Эдуард Лимонов - В Сырах Страница 14

Мы с Ильичём решили, что пойдём другим путём. Что если мы не можем выводить на митинги впечатляющее количество сторонников, то мы станем устраивать политические акции, не требующие большого количества людей. Акции, шокирующие своей необычностью, привлекающие своей дерзостью и одновременно не наносящие ущерба жизни и здоровью людей. Само собой родилось название — Акции прямого действия, сокращённо АПЦ.

В сущности, мы ориентировались на наш же собственный опыт. Мирный захват символически значимых зданий мы уже совершали в Севастополе и Риге, но теперь мы решили действовать на территории России.

Первый опыт продуктового терроризма у нас тоже уже был. Весной 1999 года Дмитрий Бахур и Егор Горшков швырнули несколько куриных яиц в господина Никиту Михалкова, кинорежиссёра. Произошло это на мастер-классе Михалкова в помещении Дома кино. Это был спонтанный, даже не подготовленный жест, политический протест против проститутского поведения знаменитого кинорежиссёра. Михалков поддержал на президентских выборах в Казахстане Нурсултана Назарбаева в обмен на спонсорство Назарбаева в производстве фильма «Сибирский цирюльник». Мы имели сведения, что в казахских тюрьмах убивают и насилуют русскую оппозицию, мы сделали листовку «Друг палача» и разбросали её на премьере фильма для журналистов. Видимо, мы попали в больное место г-на Михалкова. Он отомстил нам тотчас же, вероятно, использовав возможности своего друга г-на Степашина, тот был как раз в описываемое время министром внутренних дел. Местью за листовку послужил ящик с «коктейлями Молотова», подброшенный к двери нашего «бункера» (штаба), а через двадцать минут в штаб нагрянули с обыском объединенные силы различных родов милиции. Ответом на этот рейд и явилась атака куриными яйцами. Бахура и Горшкова бросили в Бутырку, откуда Бахур вышел с туберкулёзом и долго потом лечился.

Мы с Ильичём вспомнили этот опыт. Акции прямого действия — «бархатный», или «продуктовый» терроризм и мирный захват офисов чиновников — прокатились по всей стране. Одним из первых, помню, историю в Манеже, когда председатель Центральной избирательной комиссии г-н Вешняков был обстрелян жирной струёй майонеза. Просто залит майонезом в районе паха. Он стоял в это время у микрофона, а сзади, как смиренные обкакавшиеся школьники, стояли лидеры партий-сателлитов, они пришли заключить союз добрых намерений, благородного поведения на выборах. Там были Зюганов, Жириновский… И теперь стояли, открыв рты. Двое наших парней, Манжос и Медведев, стали внезапно знаменитыми, так же как и партия, осмелившаяся выступить против обмана и ханжества.

Вслед за историей с Вешняковым нацболы захватили вагон железной дороги. Купив билеты до Калининграда, они устроили бунт на границе с Литвой, закрыли и забаррикадировали двери изнутри, приковались цепями друг к другу, общим числом 28 активистов. Это был знак протеста против введения обязательных транзитных виз для российских граждан, пересекающих Литву, едущих в Калининградскую область и г. Калининград. Вагон штурмовали, ребят арестовали, судили, и они отбывали наказание в старом Вильнюсском централе, где в начале прошлого века сидел некто Феликс Дзержинский.

АПД в Большом театре в день инаугурации второго президентства Владимира Путина 7 мая 2004 года была, пожалуй, самой выразительной, значительной и яркой акцией нацболов. В тот вечер в Большом театре ожидали самого Путина. Нацболы захватили сцену и президентскую ложу. На сцене они зажгли файеры и дымовые шашки, выкрикивая лозунги: «Долой царя!», «Россия без Путина!», с балконов в зал летели листовки. Если учесть, что захват Большого театра произошел через год с небольшим после «Норд-Оста», можно представить, на какие риски шли нацболы. Но по какой-то, ведомой только власти, причине сурово судить участников захвата Большого театра не стали. Их легко наказали по административным статьям.

Самыми знаменитыми АПД стали: «захват» Министерства здравоохранения 2 августа 2004 года и «захват» приёмной Администрации президента 14 декабря 2004 года. Вот что писал «исследователь» нацболов Павел Данилин об акции 2 августа: «Группа из 20 нацболов ворвалась в Минздрав, захватила кабинет Зурабова и ещё несколько кабинетов, а затем Максим Громов выбросил из окна портрет президента. Члены НБП кричали: «Путин — враг народа!», «Зурабов — враг народа», «За наших стариков уши отрежем» <…> Семерых участников захвата осудили 20 декабря к пяти годам тюремного заключения…» «В журналистской среде это вызвало взрыв возмущения», — пишет Данилин. И заключает: «Прокуратура действительно, не должна была делать из нацболов героев и мучеников, фактически политзаключенных, — а направить все силы на то, чтобы посадить Эдуарда Лимонова».

