Валерий Осинский - Квартирант Страница 13

26 августа. Понедельник.

Низость. Самая настоящая низость. Я не ожидала этого от Аркадия! К чему травить мальчика ложью, рассказывать небылицы о нем? Как ему не стыдно передо мной! Опять я виновата, тупица! Аркадий был взвинчен и оскорблен. Надо было дать понять: оскорбляя мальчика, он оскорбляет меня. Собственно, сегодня, когда Артур ушел в магазин, Аркадий заслуженно получил от меня. На этот раз трубку бросила я. Аркадий растерялся. Кажется, был пристыжен и огорчен. Ко мне у него какие претензии? Как обычно, несдержан и груб. Еще перезвонит, извиниться.

Сейчас я долго думала. Он, конечно, был пьян до чертиков. А как водится, с пьяного взятки гладки. Но ведь еще известно, что у пьяного в голове. А ты воспользовалась его взятками! Тварь! Он давно не ребенок. И все, что он вытворял: хамство пьяного мужлана, безнаказанного, наглого. А я? Ну, что, что я! Я человек! И каждодневно бегу от себя. Бегу в свой хрупкий улиточный домик. Словно, опасность не внутри меня, а снаружи. Да, я хотела его объятий, хотела касаться его тела. Я поступила гадко. Но кто об этом узнает? Зачем лгать себе на этих страницах, где в молодости я говорила только правду. А сейчас ни разу не написала о безумных, кошмарных, ужасных снах, значение и причину которых, не знает лишь ребенок. Ведь ни одна душа – тем более он! – не узнает о вожделении старухи. Я не могла его оттолкнуть, не хотела этого. И ни одна женщина в моем положении, волевая и нравственная, находясь в здравом уме, не переборет свои желания. Меня пугает другое: был ли он до беспамятства пьян?

Пьяный мужчина обычно однообразен в домогательствах. Правда, ко мне пьяным подступал лишь Игорь, и ему не нужно было брать меня приступом. Мальчик слишком умело и расчетливо раззадоривал, выдерживал паузы! Так делал Игорь, стараясь нащупать податливые, сладкие места в первые недели нашей жизни вместе. Это была игра. Как он называл: разведка боем. Дважды мне померещился осмысленный, сосредоточенный взгляд, и, что ужасно, показалось, будто он понял, что я поддаюсь! Я не виню его. Повод-то дала сама…

Замлела девочка, удовлетворила любопытство? А дальше, что? Ничего! Держи себя в узде! Иначе оба окажемся в идиотском положении, и наша жизнь станет невыносимой. А он все настойчив. Назавтра ошпарил меня взглядом, хоть прикидывался кротким.

Я далека от самонадеянной мысли внушить ему что-то больше уважения. Но мальчики в его возрасте – заядлые фантазеры. И, если ему померещится, что я дала повод, это плохо кончится…

А у него сильные руки и уверенная хватка. Должно быть, он не церемониться со своей девушкой, и ей это нравиться. Если она не безнадежно глупа. Вот тебе и мальчик-одуванчик!

…Перечитала написанное. Какой ужас! Да ты просто развратная дура!

29 августа. Четверг.

Сегодня был странный разговор. Артур не хочет «фиктивно жениться». Его можно понять. Мы мечтаем о своей семье. Чтобы нас любили, ждали дома. Сами любили и берегли близких. Эксплуатировать это – дико. Потом выясняется: часто брак – скучнейшая вещь. Если месяц назад моя помощь казалась ему нежданной удачей, выгодой от случайного знакомства, то теперь он переменился. Нет, он все тот же: мужская гордость (почему-то принято говорить о женской гордости, вероятно, из-за редкости этого качества, как драгметалла!) не позволит ему корыстно использовать женщину. Хорошо знакомую женщину. Чужие для него – бесполы.

Допустим, ты права. Тогда многое в его поведении объяснимо. Например, я лишь вчера догадалась: у него кончились деньги. Предложила вечером по утру сходить за картошкой. Он что-то пробурчал и покраснел. А утром, недовольный, отвернулся от кошелька на столике и порывисто вышел из квартиры. Самолюбие. Теперь спозаранку исчезает куда-то до темноты. Может, подрабатывает. Или с девушкой пропадает. Дай бог, чтобы у них получилось. Тогда Бочкаревы ему подавно в тягость.

Одни догадки. Ничего толком не знаю. Глупо, но – правда: не хочу думать о другой рядом с мальчиком. Э-э, дорогуша, это ревность! Окончательно перестала стесняться своих мыслей. Пусть! Единственная возможность говорить о нем – на этих страницах. Вздыхай, вздыхай!

Пригласила его девушку к нам. Согласился. Любопытно, какая она?

30 августа. Пятница.

Начало двенадцатого. Он спит.

Поздравь себя. Добилась, чего хотела. Он любит тебя. Хотела и боялась этого. Но не ждала такого пронзительного чувства. Или чувственности, которую он принимает за любовь? «Выкинуть, как старую, ненужную тряпку!» А ведь мог. (Только, вот, куда?) В борьбе расчета и совести – мог. Чем он пугает меня, и чем интересен. Неужели ты, старая потаскуха, сумела охмурить молоденького, симпатичного мальчика! Так чему ты радуешься?

