Алексей Колышевский - Секта-2 Страница 14

– Принцесса! – Хемур почувствовал, как его шее стало значительно свободнее, и вновь, в который уже раз за это переполненное событиями утро, погладил кадык. – Мой Ипи, хромой погонщик рабов, знает, о ком идет речь. Допросите его со всей строгостью, если он станет упрямиться. Но я уверен, что он упираться не будет. Ведь так, Ипи? – Хемур мстительно ухмылялся. Наконец-то он сможет отомстить этому пройдохе и вору за все его грязные и недоказуемые делишки! Пусть не серебром, так жизнью тот вернет хозяину все долги. Хорошая сделка, если учесть, что главным предметом в ней служит жизнь самого Хемура.

Кафи, недолго думая, приказала взять обоих и отвести в тюрьму, где и содержать вплоть до особого распоряжения. Услышав про такое дело, Ипи, трусливый, как и подобает истинному негодяю, окончательно растерял остатки самообладания и униженно заскулил:

– Я скажу, я все скажу! Это я продал того мальчика по дороге. У меня не оставалось выбора, о принцесса! Те трое, они были жрецами черного Тифона, и старший из них поклялся уничтожить всех нас и всех рабов ради того, чтобы завладеть ребенком. Я и решил, что не будет ничего страшного, если я уступлю ему дитя. А когда рабы начали бунтовать, я приказал своим ребятам, и они…

– Довольно, холуй! – прервала его Кафи. – Так ты говоришь, эти трое называли себя жрецами Сатана?

– Тифона, царица, Тифона, – запричитал Ипи. – Тифона-Сета, бога с головой шакала, обидчика Озириса и возмутителя умов.

– Это одно и то же, – тихо молвила Кафи. – Так вот кто встал на моем пути… Куда они поскакали?

– Я… Я ничего больше не знаю. – Ипи был готов разрыдаться. – Они просто забрали мальчишку и убрались прочь. Была гроза, ничего не видно, я не помню даже, в направлении какой стороны света они скрылись…

Кафи окликнула стражу, отвергнув паланкин, потребовала себе коня. Не время для соблюдения церемоний – сейчас дорого каждое мгновение. Каким-то образом ревнителям Сатана оказалась известна тайна пророчества. Хотя что же тут удивительного? Ведь язык звезд понимают все жрецы на свете. Раскрыть предательство необходимо, но лишь после того, как она найдет мальчика. Если же она опоздает, ни в чем больше не будет смысла. Эти двое – надсмотрщик и торговец – были ей теперь ни к чему. Все равно от них больше не будет толку, а давать волю ярости – значит разрушать свой внутренний, тщательно выстроенный храм души. Пусть живут, раз есть на то воля богов.

Кафи узнала о грядущем пришествии великого пророка от Пифонесы, девы-оракула храма Озириса, с юных лет живущей отшельницей в одной из отдаленных комнат храма. Навещать ее можно было лишь по ночам, когда до полной Луны оставалась ровно половина звездного времени. Пифонеса, совершенно нагая, сидела на особом треножнике с прорезью, доводя себя до экстаза, а под треножником тлели высушенные листья магической травы кхут. Дым в буквальном смысле проникал ей внутрь, напитывал ее тело, и тогда, в момент чрезвычайного прозрения, Пифонеса изрекала свои пророчества. Так было и в тот раз, когда Кафи с трепетом вошла в комнату, где светились пустотой голые стены и каменный пол с установленным посередине треножником.

– С чем ты ко мне явилась? – Пифонеса, одурманенная дымом кхут, медленно раскачивалась, и казалось, будто невесомое тело ее парит в воздухе – лишь дотронься, и жрица пропадет из виду, растворится в сладковатом дыму.

– Звезды тревожат меня, – ответила Кафи, чувствуя, что теряет ощущение реальности. Ноги ее ослабели, голова закружилась, и за неимением лучшего дочь фараона села прямо на пол. – Они поведали мне о рождении в далекой чужой земле того, кто придет в Египет, чтобы спасти свой народ, и это смущает меня и наполняет мою душу сомнениями и страхом.

