Джулиан Барнс - Любовь и так далее Страница 14

— То есть, вы нас обманули, — и сделала свое насупленное лицо.

Стюарт рассмеялся.

— Нет, я вас не обманул. Понимаешь, во всем должен быть порядок. Филантропия — это, конечно, очень хорошо, но должна быть и справедливость. А справедливости не может быть без порядка. Правильно?

Похоже, он убедил Софи, но все-таки не до конца.

— Ну, если вы так говорите, то правильно.

Когда она ушла спать, я сказала Стюарту:

— Спасибо.

— Да не за что. Я часами могу болтать на общие темы, с кем угодно и о чем угодно. Если возникнет необходимость.

Больше он ничего не добавил. Он отнесся к вопросу Софи как к фантазиям ребенка, хотя это была никакая не фантазия.

Позже в гостиную заглянула Мари. Она что-то сказала театральным шепотом. Стюарт как раз что-то говорил — он сделал паузу и подмигнул Мари. И вовсе не для того, чтобы покрасоваться. Я уверена, он не видел, что я за ним наблюдаю.

Он явно очень неплохо устроился в жизни и всем доволен. Нет, он об этом не говорил. Но это было понятно и так — по его поведению, по тому, как он держится. И одеваться он стал более элегантно. Наверное, это заслуга его жены. Я не стала спрашивать про нее. Мы избегали этой темы, как и других опасных тем.

Я слегка пересушила лазанью. И ужасно на себя злилась за это.

ОЛИВЕР: Очередной триумф мастеров арены. Один взмах хлыста — и тигр отплясывает под сполохами стробоскопа, вертя чесоточной задницей в блестках. Музыкальное сопровождение: «Парад» Эрика Сатье, чья новаторская концепция построения музыкального произведения, насколько я помню, допускает включения «посторонних» звуков типа ударов хлыста или стука пишущей машинки. Просто символы, которые стоило бы начертать на будущем гербе Стюарта.

Все прошло гладко. Мне не было надобности прибегать к предсказаниям Нострадамуса, чтобы догадаться, что Стюарт явится с клиническим случаем столбняка и мускульной релаксацией статуи с острова Пасхи, но я помог ему почувствовать себя более раскованно и непринужденно, похвалив вино, которое он так плутократически прихватил к случаю. Тасманийское pino noir, вы только представьте! Джилиан ужасно напрягалась из-за того, что кремировала макароны. Девочки вели себя хорошо — настоящие маленькие леди, и та, и другая. Стюарт, похоже, был одержим только одной мыслью — происходит у нас в районе гентрификация или нет, — причем это слово он произносил так, словно держал его кузнечными клещами. У вас есть какие-нибудь идеи, с чего бы он так озадачился этим вопросом? Может быть, из опасения, как бы какой-нибудь местный Робин Гуд не освободил его BMW от колесных дисков, пока он тут выпивает-закусывает?

Охренеть можно — Стюарт и BMW! Кто бы мог подумать?! И я был должным образом охреневший, когда помахал ему на прощание, — охреневший, как венецианцы, встречавшие мощи святого Марка, благополучно возвращенные в Венецию. Если верить нашему Тинторетто. Фонари патетично мигали, а гудрированная дорога блестела, как умасленный бок эфиопа. И когда он умчался в ночь на четырех колесах, я пробормотал ему вслед:

— Auf wiedersehen, О Regenmeister.[59]

Мастер арены встречает Мастера дождя — жаль, что я не подумал об этом раньше.

Должен признать — хотя и с большой-большой неохотой, — что теперь, когда Стюарт пережил свою исходную социальную травму, он стал гораздо раскованнее и непринужденнее. Временами — так даже и чересчур. Перебил меня раз или два в разговоре, чего никогда не случилось бы dans le bon vieux tems du roy Louys.[60] Чем, интересно, вызвана сия генетическая модификация в моем органическом, экологически чистом друге?

Да, все прошло гладко, я бы даже сказал — плавно. Забавное определение для официальной встречи друзей, если учесть, что «плавно» происходит от слова «плавать», а вы сами знаете, как в основном плавают люди.

СТЮАРТ: Да, я спросил, давно ли они стали вегетарианцами.

— Мы не вегетарианцы, — сказала Джилиан. — И никогда ими не были. Мы стараемся есть здоровую пищу. — Она умолкла и добавила после паузы: — Мы думали, что ты…

— Вегетарианец? Я? — Я покачал головой.

— Это все Оливер. Вечно он все понимает неправильно. — Она сказала это вовсе не по-стервозному и без тени сарказма. Но с другой стороны, она это сказала и безо всякой симпатии. Просто проконстатировала факт — сказала о чем-то таком, что всегда было и будет, и она с этим давно смирилась.

