Ирвин Шоу - Богач, бедняк... Том 1 Страница 14

Она, чувствуя себя маленькой девочкой, которая вынуждена повиноваться приказам взрослых, послушно перешла через дорогу и села в машину.

Еще только один человек употреблял в разговоре это слово «ненавижу» – ее мать. Она сразу вспомнила рассказы матери о сестре Кэтрин с ее строгим подходом к английскому языку. Казалось, что сейчас где-то рядом витает тень старой наставницы.

– Вы очень любезны, мистер Бойлан, – вежливо ответила Гретхен.

– Мне обычно везет по субботам, – сказал он, заводя мотор.

Гретхен не поняла, что он имеет в виду. Если бы он не был ее боссом и не такой бы старый – ему, наверное, лет сорок – сорок пять, – то она сумела бы отказаться от поездки с ним. Теперь она жалела о несостоявшейся поездке в домик на берегу реки. Уже никогда не повторится эта так взволновавшая ее мысли рискованная игра, потерянная возможность продолжить эту игру: возможно, Арнольд и Билли, заметив ее, последовали бы за ней, а там… Вот было бы интересно посмотреть на прихрамывающих дикарей, вышедших на охоту. Восемьсот долларов.

– Вы знаете, здесь есть приличный ресторанчик, называется «Гостиница старого фермера», – сказал Бойлан, включая зажигание.

– Что-то слышала, – ответила она. Бойлан имел в виду небольшой фешенебельный отель на берегу реки, в пятнадцати милях отсюда, и дорогой ресторан при нем.

– Там всегда можно выпить отличного вина, – заметил Бойлан.

Он гнал машину на бешеной скорости, и сильный ветер со свистом бил по стеклам машины. Они не разговаривали. Разве можно в такой обстановке вести разговор? Во время войны ради экономии бензина был введен запрет на превышение скорости – тридцать пять миль в час. Но разве для таких людей, как мистер Бойлан, существуют запреты?

Чуть заметно улыбаясь, Бойлан иногда поглядывал на свою спутницу. В его улыбке сквозила скрытая ирония. Конечно, он догадался, что она ему солгала. И не поверил ни одному ее слову, как и почему она оказалась одна на дороге, за городом, и ждала автобус, который должен прийти не раньше чем через час. Наклонившись, он открыл коробку, достал военные авиационные очки и протянул ей.

– Вот – наденьте. Нельзя, чтобы в эти прекрасные голубые глазки попала соринка, – прокричал он, стараясь перекрыть свист ветра.

Надев очки, она вдруг почувствовала себя неотразимой, как актриса в кино.

«Гостиница старого фермера» в колониальную эпоху была почтовой станцией в те далекие времена, когда из Нью-Йорка по всему штату разъезжали на дилижансах. Ресторан – дом красного цвета с белой полосой. Посреди лужайки – большое колесо от фургона, видимо, в память о далеких временах. Подобные заведения и атрибуты умершей эпохи можно встретить повсюду в Америке и за сотни миль от Порт-Филипа.

Гретхен, посмотрев на себя в зеркало заднего вида, постаралась уложить волосы в подобие модной прически, чувствуя на себе изучающий, придирчивый взгляд Бойлана.

– Одно из самых больших удовольствий для мужчины в этой жизни, – сказал он, – наблюдать, как причесывается красивая девушка. Не случайно многие живописцы описывали именно этот сюжет.

Гретхен никогда прежде не слышала подобных слов ни от мальчиков, с которыми училась в школе, ни от молодых клерков в офисе, постоянно отирающихся около ее стола, поэтому даже не могла понять, нравятся ли они ей. Возникло ощущение, что своими словами Бойлан вторгся в ее личную жизнь. Оставалось надеяться, что никакие слова Бойлана не застанут ее больше врасплох и она не покраснеет, как алый мак. Гретхен достала помаду и хотела подкрасить губы, но он остановил ее:

– Нет. У вас на губах более чем достаточно помады. Пошли.

Быстро и легко он соскочил со своего места, обежал машину сзади и открыл перед ней дверцу.

Какие прекрасные манеры, машинально отметила Гретхен, идя следом за ним в ресторан, около которого были припаркованы пять или шесть автомобилей. В желтоватом твидовом пиджаке, серых фланелевых брюках, мягкой шерстяной рубашке, с повязанным вместо галстука на шее шарфом, он удивительно бодро шагал в своих до блеска надраенных ботинках, которые, как она потом выяснила, не были, по сути дела, ботинками, а назывались краги для верховой езды. Нет, это не реальный человек, это картинка из журнала. А что я тут с ним делаю?

