Денис Драгунский - Взрослые люди (сборник) Страница 14

Поэтому, когда мама с папой уходили, я наслаждался простором и свободой. Читал, валяясь на диване; ел хлеб с вареньем; подолгу смотрел в окно, как едут машины по Садовому кольцу. А потом ложился спать.

В общем, совершенно не страдал, что меня оставляют одного.

Однажды я услышал, как мама в коридоре говорит папе (они как раз вернулись из гостей и думали, что я сплю):

– Мне кажется, Дениска вырос очень равнодушный. Холодный. Ему как будто все равно, дома мы или нет. Мне кажется, он без нас совсем не скучает. И совсем не волнуется.

– А почему он должен волноваться? – спросил папа.

– Например, если мы поздно возвращаемся, – сказала мама. – Гораздо поздней, чем обещали. А он ложится спать, и хоть бы что! Мне Лена рассказывала – один раз дети ее до половины первого ждали и плакали!

– Ну, не знаю, – сказал папа. – Хотя может быть, может быть…

Я страшно разозлился.

Во-первых, я очень любил папу с мамой.

А во-вторых, мама сама мне говорила: «Если мы задерживаемся – ложись спать, не вздумай нас дожидаться! Вдруг мы вообще в три часа ночи придем».

Ну ладно, думаю. Если вам так хочется – пожалуйста.

В следующий раз, когда они ушли, я нарочно старался не заснуть. Это было трудно. Если лежать, то сразу засыпаешь. Поэтому я встал с постели, сидел и читал. Жюля Верна, чтоб было интересно. Но все равно клевал носом. Двенадцать же часов ночи!

Как только услышал стук лифта, погасил свет, лег и укрылся с головой.

А как только услышал ключ в дверях, стал подхныкивать. Все громче и громче.

Мама с папой вбежали в комнату прямо в плащах.

– Что с тобой? – спросила мама, зажигая свет.

– Болит что-нибудь? – спросил папа.

– Нет, – захныкал я еще сильнее. – Я скучал… Я волновался, где вы так долго…

– Ты что? – строго сказала мама. – Как не стыдно! Ты бы еще заревел, как девчонка! «Ма-ма! Ма-ма!» – и она изобразила двухлетнюю плаксу.

– Да, – сказал папа. – Ты же взрослый парень!

– Взрослый, взрослый, – сказал я и тут же заснул.

Обидно, конечно.

Но сам виноват. Ни к кому не надо подлаживаться.

Даже к маме с папой.

систематика чешуекрылых

Одним воздушным очертаньем

Много лет назад один энтомолог рассказывал.

К ним на кафедру пришла молодая и довольно красивая дама и сказала, что ей срочно нужен специалист по бабочкам. Вот он как раз и был таким специалистом.

– Да, – сказал он. – Слушаю вас.

– Здесь слишком много народу, – она слегка покраснела.

– Хорошо, – он провел ее в пустую лаборантскую. – Чем могу служить?

– Бабочки, – шепотом сказала она. – Вылетают.

– Откуда? – спросил он.

– Из меня, – сказала она. – Что делать? Помогите.

– То есть как это из вас?

– А вы что, не поняли? – засмеялась она. У нее были чистые белые зубы. – Да, да! Вы все правильно поняли. Именно оттуда, – она снова помрачнела. – Вылетают. По утрам. Как мне жить?

И замолчала, в упор глядя на него прекрасными темными глазами.

Он замолчал тоже, соображая. Потом сказал:

– Покажите.

– Вы с ума сошли! – вскрикнула она.

– Бабочек покажите, – сказал он. – Они вылетают, а вы, наверное, их ловите? Да? И вы, наверное, принесли их мне?

– Я пыталась ловить, – сказала она. – Но они очень быстро улетают.

– Тогда извините, – развел он руками. – Чтоб вам помочь, я должен точно знать, какие бабочки вас беспокоят. Ведь бабочек, к вашему сведению, более ста пятидесяти тысяч видов.

– Что же мне делать?

– Сейчас я вас научу, – сказал он, доставая из шкафа склянки. – Вот. Это банка с притертой пробкой. А это, в пузырьке, – эфир. А вот вам сачок, держите. Как только бабочки начнут вылетать, ловите их сачком. И в большую банку. И туда ватку с эфиром, чтоб их приморить. Наберется штук пять, а лучше десять – приносите. Будем думать.

– Спасибо! – улыбнулась она. – Обязательно! До свидания!

Больше она не появлялась.

Умный какой энтомолог. Он все правильно понял. И совершенно правильно с ней разговаривал.

Но все равно ему было жалко, что она так быстро улетела.

жизнь замечательных людей

Елена Смирнова

Елена Смирнова родилась в 1972 году, в городе Тутаеве, бывший Романов-Борисоглебск. Ее отец, пенсионер, был рабочим на моторном заводе, мать – поварихой. Дед – инвалид войны, умер давно, еще при Хрущеве. А бабка дожила до две тысячи третьего, умерла восьмидесяти двух лет.

