Александр Крыласов - Дневник нарколога Страница 14

— Ну, ребята. Я с вами тут как в русскую рулетку играю, — застонал Куприянов, — как будто стою перед турникетом на плаху. Если турникет сработает, то мы дойдем до дома без последствий. А если не сработает, нас посадят в тюрьму или отвезут в местную больницу, не говоря уже про морг. И от меня уже ничего не зависит. Даже бросить вас не могу — не по-человечески.

Они все-таки дошли до дома, сели в лифт и вышли на своем этаже.

Последнее, что услышали Серега и Леня из поднимающегося лифта, конечно же, было:

— Главное, кружка так хорошо в руку ложилась. Так и дал бы ему промеж ушей…

Жена Ерохина мгновенно открыла дверь, выражение ее лица своим долготерпением напоминало лики святых на иконах. Ни слова не говоря, она пошла стелить гостю.

— Господи, неужели турникет сработал, — выдохнул Леня и в изнеможении сел прямо на пол в прихожей, прислонившись затылком к косяку.

Помидоры по-пармски

Всем русскоговорящим женщинам на чужбине посвящается.

Леня Куприянов попал в Парму случайно, просто в расписании первый электропоезд из Болоньи шел именно туда, а то бы Куприянова занесло как минимум в Рим. Итальянская электричка выгодно отличалась от подмосковной меньшим количеством пассажиров и наличием туалетов. Каждый уважающий себя итальянец вез с собой чемодан и пиджак в чехле, а у любой итальянки было несколько журналов из мира моды и неприступное выражение лица. Пассажиры не трескали пиво из горла, по вагонам не сновали коробейники, и никто не пел над ухом пропитым басом: «Когда мы шли на Кандагар». За окном мелькали плюшевые пашни и эбонитовые дороги.

«Умеют жить, собаки», — сердито подумал Куприянов и представил себе, как бы он кайфовал в Италии, имея соответствующую ренту. Завтракал бы он непременно в кафе под перестук кофейных чашек и запах подогретых панино. Потом гулял бы по городу, раскланиваясь с ухоженными синьорами и провожая взглядом юных велосипедисток… Кто-то тронул его за плечо. Над ним стоял аккуратный дядечка из его грез, но почему-то в зеленой униформе и со степлером в натруженной руке. Мужик что-то сказал, из сказанного Леня уловил только слово «бийете». Куприянов принялся лихорадочно ощупывать многочисленные карманы, ловя на себе укоризненные взгляды итальянской молодежи. «У нас бы полвагона ехали без билета», — думал он, судорожно проверяя очередной карман и кидая затравленные взгляды на контролера. Когда тот уже собрался выписывать штраф, Леня отыскал злополучный билет на дне своего рюкзака. Итальянец щелкнул хромированным перфоратором и пробурчал что-то на местном наречии. Не владея заграничными языками, Куприянов легко перевел смысл кондукторской тирады: «Понае-е-е-ехали тут, понимаешь, гниды белобрысые». Леня насупился и почувствовал себя незваным гастарбайтером. Тогда итальянец неожиданно улыбнулся и дружески похлопал его по плечу:

— Все карашо?

— Бениссимо, — расплылся в ответной улыбке Куприянов и решил, что даже в самом сладком сне у нас не встретишь таких контролеров.

В Парме Леня пошлялся по старинным улочкам, поглазел на церкви и памятники. Духовная жажда была утолена, теперь требовалось где-нибудь пожрать. В тихом переулке Леня присмотрел маленькую тратторию, где на улице вдоль стены заведения сидело приблизительно с десяток итальянских дедов.

— Алла ностра, — проскрипел один из них и поднял стаканчик с прозрачной жидкостью.

Остальные деды разом подняли свои стопки и сделали микроскопические глотки. Куприянов явственно услышал слово «ностра». «Коза ностра, — решил эрудированный Леня. — Наверное, это бывшие мафиози, удалившись от дел, встречают здесь свою старость». Он подошел к стойке и принялся мысленно формулировать заказ, стараясь не опростоволоситься перед гангстерами и сделать поменьше ошибок. Леня тайком подглядел в разговорнике нужную фразу, набрал воздуха и поднял глаза. На него сочувственно смотрела высокая, полная блондинка лет сорока. «Вот так и выглядят мафиозные мамочки, — решил про себя Куприянов, — такой, что пиццу испечь, что конкурента заказать». Бли-и-ин, заготовленная фраза вылетела из головы, и Леня снова заглянул в разговорник.

— Можешь говорить по-русски, — пришла на помощь «бандерша».

— Вы из России? — обалдел Куприянов.

— Говори мне «ты», — приказала блондинка, — я еще нестарая.

— Ну, надо же, родная речь в центре Италии, — обрадовался Леня и кивнул на дедов. — А это кто? Мафиози на заслуженном отдыхе?

— Алконавты на заслуженном отдыхе, — отрезала пышка, — что будешь пить? Граппу, пиво, вино?

— Я непьющий, — смутился Куприянов.

— А чего так? — как ни странно, подобрела барменша.

— Закодированный, — пояснил Леня, — все деньги, которые раньше пропивал, трачу на путешествия.

— Молоток, — одобрила блондинка, — меня Светой зовут.

— Меня Леней. Мне бы что-нибудь из местной кухни: пармской ветчины, лазаньи, пасты болоньезе…

— Я тебя такими «деликатами» накормлю, — перебила Света, — век не забудешь. Садись за столик, сейчас все принесу. Откуда будешь?

— Из Москвы.

— Центровой. А я из Тамбова. Двенадцать лет тут маюсь.

— Ну, прям так и маешься? — не поверил Куприянов. — Хозяин, что ли, лютует?

— Я сама здесь хозяйка.

— Ничего себе, — присвистнул путешественник и поплелся занимать столик.

— За этот не садись, — крикнула Света, — за этим мой муженек сидит. Он должен быть всегда у меня на виду.

— Семейный бизнес — это круто.

— Да уж, круче некуда, — хлюпнула носом Света и пошумела: — Хью, где тебя черти носят, иди сюда, скотина безрогая.

Из подсобки выскребся нетрезвый гражданин лет шестидесяти с венчиком ярко рыжих волос вокруг убедительной лысины и дурашливой улыбкой. Света, тяжело вздыхая, что-то затараторила по-итальянски и английски. Хью качнуло в сторону, но он бодро поскакал выполнять приказ. Леня прислушался к стариковским разговорам. Единственное, что он уловил — во всем виноват Берлускони. Самый древний дедушка, по виду далеко за девяносто, несколько раз провел большим пальцем по горлу при упоминании старины Сильвио и угрожающе ощерил беззубый рот. Видимо, такая нагрузка была старику уже не по зубам, он начал клевать носом и в результате выронил стопарик.

— Не спи, дон Серджио, замерзнешь, — выскочила на звон разбившейся посуды Света и принесла старикашке новую порцию.

— А что они пьют? — полюбопытствовал Леня.

— Граппу, — рассмеялась Света, — настоящие мафиози пьют только граппу. Дон Серджио в семидесятых пол-Италии держал, а сейчас стакана удержать не может.

— Так они все-таки старые мафиози?

— Они старые пердуны, — вынесла приговор Света и пошла за «деликатами».

Старики как-то негативно реагировали на слово «мафиози», и Леня решил на всякий случай сменить тему. Света как раз вынесла поднос, уставленный закусками среднерусской полосы.

— Секи, Леня, вот маринованные помидорчики. Вот мортаделла, она, конечно, похуже любительской колбасы, но тоже ничего. Вот картошечка, вот лучок. Вот гребаная пармская ветчина. Никакого сравнения с тамбовским окороком. Ел тамбовский окорок?

— Ел.

— Вот это «деликат». А пармская ветчина, тьфу. Одна голимая соль.

— Миле грацие, — блеснул итальянским Куприянов.

— Говори по-русски, обижусь, — предупредила хозяйка.

— Как скажешь. — Леня налег на провизию, которой питался всю свою сознательную жизнь.

Мортаделла действительно была один в один любительская колбаса, лучок шибал в нос не хуже, чем в Москве, а маринованные помидоры оказались такими же, что он ел два дня назад на родительской даче.

— Вкуснота? — с материнской улыбкой спросила Света.

— Вкуснотища, — вспомнил путешественник выражение из далекого детства.

— Жуй, жуй, глотай, — Света погладила Куприянова по голове, — а хочешь, самое козырное блюдо принесу?

— Давай, — согласился Леня, рассчитывая на лозанью или фокаччо.

Светик метнулась в подсобку и принесла очередное блюдо, подозрительно напоминающее обычный винегрет.

— Ин салато руссо, — хозяюшка поставила локти на стол, подперла подбородок кулачками и стала наблюдать, как Куприянов хомячит тривиальный винегрет. — Черт меня занес в эту Италию, — пожаловалась блондинка, — налогами задушили, взяток не берут, один раз продинамила их с квартальной отчетностью, так они тратторию сразу опечатали. Здесь с этим строго. А хочешь на меня на молоденькую посмотреть?

— Давай, — согласился Леня, рассчитывая увидеть грудастую пампушку у кухонной плиты.

Света потенькала телефоном, и Куприянов увидел редкую красавицу на фоне Эйфелевой башни.

— Такой я была двадцать лет тому назад, — шмыгнула носом Света, — сначала пять лет работала моделью в Париже, потом два года в Лондоне. Год жила в Испании, а последние двенадцать лет безвылазно торчу здесь. Прямо изозлилась вся на местные порядки. Первым сортом можно быть только дома.