Бернард Вербер - Революция муравьев Страница 14

При этих впечатляющих словах и новых аплодисментах вальс возобновился. Для разнообразия танцоры договорились на этот раз кружиться против часовой стрелки.

В таком гаме трудно услышать друг друга. Жюли и ее мать присели за столик в углу, куда префект пришел с ними поздороваться. Его сопровождал молодой человек, весьма высокий, светловолосый и с огромными, в пол-лица, голубыми глазами.

– Это дивизионный комиссар Максимильен Линар, о котором я вам уже говорил, – представил префект. – Он занимается расследованием смерти вашего мужа. Можете полностью ему доверять. Этот полицейский не знает себе равных. Он преподает в школе полиции Фонтенбло. Он сумеет быстро определить причины гибели Гастона.

Молодой человек протянул руку. Ладони обменялись потом.

– Очень приятно.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Так как добавить было нечего, мужчины отошли. Жюли и ее мать издалека наблюдали за праздником, который шел полным ходом.

– Вы танцуете, мадемуазель?

Молодой очень чопорный японец склонился перед Жюли.

– Нет, спасибо, – ответила она.

Удивленный таким приемом японец стоял в нерешительности, не зная, что предписывала делать французская вежливость кавалеру, получившему отказ во время официальной церемонии. Мать пришла ему на помощь:

– Извините мою дочь. Мы в трауре. Во Франции черный цвет – цвет траура.

Испытывая одновременно и облегчение оттого, что дело было не в нем лично, и смущение из-за допущенного промаха, молодой человек согнулся до земли перед столом.

– Прошу меня простить за то, что потревожил вас. У нас все наоборот, цвет траура – белый.

Префект, решив придать вечеру пикантности, рассказал маленькой группке окружавших его гостей анекдот:

– Эскимос делает во льду прорубь. Бросает в нее леску с крючком и наживкой. Сидит, ждет, как вдруг раздается такой громкий голос, что земля начинает дрожать: «ЗДЕСЬ НЕТ РЫБЫ». Испуганный эскимос отходит подальше и делает новую прорубь. Закидывает крючок и ждет. Страшный голос гремит снова: «ЗДЕСЬ ТОЖЕ НЕТ РЫБЫ». Эскимос отходит еще дальше и делает третью прорубь. Голос опять звучит: «ДА ГОВОРЮ Я ВАМ, НЕТ ЗДЕСЬ РЫБЫ!» Эскимос осматривается вокруг, никого не видит, окончательно теряется и поднимает глаза к небу: «Кто со мной говорит? Бог?» Мощный голос раскатывается громом: «НЕТ. ЭТО ДИРЕКТОР КАТКА...»

Нестройный смех. Благодарности. Вторая волна смеха со стороны тех, кто понял с опозданием.

Посол Японии тоже хочет рассказать смешную историю.

– Один человек часто садится к столу, открывает ящик, достает зеркало и долго его разглядывает, думая, что перед ним портрет его отца. Его жена замечает, что он часто смотрит на какую-то картинку и начинает беспокоиться, считая, что это, возможно, фотография его любовницы. Однажды, воспользовавшись отсутствием мужа, она хочет разрешить свои сомнения. И находит спрятанное ее мужем странное изображение. Как только он возвращается, она спрашивает его ревниво: «Что это за старая злобная женщина у тебя в ящике на портрете?»

Новые взрывы вежливого смеха. Снова вторая волна смеха – тех, кто понял с опозданием. Третья волна смеха – это те, кому объяснили смысл истории.

Префект Дюпейрон и японский посол, в восторге от своего успеха, рассказали еще несколько анекдотов. Они заметили, что не так-то легко найти такие, которые были бы одинаково смешны для обеих наций, поскольку в шутках много намеков на особенности культуры каждой страны, понятные только ее представителям.

– Как вы думаете, существует ли универсальный юмор, способный вызвать смех у всех? – спросил префект.

Все успокоились только тогда, когда метрдотель позвонил в колокольчик, подавая знак садиться за стол ужинать. Перед каждой тарелкой официантки положили маленькую круглую булочку.

25. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

РЕЦЕПТ ХЛЕБА: для тех, кто его забыл.

Ингредиенты:

600 г муки;

1 пакетик сухих дрожжей;

1 стакан воды;

2 кофейные ложки сахара;

1 кофейная ложка соли;

немного сливочного масла.

Положите дрожжи и сахар в воду и дайте настояться полчаса. На поверхности образуется густая сероватая пена. Положите муку в миску, добавьте соль, посередине проделайте отверстие, в которое, помешивая, выливайте жидкость. Накройте миску полотенцем и дайте постоять четверть часа в теплом месте, без сквозняков. Идеалъная температура – 27 градусов, если это невозможно, температура может быть более низкой. Жара дрожжи убьет. Когда тесто поднимется, промесите его обеими руками. Потом опять дайте ему подняться в течение тридцати минут. Затем запеките в печи или на древесных углях.

