Юрий Визбор - Альтернатива вершины Ключ Страница 14

– Большой ты педагог, – сказал Спартак, – однако завтра мы с тобой займемся вплотную английским языком. Понятно?

– Понятно, – сказал обиженно Марат. – Это для воспитания?

– Нет, – сказал Спартак, – просто для знания языка.

Володя лез первым. Его руки от двухдневной работы были уже во многих местах сбиты и заклеены пластырем. Володя лез быстро, и эта привычная работа явно доставляла ему удовольствие. Ниже его легко, как кошка, шел по скалам Саша Цыплаков, поднимавшийся вверх без всяких видимых усилий, демонстрируя свойство скалолазов высшего класса. Саша, как главный резерв командования, держался пока в запасе, чтобы выйти вперед со свежими силами на самом ответственном участке. На «желтом поясе» и «зеркале». Следом за Сашей во главе второй связки шла Лида, а замыкал команду Руслан, быстро и ловко выбивающий крючья, забитые капитаном. Так они двигались вверх, иногда перебрасывались двумя-тремя словами, короткой шуткой, когда неожиданно услышали напряженную команду Володи: «Все в сторону! Я держу камень!»

Это был скорее не камень, а плита. Взявшись за очередную зацепку, Володя, нагрузив ее, внезапно почувствовал, что она «живая» и готова «пойти». У него хватило реакции и быстроты для того, чтобы превратить опорное движение в удерживающее и в таком неверном положении произнести предупреждение. Плита была такова, что Володя мог ее перекинуть через себя, но прямо под ним была его команда.

Быстрее всех ушел в сторону Саша – он, казалось, мог ходить по отвесам, как по ровному полу. Перед Лидой – немного выше – оказался нависающий камень, и она устроилась под его защиту. Хуже всех пришлось Руслану – он пытался вбить свою солидную фигуру в небольшую щель, находившуюся прямо перед ними, но сделать это было чрезвычайно трудно из-за несоответствия взаимных габаритов. Володя, дрожа от напряжения, еще раз крикнул:

– Ну, быстрее!

– Сейчас, сейчас! – торопливо кричал Руслан, ввинчиваясь в щель. Володя наконец отпустил плиту и попытался сам увернуться от нее. Медленно, как во сне, плита, переворачиваясь, пошла вниз, задела Руслана, послышался короткий крик, и взметнулось облачко снега. Все замерли. Однако из щели раздался смех, правда весьма напряженный, и показался сам Руслан со словами: «Попытка наезда на пешехода!» Пуховая куртка его была разорвана, разрезана, как ножом, и оттуда валил густой пух. В пуху был сам Руслан, беспрерывно отплевывавшийся.

Все смеялись.

– Ничего смешного! – возмущался Руслан. – Все пристроились, а Руслан на проезжей части! Лейкопластырь хоть есть – куртку заклеить?

К Руслану спустилась Лида и, посмеиваясь, стала заклеивать на нем куртку.

– Я ничего не почувствовал, – говорил Руслан. – Тут, когда пух поднялся, я даже не понял, что он – от меня. Думаю, откуда пух?

Лида клеила куртку, и все посматривали наверх, где уже работали Володя и Саша. Наконец куртка была кое-как заклеена, Руслан чмокнул Лиду в щеку.

– Спасибо, Лидок, – сказал он. – Как сама-то чувствуешь?

– Врач обязан чувствовать себя хорошо, – ответила Лида, – даже там, где все остальные чувствуют себя плохо.

– Я не об этом, – сказал Руслан.

– А я об этом, – твердо ответила Лида. – И не вздумай жалеть меня. Мне не так уж плохо, как кажется.

– Знаешь, Лида, – вздохнул Руслан, – я видел много дорожно-транспортных происшествий. И что интересно – люди, которые, можно сказать, только что были в руках у смерти, снова садятся за руль. Представляешь?

– Ты это к чему? – спросила Лида, с насмешкой посмотрев на Руслана.

– Статистика интересная, – смутился Руслан.

– Готовишь меня? Готовишь. Ну да не бойся. Я в полном порядке. И моя оценка действительности, представь себе, пока адекватна самой действительности. Так что – ничего. А здесь мне вообще хорошо. Сюда, по крайней мере, не дотянется лапка нашей строительной дамы… Я злая? Предпочитаю быть доброй. Но в последнее время как-то не получается.

Руслан сказал:

– Я не понимаю, Лид! Я тридцать один год живу и все время думаю о любви! Что за ерунда? И все об этом думают. Все время.

Руслан ожесточенно откашлялся и с остервенением стал выбивать очередной крюк…

В палатке было тесно, холодно. Надо было заснуть «в темпе». Но этого как-то не получалось, да и шла вечерняя связь. Володя держал в руках радиостанцию с короткой антенной. Рядом с ним в мешке лежала Лида, и ее голова, между прочим, чуть касалась плеча капитана. Володя говорил в микрофон, вмонтированный в черный кирпич приемопередатчика.

