Андрей Никулин - Я - АЛКАШ Страница 14

Потом когда девочки решили посмотреть какой-то фильм по телевизору, мальчики естественно захотели оприходовать бутылку, которая томилась во внутреннем кармане Андреева пальто. Но были застуканы одной из девочек, когда Саша уже сковырнул пробку, и хотел было разлить водку по подставленным рюмкам. Девочки всерьез обиделись, отобрали бутылку и вылили её содержимое в раковину. «Неужели обязательно нужно напиваться!», - гневно сказала высокая и грудастая Таня. После этого заявления, весь интерес к ней, а Андрей с самого начала положил «глаз» именно на Таню, совершенно пропал. «С ними каши не сваришь», - тоскливо думал Андрей, потягивая противное кислое сухое вино. В конце концов, засобирались по домам, так как всем надо было добираться в Нагорную часть, и только Андрей и Виолетта жили за Рекой.

На улице компания разделилась. Саша, Андрей и Виолетта пошли на остановку трамвая – им нужен был тот «номер», на котором они приехали сюда, остальные же в том числе и гостеприимный хозяин отправились на остановку автобусную. Ещё во время праздника Андрей понял что сибиряк «не ровно дышит» к девочке Виолетте, и поэтому не удивился, что тот решил её проводить до дома. На вокзале, где их дальнейшие пути расходились, Андрей с ними попрощался и пешком, не став дожидаться транспорта, отправился домой.

 Тихо, стараясь не разбудить мать – хотя он прекрасно знал, что та не спит – Андрей открыл входную дверь, быстро разделся и лёг спать. Засыпая, он ещё раз вспомнил рассказ Окуня про Афган. Когда они вышли с ним покурить на балкон во время, когда другие были заняты танцами, Андрей, набравшись пьяной смелости, спросил Вовку, за что тот получил медаль.

- А хуйня! – сказал уже прилично окосевший «афганец», - Пошли с пацанами за барханы водку пить, а тут наша разведрота возвращалась. Я не успел подняться, как получил два ножа в живот и в грудь.

Тут Окунь задрал рубашку и показал Андрею шрамы. Потом засмеялся и продолжил:

- Ну, меня в госпиталь. И чтоб, значит не пиздел, дали «за Отвагу» - вот и всё, - Окунь весело сплюнул с балкона.

- А можно медаль посмотреть? – робко спросил Андрей.

- Так нет её. Я когда в Ташкенте, в госпитале лежал, так мы там обкурились, да ещё водяры нажрались, и я одному летёхе зуб выбил. Так вот в дисбат не отправили, а медаль завернули, - и он ещё раз сплюнул. - Ладно, херня это. Главное живой вернулся. Пошли, выпьем чего-нибудь!

« И такой пацан связался с такими «правильными» девочками. Квартиру свою предоставляет! На кой ему эти «институтки» сдались?», - Андрей долго не мог уснуть. Он представлял себя в Афгане вместе с Вовкой Окунем. Он даже подумал, что вот если бы не «спецнабор» в институте, то он, наверняка, тоже бы загремел в Афган. Засыпая, Андрей представил себе, как у него в груди и животе торчат два десантных ножа, потом ему вспомнилась его школьная любовь и он уснул.

Следующие праздники Андрей отмечал уже в общаге, в компании весёлой девочки Лёли, её подружек по комнате и друзей, с которыми он сошёлся, съездив после первого курса в стройотряд на Байкал. На этом празднике всё было правильно.

 Всё как он хотел.

Пусть вас не смущает рассказ от третьего лица, я ведь предупреждал вначале.

Эх, были же времена, когда спиртное была только лёгкой приправой к веселью. Всё было мило, умеренно и я бы сказал, целомудренно. Вино к празднику, а не разгул после выпитого.

ГЛАВА 3. СЛАВНОЕ МОРЕ, СВЯЩЕННЫЙ БАЙКАЛ…

 Прорыв в употреблении алкоголя произошёл летом в стройотряде. Там, на Байкале, я прошёл первую «школу» пития крепких напитков. Вы помните питьевой спирт в поллитровках по 12,5, а? Так вот мы не просто спирт пили, а коктейль «Северное сияние» - это спирт с шампанским пополам. Сногсшибательная, в прямом смысле этого слова, вещь я вам доложу! Здоровья было хоть отбавляй, хотелось попробовать всего и сразу. «Кровавая Мэри» (водка с томатным соком), «Белый медведь» (водка с шампанским), «Бурый медведь» (коньяк с шампанским), да просто «брага» – всё шло в дело, всё было продегустировано. Уважаемый мною Михаил Задорнов как-то сказал: «Нынешнее молодое поколение потому приобщилось к наркотикам, потому что сейчас нет «стройотрядов», а то бы они поняли – вино лучше!». Полностью согласен.

июль 1983г. порт Байкал – посёлок Усть-Баргузин

- Ну, и когда ваш студент появится? – шкипер Николай присел рядом с нами, достал из кармана вытянутых на коленях тренировочных штанов мятую пачку «Беломора», закусил мундштук папиросы и не спеша закурил.

- Да должен уже. «Передачка» пришла, значит скоро сюда прибежит, - мы сами волновались за Решута.

- Ладно, подождём мало-мало, - Николай был нормальным мужиком и по-сибирски никуда не торопился, - но буксир скоро подойдёт.

