Татьяна Москвина - Общая тетрадь Страница 14

Хорошо бы это стадо тупых агрессоров в полном составе размозжило свои жлобские головы об асфальт. Как бы мы без них чудно бы зажили! Как в раю, где зебра главнее всех лошадей.

Наша жизнь на дороге заточена под интересы водителей. Существование пешеходов вообще не приветствуется, а иначе как вы объясните тот факт, что все светофоры устроены в пользу водителей. Зеленого света НИКОГДА не хватает, чтоб перейти дорогу, – я замеряла многократно по секундомеру. Поэтому, дойдя до середины зебры, пешеход начинает метаться, форсируя улицу в паническом темпе. Ему надо не только добежать до тротуара, но и пробежать еще и по тротуару как можно дальше. А как же! Он своих водителей знает. Если у них не получится раздавить пешехода на зебре, так они могут выйти из машины и специально ухлопать беззащитную двуногую тварь. Именно такой трюк проделал летом агрессор из джипа, убив паренька, шедшего по зебре, – история попала в новости. Но наша горькая повседневная жизнь попасть в новости – без трупа – не имеет шансов.

Вот я и спрашиваю автоинспекцию, почему никто не защищает беззащитных людей? Почему эти гады так свободно нас убивают, давят, травят, мотают нервы уж во всяком случае? Все, кто не тормозит на зебре, – потенциальные преступники. Они презирают человека, не ощущают ценности чужой жизни. У таких людей отсутствуют элементарные навыки существования в обществе, они крайне опасны. Поэтому у них надо отбирать права НАВСЕГДА. НАСОВСЕМ.

Вы представляете, как чудесно разгрузятся наши дороги, если у всех рыл, не тормозящих на зебре, отобрать права навсегда?

По-моему, очень правильная законодательная инициатива. Вот видите, я без дополнительного пайка выполняю за власти и за общество их работу – придумываю, как улучшить жизнь. Поэтому считаю, что было бы верным решением оставить меня на публицистической работе еще на пять лет!

2008

Газподин, помилуй!

Наверное, впервые в жизни я смотрю на этот «голубой цветок» с трепетом. Бытовой газ! Такая невинная субстанция, друг хозяйки, подарок природы… Хотя не будем умиляться. Вообще-то мало в нем хорошего. Дровишки куда здоровей! От них дымок, а от газа – одна головная боль. Это вещь ядовитая, коварно лишенная запаха (известный мерзкий запашок – от специальных добавок, иначе утечка не будет заметна). Больше вроде о нем сказать нечего – залегает в недрах, стоит довольно дешево. При советской власти газ вел себя тихо и прилично, работал, как все, на благо страны. При новых порядках стал постепенно высовываться и громко заявлять о себе – создал огромный орган самоуправления, заживший своей жизнью, с неизвестной целью приобрел дикое количество средств массовой информации. Срастание этого выродка природы с уродливой экономикой новой России залило неким ядом умы многих наших соотечественников, сему причастных. Они стали как-то сверху вниз смотреть на своих собратьев. И вообще в главных людях газа есть что-то странное: они всегда такие скучные, такие бледные, как отравленные. Опасная субстанция!

Чисто служебное значение газа как просто себе одного из видов топлива давно неактуально. Газ уверенно превращается в какого-то символического дракона, правящего миром, значение его зловеще растет. И вот он уже словно с цепи сорвался: в начале года газ становится прямо-таки героем мировой драмы, Газподином катаклизмов и катастроф.

Уже одна история с острым запором транзита через Украину взбудоражила полмира. Тут Газподин столкнулся с украинской государственностью, которая при распаде Союза изящно переняла у России ту миссию, что описал мыслитель Чаадаев: преподать другим народам горький урок того, как не надо жить. То есть долгое историческое время эту, так сказать, минус-миссию прилежно выполняла Россия, а теперь всё, отмучились, нашлась другая претендентка – и очень, очень талантливая. В этой драме Газподин мощно высунул свою ценность: верховные правители стран о нем говорили часами, его жаждали, измеряли, ждали, искали!

Но это было далеко не всё – газ взрывался в домах (только за январь несколько случаев, из-за масштабности попавших в новости), кроме того, упал вертолет, инспектировавший именно что Газподский трубопровод, вдобавок военные действия велись не где-нибудь, а в секторе Газа! Последнее обстоятельство всего лишь фонетическое совпадение, но скажите пожалуйста, отчего это – заметим мы с ехидной интонацией персонажей Достоевского – именно такое совпадение, а не какое-то другое?

