Эмиль Брагинский - Тихие омуты Страница 13

– Джекки послала меня к вам вот с этим букетом!

– Я подарков не принимаю! – сухо ответствовал Каштанов.

– Это не подарок, – возразил Владик, – это цветы.

– Вы их что, в поле собрали?

– Розы в поле не растут!

– Значит, купили. Следовательно, это подарок.

– Какой вы, извините, зануда! – вырвалось у Владика, он огорченно повернулся, чтобы уйти, но спохватился: – Чуть не забыл, Джекки очень просила вас зайти.

– Зачем еще?

– Посмотреть ногу. Она сказала, что вы врач, – сообщил новость Владик. – Но я в этом не уверен.

Антон Михайлович вышагивал по территории дома отдыха в сопровождении Владика, который нес отвергнутый букет.

Их путь пролегал через бильярдную.

– В какие часы открыто? – спросил у маркера Каштанов.

– Открыто только для отдыхающих! – поставил маркер лодочника на место.

– Михалыч! – окликнул Каштанова молодой супермен, который развлекался сейчас на бильярде. – Посмотри, как я уложу пятнадцатого в угол!

Каштанов поглядел:

– Ошибаетесь, господин Ежиков, – такой шар забить невозможно!

Ёжиков, парень лет двадцати пяти с массивной золотой цепью на шее, приехал на отдых капитально: привез с собой не только охранника, что является атрибутом любого нувориша, но и прихватил небольшой гарем, состоящий из трех профурсеток. Для занятий группенсексом он нанял в доме отдыха целый коттедж – два люкса с саунами, холодильниками, каминами, телевизорами и прочими удобствами. Эти коттеджи предназначались для особо знатных или чрезмерно богатых гостей. Ёжиков попадал под вторую категорию. Охранник – сверстник хозяина – всегда ходил за ним и таскал кейс, набитый сотенными. А чтобы с чемоданчиком чего-либо не стряслось, охранник прикрепил себя к кейсу наручниками. Ёжиков приехал сюда в открытом кабриолете «мерседес», лихо катал барышень, не соблюдая никаких правил уличного движения. Барышни кудахтали вокруг него, ублажали, льстили и интриговали друг против друга.

– Такой шар не идет, – повторил Антон Михайлович.

– Это у тебя не идет, Михалыч! – ухмыльнулся Ёжиков, прицелился и ловко положил шар в лузу.

– Чемпионский удар! – искренне восхитился доктор. Профурсетки восторженно защебетали, а одна из них умильно поднесла снайперу на подносе бокал с прозрачной жидкостью.

Когда Владик и Каштанов покидали бильярдную, оператор спросил:

– Вы играете на бильярде?

– Так, чуть-чуть, – сказал Каштанов.

Номер у Тобольской был одноместный, но с балконом и с видом на озеро.

Джекки лежала в постели и смотрела телевизор.

Вошли мужчины. Владик поставил розы в вазу с водой:

– Доктор букет не принял.

– Доктор у нас принципиальный, – разочарованно протянула Джекки. – Вы зачем пришли, Антон Михайлович?

– Но вы же сами меня звали посмотреть ногу!

– Тогда любуйтесь! – И Джекки высвободила ногу из-под одеяла.

– Какая восхитительная нога! – пришел в восторг Владик.

– Владик, уйди в тень! – устало приказала Джекки.

– Понял, – оператор направился к двери.

– И там, в тени, – на полном серьезе добавил Антон Михайлович, – я имею в виду поликлинику дома отдыха, постарайтесь раздобыть костыль, чтобы ваша хромая начальница смогла передвигаться.

– Понял. – И Владик исчез.

Каштанов осмотрел ногу, притронулся к ушибу.

Джекки поморщилась от боли.

Хирург удовлетворенно кивнул:

– Лучше, чем я ожидал. Хорошо, что мы приложили лед. Пару дней поболит, но, как говорят, до свадьбы заживет.

Джекки невесело усмехнулась:

– Замуж не собираюсь. Два раза обожглась, с меня достаточно.

– Значит, опыт имеется? – подковырнул врач.

– А у вас? – сделала выпад Джекки.

– Что у меня? – не понял Каштанов.

– Опыт! – разъяснила Тобольская.

– Опыта у меня навалом! – соврал Антон Михайлович.

Оба помолчали. Потом Каштанов почему-то сказал:

– А у меня первая жена умерла.

Каждый задумался о своем. Затем Джекки посмотрела на доктора с упреком:

– Антон Михайлович, почему вы не взяли букет? Мне обидно. Я вам так признательна!

– Извините, но я не могу нарушить свои принципы.

– Какой вы, доктор, все-таки зануда! – ласково сказала пациентка.

– Это есть, – согласился Каштанов.

– Ради меня можно нарушить принципы? – неожиданно спросила Джекки. – Сделать исключение?

Каштанов долго смотрел на нее, прежде чем ответить.

– Знаете, как вас назвал мой сын?

