Алексей Шельвах - Приключения англичанина Страница 13

«О да! да! воистину Прекрасная Дама! – загалдели рыцари и повернулись к сэру Ричарду. – Право, прежде чем пускаться в очередной крестовый, вам следует заглянуть в замок Икс, благо оный поблизости. Убедитесь, что поэзия не всегда лжет, и наверное обрящете Даму, достойную обетов».

«Ха-ха-ха! – ерепенился. – Не верю!»

Но уверяли, наседали, – и рассердили. Поднялся и вышел. В коридоре, впотьмах, наскочил на кого-то, отпихнул. В комнате не зажег свечу, завалился в одежде на ложе. Сквозь слез грезилось сизое ворсистое поле, на заднем плане коего высилась (грезясь, грезясь!) белая башня замка наследственного. Воздыхал: «Не вчера ли утром по окончании церемонии посвящения в рыцари (не вчера!) поскакали трое из глухого северного угла в Лондон и далее везде, выкликая на честный поединок судьбы свои? До сего дня доскакал лишь я один, повсеместно знаменит, уважаем, ценим, однако... ни семьи, ни, очень даже возможно, земли. Ведь запросто соседи могли присвоить поместную землю и замок. Нет, пора домой, в Нортумбрию, в Нортумбрию!» – решил и уснул, и проснулся, не изменив решения.

Не стал никого будить, самостоятельно облачился в латы. Стараясь не звенеть стальными башмаками о каменные ступени, спустился в конюшню. Оседлал своего вороного. По-англосаксонски не стал ни с кем прощаться.

Целое утро скакал по безлюдным лесным дорогам. Тогда большинство дорог в Европе были безлюдными и лесными. Скакал на север с тем, чтобы переправиться в Англию, разобраться, так сказать, на месте в политической обстановке и помочь баронам, ежели дело их правое. Мысленно потешался над вчерашними оппонентами: «Придумают же: Дама, достойная обетов!» Знал некоторого рыцаря, давшего даме обет добраться до Святой земли с закрытым правым глазом и там еще год воевать, повязку с глаза не снимая. Добрался только до Венгрии. Убили его разбойники на безлюдной лесной дороге. Оно и понятно, одним глазом поди уследи за обступившими, пускай сии всего лишь простолюдины с дубинами. Неминуемо пропустишь удар по затылку. И пропустил. А дама, о гибели его услышав, перетрусила и сказала: «Впервые слышу таковое имя».

Приметил вдруг, что по обеим сторонам дороги широкошумные и густолиственные дубравы сменяются сухостоем. Замелькали стволы в струпьях. Серая листва занавешивала дорогу. Воздух тмился тучами пепла. Обугленные пни толпились навстречу. Дороги не стало.

«Что за притча?» – терялся в догадках, но и внутренне и внешне был уж готов к приключению.

Лес вовсе прекратился. Черная, выгоревшая простерлась равнина, местами поросшая белесым и, вероятно, огнеупорным волосом.

И повезло, что вовремя натянул поводья – ущелье раздваивало равнину! И по дну точилась речка, узкая, но какая же несоразмерно себе дымная и, сквозь прорехи в дыму, какая же рдяная! Заглянул – и жаром обдало лицо!

Озирался в поисках моста. Поскакал налево. Скакал, скакал - нет моста. Поскакал направо, скакал, скакал – увидел мост. Да и не мост, а зыбкие над ущельем мосточки, уже и пылающие.

И на мосточках этих какой-то человечек подпрыгивал и взывал о помощи.

Помолился и – эх, где наша не пропадала! – по вихляющимся досточкам пустил коня во весь опор! На скаку прихватил человечка за шиворот... Миг – и очутились на той стороне!

Но за миг сей латы успели толь накалиться, что вынужден был выброситься из седла. Орал, извивался, пытаясь разоблачиться. Не сумел и бегал трусцой взад и вперед, покуда не остыли латы. Вспомнил, что ведь спас кого-то. Но кого? Огляделся и – вот тебе раз: чумазый, как сарацын, в истлевших одеждах старец Болдуин отвешивал поклон.

Честно говоря, сэр Ричард обрадовался знакомому лицу в незнакомой местности. Обнял, спросил с добродушным хохотком:

«Ты зачем же, старый обалдуй, берешься преодолевать препятствия, кои преодолеть заведомо не в силах? А ежели бы я поехал другой дорогой? На что ты рассчитывал?»

«Ах, Ричард, я ведь тоже направляюсь в замок Икс, к виконтессе, - отвечал старец, подмигивая. – Дорога туда одна-единственная, посему проехать мимо ты никак не мог. Ну, а за то, что выручил, спасибочки, разумеется».

«Все ты врешь, – нахмурился сэр Ричард. – Нужна мне твоя виконтесса. Я скачу на север, чтобы затем переправиться в Англию и сражаться за Хартию вольностей.»

«Да? Правда? Ну, извини, Дик, извини, – продолжал подмигивать Болдуин. – Вечно я ляпну лишнее. Сказываются последствия черепно-мозговой травмы. Значит, не в замок Икс? И зря, ей богу, зря. Общение с виконтессой...»

«Далече отсель до замка? – оборвал болтуна. – В смысле, доберешься в одиночку?»