Если у вас нет ни печи, ни углей, запекайте на сильно разогретом солнцем камне.

26. УГРОЗА

103683-й требует еще немного внимания от своих собеседников. Он не все сказал. Он хочет быстро попасть в родной город еще и потому, что над Бел-о-ка-ном нависла ужасная опасность.

Пальцы, с которыми он встречался, очень умелые. Они могут подолгу трудиться, чтобы смастерить то, что им нужно. А так как они непременно хотели, чтобы 103683-й охватил их мир в целом, они нарочно поработали, чтобы сделать для него маленький телевизор.

– А что такое телевизор? – спрашивает 16-й. Старому муравью трудно объяснить. Он двигает

усиками, рисуя квадрат. Телевизор – это ящик с одним усиком, который воспринимает не запахи, а образы, кишащие в мире Пальцев.

– Значит, у Пальцев все-таки есть усики? – Удивляется 10-й.

Да, но особые, они не могут переговариваться. Они только воспринимают образы и звуки.

103683-й объясняет, что в этих образах показывается все, что происходит в мире Пальцев. Они представляют события и дают информацию, необходимую для того, чтобы понять их. 103683-й хорошо знает, что это нелегко объяснить. Здесь опять они должны поверить ему на слово. Благодаря телевизору, даже не двигаясь с места, старый рыжий муравей увидел и узнал все о мире Пальцев.

И вот однажды он увидел по телевизору, по местному каналу, белый плакат, установленный буквально в нескольких сотнях шагов от большого муравейника Бел-о-кана.

Двенадцать солдат поднимают усики от удивления.

– А что такое плакат?

103683-й объясняет: когда Пальцы помещают где-нибудь белый плакат, это значит, что они собираются здесь рубить деревья, разорять города и сметать все с лица земли. В основном, белые плакаты объявляют о строительстве их кубических гнезд. Они ставят плакат, и все окрестности быстро превращаются в плоскую твердую пустыню без травы, на которой вскоре вырастает гнездо Пальцев.

Что вскоре и произойдет. Любой ценой надо предупредить Бел-о-кан, пока разрушительные, смертельные работы не начались.

Двенадцать разведчиков размышляют.

У муравьев нет вождей, нет иерархии, стало быть, нет ни отданных, ни полученных приказов, ни долга повиновения. Каждый делает то, что хочет, и тогда, когда хочет. Двенадцать муравьев даже не сговариваются. Старый разведчик объявил им о том, что родной город в опасности. Тут рассусоливать некогда. Они отказываются от экспедиции на край света и решают быстро вернуться в Бел-о-кан, чтобы предупредить братьев об опасности, которую представляет собой ужасающий плакат Пальцев.

Вперед, на юго-запад.

Между тем ночь уже наступила, и было слишком поздно пускаться в путь. Пришел час ночной мини-спячки. Муравьи устраиваются под корнем дерева, подбирают лапки и усики, прижимаются друг к другу, чтобы еще некоторое время чувствовать общее тепло. Но вот почти одновременно усики медленно опускаются. Муравьи засыпают и видят во сне странный мир Пальцев, гигантов, чьи головы теряются из виду где-то высоко, у верхушек деревьев.

27. О ТАИНСТВЕННОЙ ПИРАМИДЕ НАЧИНАЮТ ГОВОРИТЬ

Многочисленные официанты разносили подносы со съестными припасами. Распорядитель вечера наблюдал их танец издалека и с высоты, как дирижер, отдавал приказы незаметными яростными жестами руки.

Каждый из подносов был настоящим произведением искусства.

Молочные поросята, с застывшими улыбками и красивыми красными помидорами во ртах, распростерлись среди гор кислой капусты. Пузатые каплуны лежали с таким видом, как будто каштановое пюре, которым они были начинены, нисколько их не смущало. Телята, запеченные целиком, предлагали свои филейные части. Омары держались клешнями, ведя веселый хоровод среди овощного салата, политого сияющим майонезом.

Префект Дюпейрон решил произнести тост. Он торжественно достал свой неизменный «побратимный листок», уже изрядно обтрепанный и пожелтевший, поскольку был не раз использован во время обедов с иностранными послами, и произнес:

– Я поднимаю свой бокал за дружбу между народами и понимание между людьми доброй воли всех стран. Вы интересны нам, а мы, я надеюсь, интересны вам. Каковы бы ни были наши обычаи, традиции, технологии, я думаю, что, чем сильнее мы отличаемся Друг от друга, тем больше возможность взаимного обогащения...