– Как он меня назвал? – поинтересовалась Джекки.

– Убойная дамочка.

– Значит, можно нарушить! – пришла к выводу Джекки и улыбнулась.

– Значит, ради вас, пожалуй, можно, – улыбнулся Антон Михайлович.

Он вынул букет из вазы.

– Спасибо, – сердечно сказала Джекки.

– Это вам спасибо, – тоже сердечно сказал доктор.

На телеэкране, где прежде шел концерт, начали передавать новости. Послышался голос диктора:

– По сведениям, полученным от Интерфакса, органам внутренних дел удалось установить, что знаменитый хирург Антон Михайлович Каштанов жив и здоров. Его местонахождение известно. В интересах следствия оно не разглашается.

Антон Михайлович все это выслушал и печально поглядел на Джекки:

– Вот так, значит? Ты стукнула в Москву! – Он даже перешел на ты. – Это низость!

Он резко встал, сунул букет обратно в вазу и заторопился к выходу.

Джекки с трудом вскочила с постели и, припадая на больную ногу, догнала Каштанова в коридоре, схватила за рукав.

– Как вы смели подумать про меня такое!

– Как же они узнали, что я нахожусь здесь? – Антон Михайлович издевательски скрестил руки на груди. – Кроме тебя это никому не известно.

– Прекратите говорить мне «ты»! – взмолилась Джекки.

– Мне противно на тебя смотреть! – горестно сказал Каштанов.

– На кого сейчас противно смотреть, так это на вас! – тоскливо молвила Джекки.

– А ты мне омерзительна! – грустно ляпнул доктор.

– А вы мне... – всхлипнув, буркнула больная.

– А ты мне... – И вообще, – печально заявил хирург, – тебе нельзя вставать с постели!

– А мне на постель наплевать! – чуть не плача, срывающимся голосом проговорила Джекки.

Оба одновременно развернулись и зашагали в противоположные стороны. Она, прихрамывая, назад в комнату, а он – вон из дома отдыха. Оба были невероятно огорчены случившейся ссорой...

Хмурый Каштанов возвращался пешком по берегу озера. Для удобства отпускников и туристов в нескольких местах были поставлены печки-плиты с вьюшками, рядом поленницы дров. А под навесами вкопаны в землю столы из толстых струганых досок и скамьи. Предполагалось, что здесь самим можно сварить уху, зажарить рыбу, посушить грибы, приготовить шашлык. Чуть в стороне в мусорных баках валялось немыслимое количество порожних бутылок от всевозможного спиртного. В одном из таких райских мест самообслуживания гулял Ёжиков со своим гаремом. Девки что-то парили, жарили, стол ломился от выпивки, а сам падишах ритмично отплясывал под музыку, которая неслась из магнитофона.

– Михалыч! – крикнул Ёжиков. – Выпить хочешь?

– Нет, отец, – серьезно сказал Каштанов. – Я же на работе.

– Молодец, сынок, – подхватив иронию, одобрил Ёжиков. – Значит, так: подготовить четырехвесельную шлюпку, это раз... и два – вот тебе ключи, там, на пригорке, кабриолет, вынь из багажника ящик пива, отнеси в лодку.

Закончив делать заказ, Ёжиков порылся в карманах, достал измятую зеленую купюру и сунул в руку доктору Каштанову.

– Премного благодарен! – сказал тот и восхищенно подумал: «Так я еще никогда не жил».

В город Крушин въезжала милицейская машина. В ней восседала капитан милиции Варвара Петровна. Одета она была для конспирации не в форму, а в обычное женское платье.

На причале турбазы опять возник Владик.

– Что еще вам от меня надо? – недовольно спросил лодочник.

– Джекки требует, чтоб вы извинились.

– И не подумаю!

– И напрасно. Я, в отличие от вас, всегда думаю, прежде чем принять решение.

– То, что вы думаете, очень заметно! – саркастически сказал Каштанов и скрылся в вагончике, а Владик поплелся обратно не солоно хлебавши.

Вскоре Антон Михайлович очутился в деревне, на околице, возле того самого дома, возле которого он уже появлялся сразу после приезда. Как и тогда, позвонил в дверь, постучал – как и тогда, безо всякого успеха.

К колодцу, тоже как в первый раз, пришла за водой крестьянка. Каштанов поздоровался с ней и спросил:

– Хозяин не объявлялся?

– Да нет еще. Хозяйство-то большое. А вы в дирекцию заповедника звонили?

Каштанов кивнул:

– Ждут его со дня на день.

Перед уходом он вложил в дверь записку.

Мимо дома проезжал открытый «мерседес» Ёжикова, в котором на заднем сиденье полулежала Джекки, вытянув больную ногу. Она подрядила бизнесмена помочь ей разыскать строптивого врача. Увидев Каштанова, закрывавшего калитку, попросила:

– Леша, пойдите, пожалуйста, погуляйте, мне надо побеседовать вон с тем типом.