Она слегка пополнела, правда? Но почему — нет? Ей это даже идет. Мне не нравятся современные женские прически, чуть ли не выбритые на затылке. И я всегда думал, что соломенный цвет волос ей совсем не к лицу. Впрочем, это не мое дело, правильно?

ОЛИВЕР: Сам того не подозревая, Стюарт пел, отрабатывая свой ужин; в частности, выдал одну чистейшую фразу из Перголези[61] среди напевов из Френка Айфилда. Он пустился в пространные рассуждения об Угрозе Миру, Как Мы Его Знаем, иными словами — что биодиверсия набирает обороты, что модифицированные гены из черных свитеров с высоким воротом непременно проникнут в до сих пор защищенную крепость Природы, что робкие певчие птички умолкнут, а глянцевые баклажаны утратят свой блеск, что у нас у всех вырастут горбы и мы станем похожи на гротескных персонажей Брейгеля, — на самом деле, это не самое страшное, если единственная альтернатива — раса Стюартов, — и что модификация генов есть чудовище Франкенштейна… на этом этапе мне уже захотелось пройодлировать ноту повыше, чтобы звенел весь хрусталь в доме, потому что, на самом деле, чудовище Франкенштейна было вполне симпатичной личностью и само по себе не представляло никакой угрозы, просто, к несчастью, так получилось, что в нем нашло воплощение множество мелочных людских страхов, — но Стюарт продолжал свою скучную лекцию — скучную, как бурильная установка, как сказал кто-то из умных людей, — про GM, сиречь генную модификацию — вас тоже бесят акронимы? — и я уже собрался спросить а) при чем здесь «Дженерал Моторс» и b) разве его доход от торговли беспестицидными овощами не зависит напрямую от нашего страха перед плохими генами, и если мы избавимся от этого страха, разве продажи означенной моркови товарной не пойдут резко вниз, как вдруг он сказал одну фразу, которая прозвучала как щелчок гипотетическими пальцами.

— Что ты сказал?

На самом деле, он повторил все другое, что говорил до этого, как взбесившийся золотоискатель, который перебирает песок в поисках драгоценных крупиц. И наконец его корявые пальчики нащупали самородок.

— Закон неумышленного положительного эффекта.

Он объяснил, что этот закон проявляется, например, когда франкенштейнские зерновые культуры вдруг получаются неприятными на вкус для травоядных животных, особенность, которая… и так далее. Но он уже потерял благодарного слушателя в моем лице, поскольку я потерялся в мыслях.

Закон неумышленного положительного эффекта. Разве это не песня — причем, не одинокая трель какой-нибудь робкой, хотя и благополучно певчей чистоголосой птички из глубины зеленых насаждений, а могучий хор, в котором сливаются голоса человечества, Природы и Всемогущего божества?! (Вы, наверное, поняли, что «Всемогущее божество» я использую как метафору. Замените его — по вкусу — Тором, Зевсом или маленьким Джонни Кварком.[62]) Фраза, достойная, чтобы высечь ее в камне или, по крайней мере, высветить неоном. Наряду с «и слово стало плотью», «que sera, sera»,[63] «si monumentum requiris, circumspice»,[64] «всадник, проезжай», «мы так и не сделали то, что должны были сделать» и «дрожащими пальцами он расстегнул ее бюстгальтер». Закон неумышленного положительного эффекта. Разве этим не объясняется наша жизнь? Какой метафизик, какой моралист мог бы сказать лучше?

Не поймите меня неправильно. Если вы не столь рьяно настроены про-оливерски, как я мог бы рассчитывать — а у меня подозрение, что так и есть, — то, может быть, вы воспримете мой восторг перед этим блистательным принципом как попытку оправдаться. Как будто я пытаюсь свалить все на тяжкие обстоятельства: не моя вина, сударь. На самом же деле, я рассматриваю эту фразу как очень верное выражение трагического принципа бытия. Древние боги мертвы, и в моей Книге Бытия маленький Джонни Кварк — это Стюарт в строгом сером костюме, но Закон Неумышленного Положительного Эффекта — теперь это есть основной принцип жизни, он учит нас, насколько велика пропасть между намерением и его осуществлением, между намеченной целью и ее результатом, насколько тщетны все наши стремления и усилия, насколько стремительно и люциферственно наше падение. Мы все потерялись, правда? И тот, кто этого не осознает, потерялся уже безнадежно. А тот, кто это осознает, тот спасется, потому что познал потерянность до конца. Так говорит Оливер в Год Господа Нашего Кварка.

ДЖИЛИАН: Разумеется, супружеский секс бывает не только в браке. И это, наверное, самое худшее, что может быть. Прошу прощения, я не хотела вас отвлекать. Может быть, вы как раз собирались заняться вот этим самым.