14 декабря 40 нацболов захватили приёмную Администрации президента. Судили нацболов целый год и приговорили к срокам от одного (уже как раз отсиженного) года до 4,5 лет. Однако эти АПД были только вершины огромного айсберга АПД. «Всего нацболами за рассматриваемый период с осени 2003 года по июнь 2005 года совершено около 870 акций. Это по меньшей мере в 20 раз больше, чем у любой иной политической организации», — констатирует «исследователь», предлагающий меня посадить. И заключает: «В России существует одно-единственное массовое молодёжное движение, — это НБП».

Посадить меня российские власти не решились. Однако после серии успешных акций прямого действия вдруг пропал Ильич. Пошёл на встречу и пропал. Сказать, что мы были не готовы к подобному, я не могу. Партия не по своей вине, но по воле руководящих страной довольно злых и дремучих людей была объектом преследований. Партия всего лишь хотела, согласно Конституции, участвовать в политической жизни страны, но именно поэтому дремучая власть расценивала партию как врага, потому что партия была молодой, энергичной и хотела участвовать в выборах. Дремучие, формации XIX века люди посчитали (и продолжают считать), что партия должна быть уничтожена. Партию было бы лучше уничтожить физически, считали в Кремле, но так как нравы во всем остальном мире господствуют более современные, потому стали вытаптывать партию. Несправедливый суд и тюрьма — вот что нам было уготовано.

Слуги государевы, архаичные прокуратура, милиция, служба государственной безопасности, — добавляли к старомодному насилию власти ещё свою диковатую старательность. Бывало, перестаравшись на тайных допросах, эти гунны убивали наших людей. К описываемому времени убитых было уже шестеро. Чтобы замаскировать следы, уже убитых бросали на рельсы, одного, моего проводника по Алтаю, выбросили из окна. Так что к пропажам людей мы были готовы. Мы сказали себе: «Ильича взяли, возможно, убили». Мы стали искать следы Ильича.

Вдруг на нас вышел наш давнишний союзник, депутат Госдумы, бывший советский полковник. Ему удалось узнать, что Ильич жив и содержится в «Лефортово». Депутат был уверен, что его не допустят в Государственную думу на следующий срок, и потому, видимо, написал запрос в Генеральную прокуратуру о судьбе Ильича. Запрос поддержали ещё двое таких же депутатов без будущего, либо с добрыми сердцами. Одновременно на адреса двух наших людей пришли письма из «Лефортово»! Многих наших товарищей эти письма повергли в состояние шока, но не меня, я знал как устроена тюрьма «Лефортово». Я же просидел там в 2001–2002 годах пятнадцать месяцев.

Дело в том, что, кинув нашего Ильича в «Лефортово», чекисты не потрудились оговорить запрет на переписку. Потому администрация тюрьмы сама никак не ограничила Ильича, он, как и все заключённые, мог использовать своё право отправлять и получать письма. И он воспользовался своим правом.

Администрация же не обязана была знать подробности истории Ильича. Это прокуратура опростоволосилась. Администрация в лице дежурного офицера прочла письма Ильича и, не найдя в них ничего необычного (Ильич-то умный мужик), равнодушно поставила на них штампы, а дальше письма попали на почту. И к адресатам.

Вооруженные теперь дополнительно письмами Ильича, депутаты (главным в этом деле был полковник-депутат Виктор Алкснис) вызвали в Госдуму на Охотный Ряд самого Генерального прокурора Устинова. Толстяк почувствовал, что попал. Идти и унижаться перед депутатами за некрасивую историю, когда жителя иностранного государства выкрали с улицы и тайно держат в Следственном изоляторе ФСБ, Устинову ой как не захотелось! Ведь Ильич не совершил ничего такого, чем можно было оправдать такие манеры поведения спецслужб. Устинов позвонил Алкснису. И попросил прийти в Генпрокуратуру, где предложил to make a deal.

— Вы, Виктор Имантович, отзываете ваш вызов Генерального прокурора на позорище злым депутатам, — а они станут унижать Генпрокурора по полной, — а я, Генеральный прокурор, в обмен, взамен, в компенсацию, освобождаю вашего Ильича из застенка.