Мы - это я, Валек и Сан Саныч – тоже достали по папиросине и закурили. Перед отъездом мы в бригаде решили экономить, и перешли все как один на «Беломор». Другие наши пацаны разлеглись на задраенных по случаю перехода трюмах лихтера «Н.Крупская», кто-то кемарил, а кто-то лениво трепался, покуривая папиросы. Солнце уже зашло, и наступили короткие байкальские сумерки, которые, как мы уже знали, резко сменятся густой темнотой.

 Николай забычковал «беломорину», спрятал окурок в карман треников, поднялся и пошёл в настройку лихтера, которую он почему-то называл кубриком. Мы давно заметили, что местные никогда не бросали бычки в озеро. Через некоторое время по бортам и на мачте лихтера зажглись сигнальные огни – Николай давал понять, что времени на то, чтобы дождаться нашего товарища осталось совсем мало.

Тут мы услышали приближающиеся торопливые шаги, а через некоторое время появился запыхавшийся Решут. Теперь вся наша бригада была в сборе, и мы могли отчаливать. Как бы подтверждая это, раздался гудок подходящего со стороны пирса буксира.

- Серый, чего так долго? – набросились мы на Решута. - Без тебя чуть не ушли!

- Да, Потап задолбал расспросами. Что, да как! – Решут быстро пожал протянутые ему на встречу руки. - Пацаны, жрать хочу как из пулемёта!

- Сейчас отойдём и сядем за стол. Давайте трап уберём, вон уже буксир подходит, - предложил я.

- Так чалки ещё нужно будет отдавать, - вмешался Сан Саныч. - Пускай Николай командует! 

 Николай выскочил из настройки, на ходу надевая на руки брезентовые рукавицы.

- Николай, помочь? – крикнул Валек.

- Не надо. Поранитесь ещё, - Николай махнул нам рукой. - Ныряйте в кубрик. Сейчас отойдём!

- Давай, хоть чалки скинем? – Сан Санычу хотелось вспомнить свою юность, прошедшую на далёкой сибирской реке Витим, где он еще, будучи школьником, подрабатывал летом матросом на катере.

- Ладно. Только верхонки надень, - и Николай кинул ему пару рукавиц, - а потом тогда трап затащите.

На корме, тихо отрабатывающего задним ходом, буксира, уныло маячили два матроса в замасленных спасжилетах на голый торс. Явно буряты по национальности они с буддистской невозмутимостью приняли от Николая верёвку и привязали за неё буксировочный трос. Шкипер стал выбирать верёвку через носовой клюз лихтера и, видя, что ему это даётся нелегко, на помощь рванули Валек и Решут. Я же принял чалки, которые Саныч сбросил с кнехтов на стенке. В общем, мы как могли, помогали нашему шкиперу – уж больно хотелось побыстрее сесть за стол. Два ящика барматухи давно нас заждались.

Наш переход на другой берег Байкала в посёлок Усть-Баргузин, по словам шкипера Николая, займёт не более суток и потому терять драгоценное время полной свободы нам не хотелось. Раз уж так получилось, что всю нашу бригаду командир отряда Потап решил отправить в ссылку в далёкий байкальский посёлок, то мы хотели воспользоваться нашей независимостью по полной программе. И поставленный во главе нашей банды комиссар Матвей ничего поделать с нами не мог. Парень он был неплохой, а главное как оказалось не глупый – противопоставлять себя бригаде здоровых балбесов он предусмотрительно не стал и смотрел на наши приготовления сквозь пальцы. Ещё днём мы заслали наших извечных гонцов Бича и Соловья в Листвянку и те вернулись с двумя сумками полными портвейна. Комиссар только вздохнул, когда мы мимо него затаскивали пойло на лихтер. Ему с нами ещё предстояло жить там в посёлке, и не просто жить, а работать и потому портить отношения с самого начала командировки он благоразумно не захотел.

Вообще-то наш стройотряд базировался в порту Байкал, небольшом посёлке в том месте, где Ангара с рёвом вытекает из великого озера. Приезжали мы сюда уже второй год, и нам тут очень нравилось. Часть отряда работала в порту грузчиками – порт Байкал был перевалочным пунктом для народнохозяйственных грузов, прибывших по железной дороге, – другая часть строила для порта пирс, отгораживающий акваторию порта от иногда бушующего озера-моря. Все заработанные деньги шли в общий котёл и делились в конце отряда согласно КТУ, коэффициента трудового участия – была такая примочка во времена развитого социализма. Работали мы много, практически без выходных, но пачки купюр, которые в конце сентября нам раздавал командир, были солидными, и за это стоило три месяца поломаться. Несмотря на тяжёлую работу и хронический недосып мы, тем не менее, никогда не пропускали возможность сходить на танцы, которые в посёлковом клубе по субботам и воскресеньям проводил опойного вида мужичёк, которого мы беззлобно прозвали «диск-жокей». А какие танцы без спиртного? Здоровые, 19-21-летние парни, да чтобы не выпили перед танцульками по паре стаканов разведённого питьевого спирта (а в сельмаге посёлка кроме этого напитка ничего отродясь и не было) – нонсенс! Раскрашенные как матрёшки, одетые в болоньевые куртки, тренировочные штаны с лампасами и резиновые сапоги местные дамочки и сами приходили на встречу со студентами из далёкого волжского города, конкретно приняв на грудь. Вот собственно из-за этих чрезмерных возлияний перед танцами наша бригада и отправлялась в командировку (ссылку?) в далёкий посёлок Усть-Баргузин.