Геннадий Прашкевич - Цветы для Чирика Страница 13

«В Толмачево сразу бери такси, – так выразился Джон, – и сразу дуй в центр города. Дуй прямо до мутантов. Так и скажи таксисту – мне, мол, к мутантам. В Новосибирске это звучит как у нас – дотряси до бороды. Юрка в Новосибирске живет рядом с мутантами».

И пояснил:

«Мутанты это скульптуры. Ну, даже не скульптуры, а, скажем так, целое стадо скульптур. Целая толпа, боевой строй, каменный лес, бетонная композиция, – последние годы Джон Куделькин-старший полюбил говорить красиво. – В Новосибирске жить рядом с мутантами почетно. Это почти как у нас – рядом с Кремлем».

И похвастался:

«Юрка у меня теперь большой человек. Было время, не скрою, расстроил отца, служил в органах. Сам знаешь, с взрослыми детьми не поспоришь… Но теперь, Валька, так скажу, одумался Юрка, пошел в рост. Службу в органах бросил, подал рапорт, устроился в большую компьютерную фирму. Условия – любой позавидует. Не то, что мы с тобой, Валька. Росли, не зная, кто мы есть на самом деле… Ну, чемпионы… Сейчас уже бывшие… Всю жизнь в чемпионах не усидишь… Нужно еще что-то. Сам знаешь, что нужно… Не усидишь в чемпионах… Вот и получается, что я теперь просто мясник с рынка. Мелкий торгаш. А кто теперь ты, я даже и не знаю. Раньше знал – бывший чемпион, хороший парень, местный житель села Лодыгино, а теперь не знаю… А вот Юрка вырос. Юрка у меня человек. У него теперь и деньги, и положение. Правда, жены нет. Но это поправимо. В его годы это вполне поправимо. Куда денется?.. У моего Юрки, – с каким-то особенным значением похвастался Куделькин-старший, – везде чисто. Понял? И позади, и впереди чисто. Совсем не так, как у нас с тобой… И вообще, так тебе скажу Валька, мой Юрка умеет играть по правилам…».

По правилам.

Валентин усмехнулся.

Не знаю, как там получается у Куделькина-младшего, подумал он, а у меня как-то не очень выходило играть по правилам… Ну, разве что на борцовском ковре… Но это спорт… Там нельзя иначе…

И вздохнул.

Ну все это к черту! Когда это было?..

Прилетев в Москву Валентин первым делом собирался съездить в Лодыгино, но Джон Куделькин-старший твердо заявил:

«А вот этого не надо».

«Почему?»

«А вот не надо. Нечего тебе делать в Лодыгино. – Джон говорил очень серьезно. – Считай, ты у нас теперь как помещик, у которого сожгли поместье… А чего ты хочешь? У нас революция за революцией, – усмехнулся Куделькин-старший явному недоумению Валентина. Огромный, еще больше расползшийся за последние пять лет добрый Джон, старый Джон, бывший профессиональный борец. – У нас тут много чего произошло. Рассказать, не поверишь. Ты, Валька, сперва присмотрись, что да как, да какие теперь люди, а уж потом начинай набеги. На кой сейчас сдалось тебе это Лодыгино? Твои бывшие соседи давно считают, что тебя то ли подстрелили не по делу, то ли посадили по делу. Им ведь один черт, что там с тобой случилось. Ходят всякие такие слушки. Потому и домик твой сожгли… Так сказать, для пущего интереса и порядка».

Джон внимательно посмотрел на Валентина:

«А ты чего хотел? Тебя лет пять не было, Валька. Да?.. Ни в Москве не было, ни в Лодыгино… А у нас люди простые, сам знаешь. Они долго терпеть не любят. Им определенность нужна. Герой так герой. Вражина так вражина. А ты теперь непонятно кто… Твой домик в Лодыгино, он ведь пустовал. Он торчал для многих бревном в глазу. Логика тут простая, – ухмыльнулся Джон. – Вот есть хорошая вещь, но не твоя. А раз не твоя, раз нельзя прибрать к рукам хорошую чужую вещь, давай сожжем ее к такой матери!»

«Шат ап!»

«Вот именно, – не понял французского ругательства, но подтвердил правоту Валентина Джон Куделькин-старший. – Так что, забудь на время про Лодыгино. Земля никуда не денется. Придет время, вернешь землю. Но сам сейчас пока никуда не езди. Особенно в Лодыгино. Если ты туда приедешь, сам понимаешь, начнутся расспросы. Где был? Да что делал? Да чего у тебя вид такой?.. Ты пока, Валька, оставайся в Москве. С работой сейчас нет проблем. Это все только жалуются, что не могут найти работу. На самом деле, попросту не хотят работать. Тебе, если хочешь, я в несколько дней найду хорошее дело в самом лучшем, в самом выгодном мясном ряду на самом лучшем рынке. А хочешь, устрою в охрану?.. Не думай, это не так просто, как ты думаешь… – наклонил Джон круглую голову, перехватив полуулыбку Валентина. – А если хочешь знать, то совсем, очень даже не просто. Но для тебя, Валька, сделаю. Для тебя, Валька, я все сделаю. Мы с тобой, считай, одну жизнь прожили».

И засмеялся:

«Но игроки сейчас другие… И играют по другим правилам…».