То есть буквально – Газподин взбесился. Разбушевался! И поди пойми с чего…

Мы уже давно живем в полном и глубоком разладе с природой, так что язык ее нам невнятен. На бешеное выкачивание ресурсов природа, как настоящая женщина на оскорбление, отвечает несимметрично, неадекватно и бессистемно. Ни один взрыв, потоп, или ураган не подлежит объяснению – «за что». Как за что – за всё. В старину прибавляли – еще и не то будет по грехам нашим. Интересная картина получается: вроде бы возрастает доля расчетливости, рассудка в управлении миром, и никуда не денешься, современные технологии. Но в глубине жизни всё равно лежит Темное Нечто, царят иррациональные силы, древние стихии, не поддающиеся расчету.

Того, кто распоряжается нашей жизнью, нельзя увидеть в лицо, назвать по фамилии, обратиться с просьбой или проклятием. Его зовут, например, «Кризис». Он сейчас определяет поведение людей, рисует новый облик мира. А ведь ни имени, ни облика, ни вообще хоть какой-то определенности у этого нового героя нет.

Я хорошо помню, как несколько раз в жизни пыталась понять запутанные вопросы – скажем, искала причины войны в Югославии и суть дефолта 1998 года. Смиренно читала книги, статьи, высказывания экспертов, напрягала умишко. Тщетно! Я не поняла ничего! То есть, конечно, при здоровой ограниченности разума можно сочинить какое-никакое «толкование сновидений». Но на самом деле оно ничего по-настоящему не объяснит. Исчерпывающе выразился Лев Толстой – «событие произошло, потому что оно должно было произойти»… Как десять лет назад никто ничего не понимал с «дефолтом», так и сегодня вряд ли кто-нибудь в состоянии постичь, что это за «кризис» такой.

Я даже склоняюсь к мнению, что экономика наша, основанная на грабеже природы, невольно переняла у природы кое-какие присущие ей свойства. Ведь победители всегда заражаются от побежденных. Несмотря на расчисленность и расписанность в цифрах, экономика страдает абсолютно иррациональными, стихийными явлениями. В ней случаются пожары, взрывы, потопы и ураганы, которые невозможно предвидеть. Вот и наш «кризис» – из таких явлений.

Здесь есть над чем подумать сочинителям историй.

Как-то у нас в искусстве зло и добро слишком персонифицированы. Разгуливают в лицах и разговаривают. Иван Иванович несчастен, дескать, из-за того, что его обидел Иван Никифорович. А ведь это не отражает поступь современности!

Современные драмы должны стать чем-то вроде старинных мистерий, где действовали не лица, а символы – Ирод, Люцифер, Богоматерь и другие. Или античных трагедий с участием богов и Рока. Только наши символы другие, вовсе расчеловеченные – Газ, Нефть, СПИД, Кризис и прочее. Именно они должны время от времени появляться в произведении и вершить судьбу героя. И сами быть героями.

Новые пьесы могут выглядеть примерно так:

«ИВАН ИВАНОВИЧ

Но как мне быть? Что делать?

О, кто ты? Я тебя не звал!

КРИЗИС (входя и наступая)

Иди со мной.

(Иван Иванович проваливается)…»

Или:

«ГАЗПОДИН (награнице России и Украины, взволнованно):

И вот она, тревожная граница,Где ждет меня зловещая рука,Мою судьбу меняя хладнокровно!Я думал – потеку свободно, вольноВ свободную и вольную Европу,К веселым берегам Дуная, Рейна,К достойным бюргерам в их тихие дома,Но нет! Надежды тщетны! Украинец,Сын мятежа и тайного коварства,Недоброе замыслил…»

По-моему, очень перспективно!

2009

Утерев слезу

Как известно, Дом писателей имени Маяковского, что на Шпалерной улице, сгорел еще в начале девяностых. Пепелище досталось в наследство не писателям, которые разделились на две не слишком дружественные писательские организации, а сторонним предприимчивым гражданам. Они отстроили на погорелом месте некие апартаменты гостиничного типа – такой роскошной безвкусицы, что их надо демонстрировать московским гостям, дабы они больше не претендовали на звание жителей самого богатого и самого бездарного города земли. У нас тоже кое-что есть в рукаве!

Писатели же остались без крова и время от времени жалобно стенали в сторону администрации. На что администрация резонно просила писателей сначала соединиться, распри позабыв, в единую семью, а потом уже мечтать о жилплощади. Шло время, и принцип, когда-то разделивший писателей, как-то поблек и перестал быть жизнеобразующим. Как определить этот принцип? Ну, скажем так, в одном лагере собрались просто русские писатели, а в другом – рр-русские. Но потом всё запуталось и смешалось. Оказалось, что и там и там состоят в основном пожилые петербуржцы, не слишком обласканные судьбой. Рр-рус-ские преуспели в новых временах не больше просто русских, а идеология напрочь перестала быть вопросом обеденного меню. Писатели объединились не то чтобы идейно, а, так сказать, онтологически. На одной обочине.