Они жили на Романовской стороне, в своем доме на Архангельской улице, бывшая Карла Маркса. Работа была на том берегу Волги, на Борисоглебской стороне; моста не было, добирались на пароме. Зимой лучше – пешком по льду.

Училась Лена Смирнова нормально, двоек не хватала. В восьмом классе захотела стать учительницей физики – физичка у них была хорошая, понятно объясняла, – захотела, «да, видно, хотелок не хватило», как потом говорила она своей дочери.

Но по порядку.

После девятого класса она поступила в училище. Тогда же познакомилась с Сашкой Кузнецовым, с того берега. У них с отцом и матерью была квартира в кирпичном доме. Он был единственный сын, а у Лены был младший брат Костя.

Когда Сашу призвали в армию, Лена была на втором месяце. Расписались в последний день. Родилась девочка. Свадьбу сыграли потом, когда он вернулся.

Саша переехал к ним жить. Но ему не нравилось на Романовской стороне. «Как в деревне», – говорил. Еще брат Костя с ним ссорился. Следил за ним и сестре докладывал, с кем Саша под ручку шел. Врал, наверное. Лена плакала, а Саша грозился Костю побить. Лена кричала: «Брата тронешь – разведусь!»

Они развелись, потому что Саша начал сильно выпивать. На работу так и не устроился. Мать с отцом сказали Лене: «Чего ж его кормить? Пусть его своя семья кормит!» А у него как раз мать умерла, а отец тоже запил с горя. Откуда деньги? Один раз Саша опять напился и с кулаками полез. Тогда Лена сказала: «Всё, уходи теперь!» Он сказал: «Ну и давно пора!»

Дочка выросла. Учится в Ярославле, живет у своего парня. Дома бывает редко, хотя на автобусе всего час дороги. А брата Костю нашли мертвого в кустах, у деревни Глотово, с дыркой в голове. Кто, за что, почему – неизвестно.

Сейчас Елена Смирнова работает в торговой фирме. Хочется найти работу поближе к дому, но не получается. А дом продавать, чтоб квартиру купить на том берегу, – тоже неохота. Свой сад, яблони. Отец с матерью старые опять же. Что делать, не понятно. Тяжело мотаться туда-сюда.

Но когда она зимней темнотой идет домой по снежной дороге, по замерзшей Волге, и ветер колет и режет ее усталое лицо, ее вдруг охватывает чувство собственной значимости, чувство важности и даже величия своей обыкновенной жизни.

Она улыбается этому чувству и шагает бодрее.

Потому что она и есть средний житель России. Женщина почти сорока лет, со средним специальным образованием, разведенная, с одним ребенком, жительница маленького города.

Эх, написать бы ее биографию для ЖЗЛ.

Со всеми подробностями – от семейных фотографий до скамейки в саду.

Но, как говорится, невподым.

блаженны кроткие

Земля

Это уже много раз было: Даша говорила, а он молчал. Тогда она отворачивалась к окну, точку ставила: глаза б мои на тебя не глядели.

А в этот раз он вдруг ответил, как будто стихами:

– Послушайте! Если из черной садовой земли вырастают цветы – значит, кто-то должен лечь в эту самую землю? Должен сгнить, в чернозем превратиться? Чтоб утром вырос цветок! – перевел дыхание и добавил: – Ведь правда?

– Неправда! – крикнула Даша. – При чем тут я? Почему я должна всю свою жизнь на тебя тратить?

Владику не везло. Его отовсюду выгоняли. Или снижали зарплату. А он считал, что всё нормально. Потому что из ста пробивается один. А по-настоящему пробивается один из тысячи…

Владик был совсем никчемный. Но очень хороший, вот ведь горе.

Даша смотрела из окна и видела, как Владик попал под машину.

Владик был сам виноват. Он выбежал на дорогу из-за автобуса. А перед этим он ей помахал рукой. Даша хмыкнула про себя: «Вот! Даже поссориться не может!» Но тоже помахала ему из окна.

Даша дала показания. Выручила водителя, который сбил Владика.

Владик был в коме, уже полгода. Деньги кончались. Даша собралась продавать садовый участок с домиком, чтобы платить сиделкам. Было жалко. Особенно почему-то землю: прохладную, хорошо удобренную. Даша трогала землю ладонью и чуть не плакала.

У нее был человек. Его звали Павлик. Он появился очень скоро – месяца через два после этого случая… Они встречались по разным друзьям. Она не могла, чтоб они спали на их с Владиком постели. Хотя всю жизнь мечтала Владику изменить – вот так, бесстыдно, и потом нарочно не перестелить простынку. А сейчас – не могла.

Ее тошнило, и кружилась голова. Сначала она подумала, что залетела от Павлика, и даже обрадовалась: ребенок мог стать причиной перемены жизни. Но оказалось – нет. Это было из-за Владика. Один раз она спросила врача: «Что он чувствует?» – «Ничего», – сказал врач. «Но вот он ведь иногда стонет и вздыхает!» – «Возможно, он чувствует тошноту и головокружение», – сказал врач.