Похоже, Джон Куделькин-старший, никогда не отличавшийся особой склонностью к философствованию, со временем превратился в настоящего философа.

«Так что, плюнь на свое Лодыгино, – твердо повторил он. – Вот тебе ключ от Юркиной новосибирской квартиры. Не хочешь сиднем сидеть в Москве, слетай в Новосибирск. Отдохни у Юрки недельку. Запутай следы. Лодыгино это Лодыгино, черт с ним, но чует мое сердце, не стоит тебе светиться в Москве… Не знаю, Валька, чем ты занимался последние пять лет, где был, что делал, но чует мое сердце, не надо тебе в Москве светиться… Вот всей шкурой чувствую, что не надо… Заметил человечка в Шереметьево? – понизил Джон голос. – Ну вот… Даже я заметил… Так и прилип к нам тот человечек, так и ходил по пятам… Может, конечно, случайно ходил, может, узнал бывших чемпионов, бывают такие чудаки, но кто знает?.. Береженого Бог бережет… Слетай в Новосибирск… Юрка рад будет… Он в курсе. Я ему звонил. Сказал, что сам Кудима к тебе приедет!.. Юрка, конечно, удивился… Но ты, Валька, не обижайся. Удивился Юрка не потому, что ты приедешь, а потому, что твое прозвище в его голове не сразу сообразилось… А что ты хочешь? – укоризненно покачал головой Джон Куделькин-старший. – Время идет. Чемпионов забывают. У спортсменов слава короткая».

Джон удивленно моргнул:

«Точно говорю, Валька, слетай в Новосибирск. Там хорошо. Там сейчас лето. Позагораешь на Обском море, отдохнешь на даче. У Юрки дача. Настоящая. Поваляешься на веранде на мягком диване. Почитаешь газеты, посмотришь в ящик. Может, сходишь по грибы. Грибы, скажу тебе, в Сибири лучше лодыгинских. Крупней. Красивее. Так Юрка говорит… Да я и сам видел… Ну и… – Куделькин-старший замялся, отвернул глаза в сторону. – Ну и… Осмотришься, так сказать. Попривыкнешь. Вот всей шкурой чувствую, что надо тебе осмотреться и попривыкнуть. А то ты какой-то не такой… Странный… В магазине лезешь в карман за франками… И паспорт у тебя не совсем того…».

«Как это не того? – хмыкнул Валентин. – Нормальный паспорт. Я его не сам делал».

«Да если и сам… Дело не в этом… Паспорт нормальный… Дело в записях… Вот именно, в записях! – не выдержал Джон. – Сам понимаешь, я ведь знаю тебя как облупленного. Знаю как Вальку Кудимова. Знаю как непобедимого чемпиона Кудиму. И другие люди помнят тебя кто Валькой, кто Кудимой, кто Валентином Борисычем… А ты исчез неизвестно куда на пять лет и вернулся почему-то через Шереметьево… И паспорт теперь у тебя не русский…».

Джон вздохнул:

«Как это ты французом заделался?»

«Долгая история».

«Расскажешь?»

«Может быть…». – неохотно кивнул Валентин.

И засмеялся:

«Ты зря, Джон. Паспорт у меня нормальный. Ни один контрольный пункт не придерется».

«А кто спорит?.. – недовольно хмыкнул Джон Куделькин-старший. Он хорошо знал упрямство Валентина. – Только, Валька, так скажу, не те сейчас времена… Прежде чем шевелить мозгами, прежде, чем делать какие-то резкие телодвижения, осматривайся. Внимательно осматривайся. Неровен час, чего недоглядишь… Я тебе добра желаю… И уж ни в коем случае не надо тебе ездить в Лодыгино… И не надо вот так сразу маячить в Москве… Ну сам подумай… Узнают тебя, остановят, спросят паспорт, а ты им с этой со своей русской рожой предъявишь французскую книжицу?.. Посмотрят на тебя и скажут: какой это к такой-то матери француз Морис Дюфи? Что это за такой Морис Дюфи? Почему у этого Мориса Дюфи морда Вальки Кудимы?.».

Куделькин-старший выпятил толстую губу и даже сплюнул от плохо скрываемого негодования:

«Морис Дюфи! Тоже мне! Какой на хер Морис Дюфи? Тебя, Валька, вся страна знает как Кудиму!.. Это мне простительно, у меня родители надурили, назвали сыночка Джоном. Только ты вдумайся! По паспорту я все равно Иван. И сын у меня не Джоныч, а Иваныч… Ты прислушайся… Не Джоныч он у меня, а Иваныч… Именно так… Иваныч…».

И опять сплюнул:

«Морис Дюфи! Не мог придумать другую фамилию!»

«Не я ее придумывал, Джон».

«Вот я и говорю, Валька, – опасливо ткнул Валентина локтем Куделькин-старший. – Не толкайся ты по Москве. И в Лодыгино сейчас не надо ездить. Что тебе в Лодыгино?.. Золу разгребать?.. Ты не ленись, подумай. Ты покрути головой. Тебе осмотреться надо».

«Ладно, покручу, – усмехнулся Валентин. – Ты не суетись. Надо, так и к твоему Юрке слетаю. Какие проблемы? Почему не слетать?»

И спросил: