Ирина Кудесова - Там, где хочешь Страница 14

— Воробушек, это правда?

— Не знаю… Но на голубятню могу вас сводить.

Денис демонстративно кашляет, закатывает глаза.

— Ой, нет! Это без меня. Удобрения для виноградников слишком сладко благоухают.

Альберто с Мариной переглядываются. «Я предупреждала, что он ерепенистый. Но хороший». — «Да уж. Молчу».

«Пежо» выезжает к двухэтажному каменному дому с фасадом, увитым лысыми стеблями: летом тут и правда зеленый раек. Из соседней калитки выходит невысокая женщина, Альберто высовывается в окно, выпаливает:

— Мадам Мартен! Здрасьте! Как вы? Можно к вам через полчасика? — и подняв стекло: — Там кормят.

Машина тормозит, распахиваются дверцы. На улице градусов четырнадцать (конец декабря!)… Марина хлопает в ладоши, взбегает на крыльцо:

— Какой чудный дом!

Будет время, когда другая взбежит по ступенькам… Альберто улыбается, достает ключи из-под лестницы:

— Ну что, пьем кофе и идем знакомиться со свиньей?

Денис кивает на дом напротив:

— Ты про соседку?

К счастью, возле калитки уже никого нет.

68

— Groin-groin! Groin! Groin!

Это Альберто хрюкает. Звучит так: «груэн-груэн!» — и кажется, что Воробушек издевается над свиньей.

— Корто, слышишь как французы наше «хрю-хрю» коверкают?!

Денис не реагирует — черепашникам звонит.

— Groin! Groin!

Свинья размером с питбуля, страдающего ожирением, лежит на диване; розовеющее сквозь редкую шерсть брюхо растеклось мягонькой лужицей, усыпанной пупырышками. Вспоминается рисунок в детской книжке: пляж, свинья в купальнике — сверху донизу ряд зеленых лифчиков. Марина осторожно трогает копытце: ребристое, раздвоенное, такие у чертиков рисуют. Свинья приоткрывает глаз. Мало ли что.

Альберто мочалит в пальцах свиное ухо.

— Groin-groin!

Свинья на «груэны» не реагирует. Двуногий развоображался, будто у него есть пятак, ну что теперь. А вот когда двуногий принялся за ухом чесать… за это можно все отдать.

— Видишь, шерсть на загривке дыбит? Кайфует. Еще любит, когда ей за передними ногами чешут…

Свинья — на верху блаженства. Даже кажется, что она улыбается.

Подходит мадам Мартен.

— Мы любим, когда нам вот тут массажик… — Мадам Мартен собирает в складку кожу возле рыльца, сверху. Свинья издает тихий протяжный хрюк, его можно было бы назвать сладострастным, но слишком уж слово несвиное. — И брюшко, мы обожаем, когда чешут брюшко… — Мадам Мартен начесывает свинье живот, и та полуобморочно закатывает глаза, а заднюю ногу приподнимает, чтобы всюду доступ был.

Мадам Мартен обращается к Марине:

— Животика коснешься — она сразу на бок валится!

Марина улыбается:

— Можно нос потрогать?

Свиной пятак влажный и прохладный, черный, с бледной кляксой посередине, затекающей в две внушительного размера ноздри. Из ноздрей — воздух: туда-сюда, туда-сюда, всю жизнь бы так пролежать на диване, и чтобы чеса-а-али…

— Ай! Он мохнатый…

Пятак покрыт редкой шерсткой.

— А как же. — Мадам Мартен чешет как заводная пузо в пупырышках. — Это рыльце нас кормит…

Марина не успевает спросить — что значит «кормит». Денис сообщает:

— Дозвонился до Матьё. Будет ждать меня четвертого января в лаборатории. Интересно посмотреть, как они там.

«Меня».

— Ты нас-то возьмешь? Или на трассе высадишь?

А собирались пораньше домой вернуться, проект для школы — на нуле. Вечно Корто только о себе думает, взяли в дорогу шесть яблок, четыре сточил, как червяк, на заднем сиденье. У него принцип: «Кому надо, тот возьмет. А кто забыл взять — пускай таблетки для памяти пьет».

— Я хотела бы поговорить насчет Марго, — мадам Мартен кивает на свинью.

— Марго? Ее зовут Марго?! — Денис хохочет, и Марине неловко.

Мадам Мартен смущается:

— Мы ее в честь королевы Марго назвали. Мой муж — большой любитель истории…

Денис отмахивается:

— Да нет, у меня личное.

Он вспоминает нью-йоркское “Hard Rock cafe”, куда потащился, можно сказать, рассентиментальничавшись. Марго, тянувшая на сотню кило, стояла перед ним, сжимая пухлыми руками розовую сумку: пальцы с красным лаком и врезавшиеся в них два золотых кольца. Она и правда смахивала на…

Альберто кинул недовольный взгляд на Дениса:

— Так что насчет свинки, мадам Мартен?

