Алексей Славич - Начало перемен Страница 13

И сама начала его целовать.

— Да, что называется, приспичило, — пробормотал Гуров, слегка придя в себя и оглядывая полуодетых Катю и себя. — Товарищ Миронова, вы почему так заливисто ржали в самый ответственный политический момент? Я вначале прямо растерялся.

— Сама еще не привыкла, товарищ Гуров, — хрипловато сказала Катя. — У меня эта мулька появилась буквально месяца полтора назад… Такие острые ощущения с вами, что пробивает на жуткую ржачку. А вы чего набросились, как из голодного края? Не дали товарищу по партии даже трусики до конца снять. Пренебрегли душем. Просто не узнаю вас.

— Сам удивляюсь. Старый ведь уже хрыч. Ты на меня очень сильно действуешь. Не столько в смысле возбуждающей наружности — скорее влияет ощущение близкого и родного человека. У меня ведь этого не было лет десять, даже больше.

Катя погладила Гурова по щеке.

— Слушай, а зачем я просил тебя быть строгой женой и вить из меня веревки?

— Ты просто прикалывался. Я как–то подлезла к тебе среди бела дня с нескромным предложением, а ты вдруг говоришь, мол, трахаться каждая может, а не слабо ли выйти замуж. Я удивилась, зачем формальности, вроде и так хорошо. Ты честно признался, что не знаешь. А потом выдвинул гипотезу, что тебе нужна строгая жена. Правда, связи между штампом в паспорте и строгостью я так и не уловила.

— А ты что?

— А мне что, жалко, что ли, места в паспорте? Но ведь, к моему удивлению, пригодилось, — Катя хихикнула. — Ты бы видел свое выражение лица, когда я предъявила тебе штампик!

— И что, больше ни с какой стороны официальное замужество тебя не интересует? — спросил Гуров. — А если дети? Все–таки какая–то гарантия помощи.

— Ну, Серенький, зачем же связываться с человеком, от которого нужны какие–то формальные гарантии? И не нужны мне никакие гарантии, я и сама девушка не бедная. А детей, — Катя помолчала, — я иметь не могу.

— Ой, солнышко, — Гуров обнял Катю. — Ты сильно переживаешь?

— Да нет, мне это давно известно. Ты ведь тоже не собирался, вроде, заводить детей. Во всяком случае, когда делал мне предложение, знал, что я бесплодна. Я даже не думаю об этом. Хотя вру, пару раз посещали мысли, что было бы забавно посмотреть на маленького Гурова. Или Гурову. Ну, ладно, пора приводиться в порядок. А то муж не поймет.

Проснулся Гуров почему–то довольно рано, еще не было семи. К его удивлению, Кати в номере не было. Он подошел к окну и вдруг увидел ее во внутреннем дворике комплекса. Она сидела на скамеечке и курила.

Гуров быстро оделся и сбежал вниз.

— Привет, солнышко. Что–нибудь не так?

— Привет, Сереж. Не обращай внимания. Не выспалась. В конце концов, пошла то ли погулять, то ли покурить. Как бы ты хотел построить день?

— Слушай, а как дальнейшее развитие событий представляет себе клиент? Кто, кстати, выступает от его лица?

— Один из руководителей российского филиала, некто Иванов. Он просил, чтобы ты посмотрел материалы и если тебе интересно продолжать работу, он бы с тобой встретился и обсудил дальнейшие планы.

— Когда?

— Когда ты будешь готов. Он предполагал, что нескольких дней тебе хватит.

— План социологических исследований ты разрабатывала?

— Да.

— Мне показалось, очень толково, разумно и, я бы сказал, красиво.

Катя улыбнулась:

— Спасибо, Сережа.

— А можно вас обнять, мадам? — спросил Гуров, обнимая Катю за плечи. — Или вам как–то не до меня?

— Мне всегда до тебя, миленький, — сказала Катя, выбросив сигарету и уткнувшись ему в грудь.

— Депрессия?

— Что–то в этом духе. Сейчас пройдет. От тебя такая теплая–теплая волна идет. Ты спрашивай, не стесняйся. Я жена модели «боевой товарищ», не выхожу из строя даже при частичном отказе бортовых систем.

— Ну, хорошо. Кто инициатор проекта, как он вообще возник?

— Ты инициатор. Познакомились вы с Ивановым и другими персонажами фонда случайно, через меня — я на них работала по другой теме. Ты им вначале вообще понравился, и они предложили тебе подумать о сотрудничестве. А потом одобрили этот проект.

— Я был инициатором?! — удивился Гуров. — Ну, вообще–то, я об этой проблематике урывками размышлял лет двадцать назад… А чья гипотеза, что демонстрационное потребление можно частично переключить на благотворительные фонды рекламными инструментами?

— Твоя.

— Ну, блин, я даю! А оценки рекламных затрат?

— Частично твои, частично фонд привлекал западных экспертов.

— И кто ж может выделить на такой проект миллиарды долларов?

— Это вопрос к Иванову.

Гуров задумался. Потом спросил:

— Да, а какой бюджет проекта? И наш гонорар?

Катя засмеялась.

— Больше трех месяцев с тобой общаюсь — не могу привыкнуть. Уж больно ты от большинства людей отличаешься. Вопрос о деньгах — в последнюю очередь.

Гуров смутился:

— Ну, я, действительно, неважный бизнесмен. Что, бюджет хилый?

— Отнюдь не хилый. Ежемесячный наш с тобой гонорар — порядка ста восьмидесяти тысяч долларов чистыми.

Гуров присвистнул.

— Прилично.

— Они сами предложили, поскольку ты на них произвел очень хорошее впечатление. Ну и компенсируются твои косвенные потери в связи с отказом на время проекта от прочих клиентов.

— Ну, тогда если в принципе — я предлагаю продолжать. Мне проект интересен, тебе, раз ты в нем участвовала, тоже. Деньги хорошие. А?

— Есть еще важные факторы, которые тоже стоит обдумать. В частности, участие в этом проекте в определенной степени рискованно. Ты получил амнезию не случайно. Но это тоже надо обсуждать с Ивановым.

— А, вот так… Тогда я предложил бы следующее. Утром я еще поподробнее покопаюсь в материалах, а не только в выжимке. Позадаю тебе вопросы. А со второй половины дня надо предлагать Иванову встречаться. Согласна?

— Согласна.

— Очень рад вас видеть в относительно добром здравии, Сергей Александрович, — приветливо сказал человек среднего возраста и роста, слегка смахивающий на кавказца неопределенной национальности, выходя из–за стола и протягивая Гурову руку. — Вы меня, как я понимаю, пока не вспомнили?

— К сожалению, — развел руками Гуров.

— Я Юрий Петрович Иванов, непосредственно курирую ваш проект. Хотел бы начать с извинений. То, что с вами случилось, — в значительной степени результат ошибок наших сотрудников. Вам с Катериной будет выплачена компенсация физического и морального ущерба. Скажем, в размере трехмесячного гонорара. Приемлемо?

Гуров посмотрел на Катю. Та пожала плечами:

— Деньги мне не заменят того, что мой муж меня не помнит. Мне все равно.

Гуров перевел взгляд на Иванова:

— Как считаете справедливым и разумным, Юрий Петрович. Ситуация мне непонятна и непривычна, поэтому полагаюсь на вас.

— Нужно, наверное, также, — продолжил Иванов, — прояснить ряд аспектов проекта, в том числе случившееся с вами, чтобы у вас была достаточно полная картина. Катерина мне сказала, что у вас уже возникли некоторые вопросы принципиального характера?

— Да. Кто способен реализовать проект по модернизации капитализма? — спросил Гуров. — Речь идет о затратах в миллиарды долларов на протяжении многих лет. С неясными результатами в отдаленном будущем и без надежных гарантий успеха. Не могу себе представить страну, в которой политически возможно подобное финансирование. Получается, речь идет о какой–то глобальной силе, способной тратить колоссальные ресурсы?

— Рассуждаете совершенно логично, — согласился Иванов. — Появились какие–нибудь гипотезы?

— Так и хочется выспренно ответить классическим «Гипотез не измышляю!» — усмехнулся Гуров. — На самом деле рассчитывал от вас услышать. Мировая Закулиса? Пришельцы?

Иванов внимательно посмотрел на Гурова, помолчал и сказал:

— Второе, Сергей Александрович.

Гуров покосился на невозмутимо сидящую Катю и в некотором замешательстве почесал затылок.

— Надеялся я почему–то на менее экзотический вариант. Ладно. Просто в порядке повышения психологической убедительности, может, покажете какой–нибудь инопланетный фокус?

— Ну, извольте. — Иванов нажал кнопку на телефоне. — Андрей, погоняй в телепортационном режиме по моему кабинету пяток шпионских зондов, временами снимая маскировку.

В воздухе в разных концах кабинета появилось пять светло–серых предметов трудноопределимой, причудливой формы величиной с небольшое яблоко. Затем они скачками, временами исчезая, стали беспорядочно перемещаться.

— Хватит, Андрей, — скомандовал Иванов. Предметы исчезли. — Или, например, некоторые возможности моего нынешнего тела… — и он почти мгновенно оказался в одном углу кабинета, потом в другом, потом опять за столом. Улавливалось только смутное, обрывочное мелькание и сильное движение воздуха.