– Отыщи его. – Пифонеса говорила, закрыв глаза, словно читала в Книге Жизни, той самой, что держит пред очами Озириса бог Тот. – Он может стать иерофантом великого учения, оказать Египту неоценимую помощь, прославить все, к чему прикоснется. Что до евреев, они ждут его лишь как своего спасителя, однако деяниями своими он спасет весь мир. Только найди его, ибо если это сделают другие, то все может пойти совсем иначе. Они обратят силу этого пророка против Египта и разрушат его, растащив по всей земле камень за камнем. Нельзя допустить победу Сета над Озирисом. Если это свершится, то наступит в мире вечная ночь и будет продолжаться до тех пор, пока не начнется новая эпоха. Так было уже дважды – сперва погибла страна, называемая нами Гиперборея, а потом ушла под воду Атлантида, от которой остались лишь пирамиды, где мы хороним своих царей. А ведь когда-то подножья пирамид омывали морские воды. Древние атланты, в гордыне своей отринувшие богов, навлекли на себя их гнев. Море возмутилось и поглотило их, а после отступило, оставив пирамиды для нашего удивления и устрашения. Ступай и найди мальчика, пока еще не поздно.

Едва не теряя сознание, задыхаясь от запаха дыма, Кафи ползком выбралась из этой странной, волшебной комнаты. Отдышалась, встала и с тех пор не находила себе места, покуда не подступила во главе шести тысяч вооруженных наемников к стенам храма-крепости, выстроенной в оазисе Дешиха в полусотне километров от Перависа, вблизи Гелиополя. Здесь была земная обитель Тифона-Сета, именуемого в великом учении Сатаном, богом гордыни и злых козней, врагом Озириса. Здесь черные жрецы, меняясь поочередно, никогда не прерывали молитвы своему мрачному и противоречивому богу, которого одни считали и по сю пору считают основателем наук и хозяином всей земной жизни, а большинство – и в современности, и во времена гораздо более ранние, чем эпоха, в которую происходили описываемые здесь события, – называют отцом всякой лжи, коварным змеем-обольстителем, ненавистником жизни и источником всего зла в этом мире от его начала и до окончательного исчезновения.

После того как войско Кафи осадило город, принцесса выслала парламентеров. Их впустили, открыв городские ворота, а потом вместо ответа выставили отрубленные головы посланников на городской стене, нанизав их на копья, а тела сбросили вниз для устрашения нападавших. Тогда Кафи – прекрасная и сильная, словно амазонка, дева, принцесса-жрица, закованный в доспехи воин света, пришедший покарать зло, – приказала штурмовать обитель Сета. Крепость оборонялась яростно, но продержаться сумела недолго. После непрерывного многочасового штурма стены ее уступили напору превосходящего в силе и численности войска. Жрецы и немногочисленная охрана серьезной обороны организовать не смогли, наемники принцессы ворвались внутрь, и началась ужасная резня. Легенда гласит, что, когда перед Кафи открыли ворота, дабы она, как это и полагается особе царской крови, первой из правителей вступила внутрь покоренной неприятельской твердыни с церемониальным ритуалом во славу Изиды и Озириса, принцесса вынуждена была отступить перед потоком крови, хлынувшим в распахнутые створы крепостных ворот. Переступив через труп того самого всадника, что явился Ипи Хромому, верховного жреца храма Сета, Кафи спустилась в подземелье и вынесла оттуда на руках измученного пятилетнего мальчишку. Крепость по приказу Кафи сожгли и разрушили до основания, а всех служителей храма казнили у нее на глазах. С тех пор поклонение Сету в Египте было запрещено, а все служители черного культа объявлены вне закона. Переродившись во времени, Сет, бог – убийца Озириса, стал Сатаном, позднее же, когда лишь только забрезжил над миром свет Спасителя рода человеческого, Сатан стал Сатаной, а его адепты – сатанистами, и название это дошло без изменений до наших дней.

Мальчишка был без сознания, но несомненно жив. Он не выглядел изможденным – в плену его сносно кормили, и жизни его как будто ничто не угрожало. Верховный жрец Сета давно составил его гороскоп и никогда не решился бы уничтожить мальчика. «Гораздо лучше будет, – мечтал властолюбивый чародей, – вырастить его подле себя как еврейского царя, чтобы использовать потом еврейское племя в своих целях, поднять восстание рабов и сместить с их помощью проклятого фараона».

Да, звезды невозможно обмануть. Уже тогда они давали египетским ученым точную картину будущего. Сейчас с помощью тысяч шарлатанов и проходимцев астрология выродилась из глубокой и точной науки в сомнительное учение с дурной репутацией, превратившись в забаву для простолюдинов наподобие поп-музыки. Однако никто не посмел бы отнестись с сомнением или насмешкой к великому знанию в эпоху могущества ныне ушедшей во мрак времен египетской цивилизации. Двадцать веков исполнилось земле фараонов в год появления на небе знака, возвестившего о приходе из-за моря пророка по прозвищу «Спасенный из воды», чье имя на арамейском и халдейском языках звучало как Мо-Ессей.

Это имя Кафи без труда прочла на золотом треугольном медальоне, висевшем на шее ребенка.