Бедная девочка, он ее никогда не полюбит. А я, кажется, не дурно выглядела.

А дальше-то, что? Допустим, мальчик привяжется. Но я то не сумею полюбить его как мужчину. Слишком много пережито и перегорело в сердце. И отказаться от мальчика я тоже не могу. А он не потерпит «материнской любви». С ним нужно идти до конца, либо оставить в покое…

Боже, о чем я думаю? Если бы я и допустила пошлую, лубочную связишку (невозможно и отвратительно!), никогда бы не простила себе низости по отношению к ребенку. Узнай кто-нибудь, бесчестное клеймо, как татуировка на лбу, останется пожизненно. Для всех я буду гадиной, сумасбродной старухой, совратившей мальчика. И ведь я прекрасно понимала: он увлекся. Понимала: ему всего двадцать, и он практически не знает женщин. Старый прием: обыденная внешность девушки, не ждавшей подвоха, и расфуфыренная молодящаяся мадам. Специально, хитрая, старая дрянь пригласила ее, чтобы он сравнил. Тогда, либо проиграла б его, либо он сильнее привязался ко мне.

Они подходят друг другу. Нашим красавицам нужны деньги и связи. И лишь такие симпатичные простушки разглядят в нем человека.

Но взамен, взамен то я, что могу ему дать? Тело? Когда он поймет, что я никого не люблю, он возненавидит меня. И я останусь со своим эгоизмом.

Даже теперь в тебе – спесь и насмешка. Вечно ты играла людьми. Тебе доставлял удовольствие пустой флирт, кончавшийся ничем, лишь человек загорался тобой. Один Игорь знал о моем врожденном равнодушии к людям. И теперь ты хочешь уничтожить мальчика, его любовь! После этого он навсегда замкнется, ожесточится!

Как же быть? Любовь не бывает пошлой! Платоническая любовь такая же чушь, как для влюбленных отвратительна голая физиология. Я не сумею переступить через себя, и дать ему, что он хочет. Если бы (представлю невозможное) это произошло, скрываться ни он, ни я не станем. Начнутся пересуды соседей, друзей. Невозможно! Замкнутый круг. А дальше – труднее. Самое же ужасное: я не могу без него. Не мо-гу!

А какие у него были глаза! «Что же я в вас нашел?!»

3 сентября. Вторник.

Милый мальчик. Как приятно знать, что кто-то тебя защищает. Представляю, что он наговорил Леше и Зине с его прямотой и точной оценкой людям. «…безнравственный циник…Для него нет ничего святого…Неужели ты не понимаешь: это один из тех опасных молодых субчиков, которыми кишит город…» Да, что же вы знаете о нем? Он издевался над вами! Испугались мальчика, обыватели вы трусливые. А чего ты ждала от Леши? Что он для меня гопака спляшет? Для Бочкаревых я бесполезная, старая и скучающая дама. Их помощь, не дань уважения папе, а оброк. «Авось передумает. Будем пока благодарными». Мальчик раскусил их. «Чистенькие!» Вот так! Теперь попробуйте справиться с собой и с ним. Попробуйте отменить «сделку». Воспитанные и жадненькие краснобаи.

И признайся: тебя умиляет, что этот недоверчивый волчонок защищал именно тебе. Хорошо, что в мальчике твердости больше, чем во мне.

Сегодня, кстати, Саша спрашивал об Артуре. С любопытством и настороженностью. Их, кажется, заинтриговало, почему он живет у меня? «У тебя материальные затруднения?» Саша неподражаем в своей прямоте: предложил деньги. «Нет. С чего ты взял?» «Вика сказала, якобы ты комнату сдаешь. Нет? Вот ходячая трепалогия!» (Это о Вике.) Но, кажется, не очень мне поверил. Обещал навестить. Очевидно, хочет сам убедиться, что у меня все в порядке.

А я о Саше за две недели совсем забыла!

8 сентября. Воскресенье.

Саша и Лара пожаловали вечером. Артур опять куда-то исчез допоздна. Они видели лишь его вещи, разбросанные на диване.

Со свойственной Саше бесцеремонностью он уставился на меня. Спросила, что случилось? А он: «Что ты с собой сделала?» Я встревожилась. «Нет, нет, – говорит, – я рядом с тобой просто старик!» А Лара ни без ехидства: «Да ты, никак, голубушка, влюбилась! Давно пора. Это нам на пользу!» Шутники. Но, кажется, я действительно изменилась. Сладкое томление и радость, будто не осень за окном, а весна.

Ребята не дождались моего гостя, и уехали встревоженные. Их беспокойство напоминает истерику Бочкаревых, с той разницей, что Дыбовы еще ничего не знают (с Лешей лет пять не общаются).

Куда же Артур пропал? Что-то случилось. Двенадцатый час ночи!