Дмитрий Стародубцев - Куда уходят львы. Книга вторая Страница 13

Хабаров говорил угрожающе спокойно, будто вот-вот заснет, и я уже представлял его мясистую рожу и суровый взгляд, не предвещавший ничего хорошего.

Я показал жестом Насте, что звонок очень важный, и спустился в гостиную.

Рафаэль:

— Неделя? Николай Александрович, это невозможно!

Хабаров:

— Ну ты прям ходячий головняк! Это почему?

Рафаэль:

— Потому что я на все свободные деньги закупил эфирное время на телеканалах. Вы же знаете — они работают только по предоплате. К тому же большую часть «ДиЕТПЛАСТа» я отгрузил своим филиалам в регионах. Они оплатят поставки в лучшем случае к Новому году. А еще заказы по почте, наложенным платежом.

— Дорогой Рафаэль, — шумно выдохнул в трубку мой кредитор и поставщик, — у меня возникает ощущение, что ты проблему ломаешь! Сбываешь тысячами упаковок мой товар, крутишь мои деньги, а мне затираешь про какие-то эфиры и регионы. Я тебе доставляю «ДиЕТПЛАСТ» по три доллара за штуку — почти даром, а ты впариваешь его народу по тридцать с лишним. То есть, продав одну упаковку, ты можешь оплатить мне сразу десять. Хорошо, пусть часть товара ты кому-то отдал с отсрочкой платежа, а половину от твоих доходов съедают затраты, но, как ни крути, ты легко сможешь рассчитаться со мной. Вот и вся арифметика, дорогой Рафаэль!

— Это все верно, но не совсем так. — промямлил я, совершенно не представляя, какими такими козырями крыть столь весомые доводы.

— Что «не совсем так»? Какого лешего?! — окончательно взбесился Хабаров.

— Неужели ты думал, что я поставлю тебе пятьсот тысяч упаковок без всяких денег?! Я что, по-твоему, лох какой-нибудь опущенный? И чем я буду расплачиваться со своими партнерами в Штатах, честным словом? Оно там не стоит ни копейки!..

Но я всё же ввязался в драку и долго с жаром объяснялся, пытаясь убедить этого жаднючего гиппопотама в своей безусловной правоте и вопиющей порядочности.

— Ладно, я еще немного подожду, — все же сжалился мой собеседник и цыкнул мне на ухо слюной, — но у меня теперь новые условия. Раз уж я полностью этот проект финансирую, я хочу, чтобы ты со мной немного поделился. Тем более мои поставщики вот-вот поднимут цены. Мы же с тобой партнеры? Теперь я хочу не три, а десять долларов за упаковку.

Я задохнулся от такой наглости:

— Я не пойду на это!

Хабаров:

— Как хочешь. В таком случае верни мне товар и полностью рассчитайся со мной. И тогда я тебя не держу.

Судя по всему, он собрался отключиться.

Рафаэль:

— Постойте, Николай Александрович, я… я согласен!..

Только когда мы закончили разговор и я с горя хряпнул немного сорокоградусной, до меня постепенно, по мере действия на мозг ядреного пойла, стал доходить истинный смысл поведения г. Хабарова. Он изначально вознамерился меня обуть, поэтому и согласился на все мои условия. Теперь, когда я уже по уши вляпался, он может диктовать мне любые условия, а, если что, легко обойдется без меня, просто раскидав товар по аптекам. Ведь я отпиарил «ДиЕТПЛАСТ» на всю страну, заставил каждую домохозяйку захотеть «чудо-пластырь».

В гостиной появилась набыченная женушка: она держала в руке мою красную футболку, в которой я так любил щеголять по доминиканским барам и дискотекам в обнимку с Ксюшей.

— Раф, почему от твоей майки несет женскими духами?! — прошипела она.

— Без понятия, — пожал я плечами и тут же выпалил первое, что пришло на ум: — Может быть, это ихний стиральный порошок? Я в отеле сдавал вещи в стирку..

Как ни странно, Настя удовлетворилась ответом и поспешила сменить тему:

— Опять пьешь? О чем мы только что говорили?!

— Не ругайся, всего одну рюмочку, — заскулил я. — Послушай, что за машина торчит напротив наших ворот? Ты не знаешь?

— Я хотела тебе сказать. — наморщила лоб супруга. — Мне кажется, что за нашим домом следят.

— Давно?

— Где-то с неделю.