Рядом с ним, в своем простеньком голубом платьице с короткими рукавами, она чувствовала себя неуклюжей, неряшливо одетой девушкой. Гретхен была уверена – он уже жалеет, что остановился на дороге и пригласил ее в ресторан. Бойлан придержал перед ней открытую дверь и, взяв за локоток, повел в бар, выдержанный в стиле пивной восемнадцатого столетия: мореный дуб, оловянные большие кружки и тарелки на столах. За столиками сидели еще две пары. Две совсем молоденькие девушки, в юбках из замши и узких, плотно облегающих грудь кофточках джерси, вели веселую оживленную беседу. До них доносились их пронзительные, высокие голоса. Посмотрев на девушек, Гретхен стало стыдно за свою пышную грудь. Она тут же слегка ссутулилась.

Обе пары сидели за низенькими столами в противоположном конце зала. Бойлан подвел Гретхен к стойке, помог ей сесть на высокий деревянный табурет.

– Посидим здесь, – тихо сказал он. – Подальше от этих болтливых дам.

К ним подошел официант, старый негр в белой накрахмаленной куртке.

– Добрый день, мистер Бойлан, – поздоровался он. – Что будет угодно, сэр?

– Хелло, Бернард, – ответил Бойлан, – вечно ты задаешь вопросы, которые ставят в тупик всех философов.

Рисуется, пустозвон, подумала Гретхен и тут же пришла в ужас от своих смелых мыслей. Как только она могла подумать такое о мистере Бойлане?

Негр подобострастно улыбнулся. Аккуратный, безукоризненно чистый, словно хирург, который сейчас войдет в операционную. Гретхен бросила на него косой взгляд. Я знаю тут неподалеку двух твоих приятелей, подумала она, которые сегодня не смогут доставить никому никакого удовольствия.

– Что будешь пить, дорогая? – Бойлан повернулся к ней.

– Выберите сами. – Итак, за одной ловушкой вырисовывалась другая. Откуда ей было знать, что она пьет? До сих пор она ничего не пила крепче кока-колы. Гретхен с ужасом ожидала, когда им принесут меню. Наверняка оно будет написано по-французски. В школе она учила испанский и латынь. Латынь! Боже мой!

– Кстати, тебе уже исполнилось восемнадцать? – спросил Бойлан.

– Да, конечно, – Гретхен вспыхнула. Как глупо! Опять покраснела как рак. Хорошо, что в баре темновато.

– Я спросил о твоем возрасте, потому что не хотелось бы предстать перед судом за развращение несовершеннолетних, – улыбнулся Бойлан, открыв белые, красивые, ухоженные зубы. Конечно, такой человек, с такими зубами, в таком элегантном костюме и с такими деньгами, приезжает на ланч не один.

– Бернард, – обратился Бойлан к бармену, – приготовь что-нибудь сладенького для юной леди. Можно твой фирменный коктейль «дайкири». Он изумителен!

– Благодарю вас, сэр, – сказал довольный Бернард.

Кто же сейчас так говорит? – подумала Гретхен. Она все больше настраивалась на враждебный лад, ей казалось, она ему не пара по возрасту, что она дурно одета, плохо накрашена.

Гретхен наблюдала за ловкими действиями бармена: как он, выжав лимон, смешал его с ледяными кубиками, потом в его черных руках с розовыми ладошками и наманикюренными ногтями замелькал шейкер. Внезапно она вспомнила слова Арнольда: «как Адам и Ева в райском саду». Если бы мистер Бойлан мог догадаться, что она делала на дороге у кромки леса, то не задал бы глупый вопрос по поводу развращения несовершеннолетних.

Густой, тягучий напиток оказался удивительно вкусным, и она выпила его залпом, как лимонад. Бойлан, театрально выгнув бровь, наблюдал, как исчезает из высокого стакана крепкий коктейль.

– Еще один «дайкири», Бернард, – сказал он.

Обе пары ушли в ресторан и теперь в баре остались только они с Бойланом. Бернард готовил новые напитки. Гретхен почувствовала себя спокойнее, стеснительность пропала. День начинался неплохо. Она не знала, почему именно такие слова ей вдруг пришли на ум, но она подумала именно так: день начинается неплохо. Впереди в ее жизни будет еще много затемненных баров и галантных пожилых мужчин в элегантных костюмах, которые будут оплачивать ее восхитительные коктейли. Бернард поставил перед ней коктейль.

– Могу я дать вам совет? – сказал Бойлан. – Пейте коктейль помедленнее. В нем – ром!

– Знаю, – сказала она, стараясь не терять достоинства. – Просто я очень захотела пить. Я долго стояла на солнце.

– Само собой, моя милая, – сказал он.

Моя милая! Надо же! Еще никто и никогда так ее не называл. Ей понравилось такое ласковое выражение и то, как Бойлан произнес, спокойно, ненавязчиво. Теперь она пила коктейль медленно, маленькими глоточками, как настоящая светская дама. И второй коктейль показался ей еще более восхитительным. Она чувствовала себя сейчас увереннее и уж во всяком случае больше не покраснеет!