— Мы собрались в Нормандию к дочери. Третьего вернемся. Приютите Маргошу?

69

— Я со свиньей сидеть не буду, — Денис голоса не понижает. Альберто подталкивает его к калитке: сказал мадам Мартен, что домой понадобилось. Согласился взять Марго и понял, что русского друга надо срочно эвакуировать.

— Денис, я тебе все объясню…

— Нечего объяснять, какая, к чертям, свинья — мы в Испанию едем.

Альберто убегает вперед, чтобы Денис еще чего-нибудь не сказал. Кто знает, каковы слуховые возможности у мадам Мартен.

— Эй, меня подождите! — кричит Марина с порога.

И когда все оказались на кухне:

— Она решила, что мы сюда на Новый год приехали…

— В эту дыру?! — Денис, сунув руки в карманы, прохаживается из угла в угол.

Альберто опускается на лавку. И лавку, и стол — своими руками сделал, хоть бы кто похвалил. А как дырой называть единственное место на земле, где он гнездо свил, — это пожалуйста.

— Воробушек, а если сказать, что мы бы рады выручить, но едем в Сарагосу? Тебе же маму повидать надо, — это Марина.

Альберто встал, сел.

— Я не могу. Не могу признаться, что мама в Испании.

— И давно она от французского правосудия скрывается?

— Не смешно, Корто, — отмахивается Марина. Воробушек того и гляди расхочет путешествовать в компании типа, который не умеет ни общаться, ни на компромисс идти.

Воробушек трет пальцем след от горячей чашки на столе. Денис останавливается:

— Шкафчик сам смастерил?

— Сам! Всё сам! Вот, например…

— Альберто, давай я твою машину возьму, а ты со свиньей посидишь?

Неловкая пауза, Денис взрывается смехом. Альберто отводит глаза:

— Я уже обещал маме… Она ждет…

Денис мрачнеет.

— То есть я буду сидеть в дыре со свиньей, а ты поедешь развлекаться?

Марина дует губы:

— Корто! Опять «я» да «я»!

Альберто уныло пялится в окно. Кто думал, что так все повернется, глупее некуда. Ну не мог он отказать мадам Мартен, и оправдываться желания нет. Всю жизнь оправдывался перед всеми, хватит.

Денис без спроса идет осматривать дом. Альберто возвращается к пятну на столе. Вывести можно — подраишь кусочком пробки, смоченным в скипидаре, и стол как новенький. Но это пятно выводить не хочется.

— Альберто, что же делать? — вздыхает Марина.

Пожал плечами. Невозможно отказать мадам Мартен. Невозможно, и всё.

— Воробушек, тут очень хорошо… Воздух… тишина. Но так хотелось в Испанию. Там апельсины на деревьях. Я никогда не видела апельсины на деревьях, да еще и зимой.

В дальней комнате раздается грохот.

— Черт!

И вспоминается: Вероника забывала, что в кладовке стоит швабра (насадку со щетиной купил, а ручку сам выточил из массивного дерева), и эта швабра рушилась ей под ноги, а она вскрикивала и отпрыгивала: «Черт!» Нет Вероники, но есть дом. И деревце за окном, раздетое ветром, и соседка, у которой можно продегустировать трюфели, и стол с белым ободком от горячей чашки, и своенравная швабра. Именно здесь хочется жить — бродить по полю, что начинается за домом, слушать собачий перебрех, крутить головы придорожным подсолнухам.

— Альберто…

Два года он уже глотает пыль в городе, добровольный заложник Интернета, — никак суженую не найдет. Иногда кажется — любая сошла бы, лишь бы не стервой была, не искала кого покруче. Ну и чтобы… того… фигура. И ребенок.

— Альберто!

Или хотя бы просто — с ребенком, бог с ней, с фигурой.

— Воробушек!

Очнулся:

— А? Я — вобушек!

— Слушай, давай Марго возьмем с собой в Испанию?

— Марина! Мадам Мартен ни за что не согласится! Это ж трюфельная свинья, она на вес золота, ее с детства дрессировали!

— Воробушек, а мы не скажем.

В кухню входит Денис.

— Ага, а если она слиняет? Хотя отличная идея. Поехали со свиньей.

Альберто вздохнул. Не умел он отказывать.

70

Мсье Мартен, не сняв кепки, сидел за столом. Рядом примостился лабрадор Анри, взявший под прицел свою плошку: вместе сегодня ходили «на трюфеля», и вот хозяину миску с едой сейчас дадут, а ему, барбосу, вечно ждать приходится.

— О-о! Альберто!

Мсье Мартен встает, выкатывает брюшко навстречу Воробушку. Объятья.

Затем — демонстрация улова: корзинка, в корзинке — черные, страшные, пахучие они. Трюфели. Марина с сомнением поглядывает на розовощекого мсье Мартена. И это можно есть? И это стоит тысячу евро килограмм?