«О, разумеется, разумеется».

«Да ты пешком, что ли?» – поразился сэр Ричард.

«Пешком, пешком. Стеснен в средствах, не могу себе позволить. Ничего, привык. Идучи, напеваешь любимые вирши, размышляешь о прекрасных дамах. Мили так и мелькают».

Сэр Ричард колебался: благородно ли оставить чумового старца на краю пропасти. Инвалид все же. Свалится не ровен час. Спросил осторожно:

«Болдуин, и не прискучило тебе? Сидел бы дома, в собственном, то бишь, замке. Ведь, прямо скажем, не молод. Хочешь, подвезу? Давай, а? Где он, твой собственный, в каких краях?»

Болдуин в ответ толь затрясся от смеха, что с него посыпались истлевшие лохмотья.

«Спасибо, Дик, спасибо, как-нибудь в другой раз. Ты поспешай, куда там тебе не терпится, в Четвертый крестовый или за Хартию сражаться», – и вдруг сызнова подмигнул. Дурик и есть дурик. Сэр Ричард еле сдержался, чтобы не выбраниться.

«Ну и ладно, – буркнул уже в седле. – Бывай тогда».

И поскакал, не оборачиваясь.

Совершив подвиг, обычно чувствовал себя человеком. Дышалось легче, двигалось ловчее. Ну точно как в юности после удачного ристалища. Почему и пристрастился совершать.

Стоило хотя бы два дни прожить, не совершая, и панцырь уж мнился тесен, с окружающими становился груб, никакие скидки на англосаксонское происхождение не выручали. В санаторном замке только тем и спасался, что созерцал озеро со стены.

Давеча, перескакивая чрез ущелье, надеялся, что вернется на миг юношеское самочувствие.

Так нет, испортил настроение Болдуин. Надо же самомнение какое: ему, видите ли, известно, куда я направляюсь. В замок Икс, к виконтессе. Да с чего вдруг? Эка вчерашние нахваливали ученость ея, набожность, здравый смысл, тонкий вкус, а виршам-то рукоплескали посредственным. Шибко разбираются ребята в поэзии. Но ежели сериозно и положа руку на сердце, то, конечно, хочется странствующему рыцарю в свои за сорок встретить на жизненной стезе Даму, пускай не идеальную, но понимающую. Вот о чем напишите. Напишите о рыцаре, коему не удавалось восхититься духовными совершенствами дам. То ли попадались не те, а попадались те еще, то ли не примечал совершенств никаких, кроме телесных. Но с возрастом все чаще стало грезиться сизое ворсистое поле с белою башнею на заднем плане, и грезилось, что на скаку оборачивается к некоторой даме: «Се жилище предков моих и наших с тобою потомков!», а дама с красным от ветра лицом  подпрыгивает в седле и отвечает: «Даст Бог!..»

Подругу следует приискать именно крепкую, надежную, чтобы при осаде замка, ежели соседи присвоили оный, оказалась небесполезна.

Ведь как пустозвоны описывают идеальных-то своих: оные обязательно блондинки с белым высоким лбом, уста алые, зубки перловые, глаза лучезарны, а кожа толь прозрачна, что сквозь даму предметы просвечивают. Узкобедрые, узкоплечие, грудка как у птички, старому солдату и подержаться не за что, голосишко пискляв, но, по заверению пустозвонов, воистину ангельского звучания. Однако допустим существование таковых в реальности, допустим. На что же пригодны? Украшать и озвучивать жилые помещения? Да нет, едва ли приживутся в неотапливаемых-то башнях нортумберлендских пичуги сии.

Но ежели поразмыслить, амазонки опаснее. Хорошо помнится история некоторого рыцаря из Линкольна. Влюбился в даму, отличную от пресловутых. Сия скакала верхом, играла в мяч на равных с мужчинами, владела многими видами холодного оружия. На пиршествах исполняла сирвенты Бертрана де Борна, аккомпанируя себе на мандоле. Э-эх, настоящему рыцарю желанная жена. Все настоящие завидовали удачнику, когда удостоился взаимности. Но уже на исходе медового месяца дама запретила распивать в замке спиртные напитки, в гости на пиршества перестала отпускать. Рыцарь собирался странствовать с нею вдвоем по свету, обсуждать на скаку вирши, плечом к плечу сражаться с драконами. Она же наплодила детишек, сделалась поперек себя шире. Будучи тяжела на руку, помыкала им: в Ирландию гоняла за лещадками из камня зеленого для облицовки замковых стен, во Францию – с заданием привезти модные сапоги. Однажды сэр Ричард встретил его на лесной дороге, сей возвращался из Константинополя, куда послан был за листовым стеклом (амазонка, на сквозняки сетуя, застеклить пожелала амбразуры замковые во упреждение простуд детских и собственных). Рыцарь к разговору не был способен, все подбегал к телегам, ощупывал обложенное соломою стекло. «Ежели не довезу в целости, прибьет меня стерва», – вырвалось у него унылое. Латы на горемыке громыхали, толь трепетал внутри оных. Сэр Ричард тогда же дал себе зарок: жениться лишь после откровенного собеседования с избранною дамою, лишь выведав ея воззрения на совместную жизнь. Ныне, о сем неудачнике вспомянув, вспомянул и зарок.