– …ночуем под самым «желтым поясом». Завтра возьмемся за него. Или он за нас. Разберемся. Все хорошо, все здоровы. Как у вас? Как курсант? Прием.

– Ду ю спик инглиш? – раздался голос Марата. – Капитан, кому ты меня отдал? Я как Ванька Жуков. Помнишь? «Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный в обучение сапожнику…» Фамилию забыл…

Было слышно, как там у них в палатке началась какая-то возня, возгласы, наконец Спартак, очевидно, победил и, несколько запыхавшись, сказал:

– Капитан, действую только грубой физической силой. Английский учить не хочет. Знает только – Сенька бери мяч. Ну вот. А новости у нас еще такие: закат был сегодня какой-то странный – все небо малиновое. Вы видели? И еще сегодня связалась с нами станция со строительства, тебе передавали пламенный привет. Прием.

Володя торопливо нажал клавишу передачи и сказал:

– Ну, уже поздно, связь кончаю, до завтра.

Он долго складывал антенну, возился, укладывая радиостанцию под голову. Все молчали. Горела, потрескивая разряженным воздухом, свеча, воск капал на чью-то каску. Все чувствовали неловкость. Все знали, кто передавал привет. Володя нерешительно кашлянул, потом сказал:

– Ну что, моряки, гасим постоянное напряжение?

– Когда мы вернемся, – неожиданно сказала Лида, – я вас всех приглашу к себе. Сделаю пельмени – штук восемьсот. Со сметаной. Одна пельменина будет счастливая, с копейкой внутри. И познакомлю вас с человеком, который очень давно меня любит. Накуплю зелени, вина… Он вам понравится… Когда-то он летал на Севере и знает много историй… Вот так. И устрою поминки.

– Ладно, Лид, – сказал Саша, – завтра у нас «желтый пояс». Чего ты?

– Ну что же вы не спросите, по кому поминки? – сказала Лида.

Все молчали. Володя пытался скрыть раздражение, мягко сказал:

– Лида, все всё поняли.

– Поминки, ребята, будут по мне, – сказала Лида, – по моей…

Она хотела сказать – любви, но не успела. В эту секунду раздался широкий повсеместный грохот, палатку подкинуло, упала свеча. Вокруг грохотало. К этому грохоту прибавился гром идущих сверху камней. Палатку бросало из стороны в сторону, как лодку, плывущую по бурному морю…

…Гремело по всей округе, из домов выбегали люди. На дорогу перед зданием компрессорной падали и выкатывались обломки породы. Пошатнулся камень, висевший над зданием, напряглись стальные тросы, и вдруг загнанные по шляпку крепежные болты стали высовывать из неверного цемента свои длинные тела. Цемент крошился, по нему шли трещины. Это было землетрясение…

Как ни странно, с восходителями ничего страшного не случилось. Утром они вышли к «желтому поясу». Здесь неожиданно нашлась довольно приличная площадка, и на ней собралась вся команда. Слой мягкой желтой породы начинался прямо с площадки. Володя, выбрав самый длинный крюк, при полном молчании загнал его несколькими ударами по самую шляпку. Потом почти без усилий вынул его рукой. Все посмотрели наверх. Желтые отвесы высились над головой метров на семьдесят.

– Ну вот что, – сказал Володя, – полезу я.

– Капитан, мы так не договаривались, – сказал Саша. – Ты понимаешь, что без единой точки страховки, без единого крюка ты будешь лететь семьдесят метров до нас и еще семьдесят метров от нас.

– А ты? – незаинтересованно спросил Володя. По всему было видно, что он уже принял решение и готовился штурмовать стену.

– Я не сорвусь, – зло сказал Саша.

– Я тоже, – вяло ответил Володя. – И побереги себя для «зеркала». И вообще – что за крики? Черт пролез, а мы-то что? Ну, вперед.

Он взялся большими длинными руками за неверные камни и медленно стал подниматься…

В это же время, этим же утром у здания компрессорной, где бульдозеры чистили дорогу от упавших при ночном землетрясении камней, стояли Петр Семушин и Юнна Ковальская. Петр только что лазил к камню, спустился мрачный, подавленный тем, что пришлось ему увидеть.

– Все, кроме трех, – говорил он. – Все выскочили. Я предупреждал. Я говорил, что нужен цемент-500.

Юнна закурила, грубо, по-мужски кинула спичку на землю.

– Ну почему же мне никто не доложил?… Сам ты, конечно, ничего не сможешь сделать. А где взять людей?

– Люди нам, Юнсанна, не нужны, – сказал Петр. – Нам нужны квалифицированные альпинисты. Где их взять? Сейчас – разгар сезона, все в горах. Надо команду отзывать.