ГЛАВА 12

В тесной приемной г. Миронова все было по-прежнему, не считая пары дополнительных стульев, появившегося на подоконнике экзотического пугала в горшке и новой, весьма авангардной прически у секретарши Аллы (Xw/33/4— женщина, 33 года, почти симпатяшка). Дожидавшихся аудиенции было всего трое: бывший придворный художник и скульптор Зураб Церетели, плодовитый автор множества бессмертных творений (заметно сдувшийся после позорного свержения своего ненаглядного кореша в кепке), также актеришка Виктор Логинов, он же Гена Букин из неубиваемого сериала «Счастливы вместе», и какой-то неубедительный трансвестит.

Рафаэль:

— Buen dia, caballeros!

(Добрый день, господа! — исп.)

Как ни странно, все трое отреагировали на мое приветствие, хотя и поникшими голосами. Что ж, это нормально: перед дверью кабинета великого и ужасного директора 16-го телеканала хорошее настроение могло быть разве что у махрового мазохиста.

Я, весь такой комильфо, приблизился к секретарше и пролепетал ей с натуральной сердечностью:

— Я вас любил: любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем… Ты сегодня выглядишь, mi amor, будто тебя всю ночь целовали ангелы! И это правда!

Девушка поспешила воздвигнуть перед моим носом «китайскую стену», будто я монголо-татарский разбойник-беспредельщик:

— Что вы хотели, молодой человек?

Я невозмутимо присел на краешек стола и протянул ей красную бархатную коробку.

— Что это? Уберите! — вспыхнула секртетарша. — С меня достаточно билетов на «Золотой граммофон»!

— Как, тебе не понравилось?! — в самом деле изумился я.

— Что мне там могло понравиться? За моей спиной сидела Гаудиньш и всю церемонию нашептывала мне всякие гадости!

Рафаэль:

— Аллюсик, ну прости меня, недоглядел! Ты же знаешь, какая она чучундра. А хочешь, я прямо сейчас пойду к ней и язык ей откушу?

Алла:

— Куда ты пойдешь? Лайма больше у нас не работает.

У меня отвисла челюсть.

Рафаэль:

— Как «не работает»? Не может быть! Что случилось?

Секретарша скосилась на посетителей, со скуки прислушивающихся к разговору, и доложила мне интригующим шепотом:

— Какой-то аноним сообщил Свете — жене Сергея Львовича — про их отношения. Ну с Лаймой. В общем, Света заявилась прямо сюда и закатила Миронову такой раз-бабах, при посетителях, что Лайма на следующий день вылетела с канала, как пробка.

— Вот те ци-ирк! — протянул я, готовый за отличную новость целовать Аллюсика всю ночь напролет, заместо ангелов.

— Что там у тебя? — не забыла секретарша про бархатную коробочку.

Дурочка заглотила наживку.

— Сувенирчик доминиканский…

В коробочке оказалось чудесное золотое колечко с голубым камешком. Точно такое же, плюс сережки в комплекте, я преподнес Ксюше.

— Боже, Рафаэльчик! — расчувствовалась Алла. — Какая прелесть!

— Это ларимар, ценнейший камень, — пояснил я. — Его можно найти лишь в Доминиканской Республике.

Секретарша поспешила сунуть подарок подальше от любопытных глаз, облобызала меня знойным взглядом, и показала на свободный стул:

— Посиди чуть-чуть. Сейчас пойдет Зураб Константинович, а потом я запущу тебя.

Я присел рядом с Церетели, беззаботно закинул ногу на ногу и стал насвистывать себе под нос «Марсельезу»: «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног.» Гаудиньш больше нет! Вот это подарок!

Скульптор бросил на меня уничижительный взгляд.

Рафаэль:

— Ваяете?

Церетели:

— Ваяю.

Рафаэль:

— Ну-ну.

Не говоря ни слова, я этак буднично выложил перед Мироновым запаянный в пленку банковский брикет новеньких пятитысячных — пять миллионов рублей — и стал дожидаться его, несомненно, благодарной реакции. Непредсказуемый Сергей Львович брезгливо покрутил упаковку в руках и неожиданно катнул ее по полировке стола в мою сторону.

— Забирай, это не мое! И попроси там следующего!

Он уткнулся в бумаги, давая понять, что больше меня не задерживает.

Я обиженно пожал плечами, кинул деньги в детский рюкзачок, в котором обычно транспортировал крупные суммы, и двинулся к двери.

— БЕЛАЗЁРАВ!!! — окликнул он меня. — Куда это ты намылился?!

Его лоб разрезала выразительная морщина ярости.

Рафаэль:

— Я? Попросить следующего…

Сергей Львович вскочил, сам не свой, будто собирался наброситься на меня с кулаками, но вместо этого забегал по своему огромному кабинету, как припадочный, кривляясь и корча чудовищные гримасы. Этот нервно-паралитический тип давно мне осточертел, но каждый раз я малодушно принимал его параноидальную игру, потому что сей тиран кормил меня с руки, а я находился в катастрофической зависимости от него.