертый раз она приходила на собрание к Ги де Веру, и каждый раз после этого она в одиннадцать вечера спускалась по ступеням станции «Камброн». И стоило ей подумать о возвращении в Нейи, как ее охватывало чувство, похожее на уныние. И никакого выбора — одна и та же ветка метро, пересадка у Звезды, потом до станции «Саблон»…

Я почувствовал прикосновение ее плеча. После того самого обеда в Нейи Ги де Вер пригласил ее на свою лекцию в небольшой клуб неподалеку от «Одеона». Обсуждались две темы: «Темный полдень» и «Зеленый свет». Потом, выйдя из зала, она бездумно пошла куда глаза глядят. И увидела этот самый «зеленый свет», прозрачный и ясный, о котором говорил Ги де Вер. Было часов пять вечера. Бульвар оказался весьма оживленным. Она двигалась навстречу спешащим людям, ее задевали, толкали, пихали локтями… Потом она вышла на тихую улочку, что вела к Люксембургскому саду. Не доходя до сада, она наткнулась на кафе в угловом доме. Оно называлось «Конде».

— Был когда-нибудь в «Конде»?

Я и не заметил, как она перешла со мной на «ты». Нет, я не был там ни разу. По правде говоря, мне не очень нравился Школьный квартал. Он напоминал мне детство, лицей, откуда меня вышибли, университетскую столовку, куда я ходил с просроненной студенческой картой. Я подыхал с голоду..

С тех пор она нашла себе приют в «Конде», где быстро перезнакомилась со всеми его завсегдатаями. Ближе всего она сошлась с двумя: с неким Морисом-Рафаэлем и с Артюром Адамовым. Знаю ли я кого-нибудь? Да. Адамова. Я много раз видел его неподалеку от Сен-Жульен-ле-Повр. Беспокойный, я бы даже сказал испуганный, взгляд. Сандалии на босу ногу.

Она не читала его книг. Он несколько раз просил проводить его из «Конде» до отеля, поскольку боялся ходить ночью один.

В «Конде» ей дали прозвище. Настоящее ее имя было Жаклин, но теперь ее звали Луки. Конечно, если я хочу, она познакомит меня с Адамовым, да и с другими тоже. Даже с Джимми Кэмпбеллом, английским певцом. И еще с Али Шерифом из Туниса… Как-нибудь встретимся в «Конде» днем… Иногда она приходила туда и по вечерам, когда муж задерживался на работе. Часто он приходил очень поздно…

Она посмотрела на меня и после минутного колебания призналась, что с каждым разом ей все труднее и труднее возвращаться домой, к мужу, в Нейи. Лицо ее сделалось озабоченным, и больше она не произнесла ни слова.

Потом мы ехали на последнем поезде. Мы были одни в вагоне. Пересаживаясь у Звезды, она дала мне номер телефона.

И сегодня на улице мне случается слышать по вечерам голос, который зовет меня по имени. Тягучий, с хрипотцой — и я сразу узнаю: это Луки. Я оборачиваюсь, но никого не вижу. Я слышу этот голос не только по вечерам, но иногда и летним днем. Знаете, летом бывают такие дни, когда не сразу вспомнишь, в каком году ты живешь… Все повторяется. Одинаковые дни, ночи, места, встречи. «Вечное возвращение».

Часто я слышу ее голос во сне. Все происходит точь-в-точь как наяву — и, проснувшись, я долго не могу прийти в себя от удивления. Как-то мне приснилось, что я выскальзываю из дома Ги де Вера в то же самое время, как мы вышли вместе с Луки в тот первый день нашего знакомства. Я глянул на часы — одиннадцать вечера. Одно из окон первого этажа было увито плющом. Я отворил калитку, добрался до площади Камброн и двинулся в сторону надземки. Тут-то и раздался голос Луки. Она позвала: «Ролан!» Два раза… Голос звучал иронично. Это она подсмеивалась над моим именем, именем, которое на самом деле таковым и не было. Я выбрал себе такое простоты ради; это имя годилось везде и могло сойти в случае чего и за фамилию. Практичное имя. И, конечно же, вполне французское. Мое настоящее имя звучало весьма экзотично. А в то время я старался не привлекать внимания к своей персоне. «Ролан!..» — крикнула она. Я обернулся. Никого. Я стоял посреди площади, как тогда, в первый раз, когда мы не знали, что сказать друг другу.